Всегда лишь ты - Анна Джолос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, я слышу, – тягостное чувство камнем повисает на моей шее.
– Мне очень жаль, девочка, но порой медицина бессильна.
Не могу даже попрощаться с ней. Не могу принять то, что услышала. Не могу поверить…
– Простите, меня ждут пациенты.
Просто опускаю руку вниз и невидящим взглядом смотрю на злосчастный телефон. Словно он и есть источник всех наших бед.
Глава 12
Ранним утром я сижу на кухне. Пью какао из своей любимой кружки. Кружки, которую когда-то мне подарила моя бывшая лучшая подруга, Дженнифер Смит. Сжимаю ладонями термочувствительное керамическое чудо, но сейчас даже миловидный, широко улыбающийся кот, проявляющийся при наличии в кружке кипятка, не способен поднять моё настроение. Потому что дома всё плохо. Очень-очень плохо.
– Ты бы поспала, – мой брат Кид, вернувшийся днём ранее из Сан-Франциско, целует меня в макушку и отходит к плите, чтобы сварить себе излюбленный крепкий кофе.
– Не могу, – признаюсь я, прижимая колени к груди.
– А надо.
– Не получается... Уже который день мучаюсь от бессонницы. Ты поговорил с папой? – зябко поёжившись, натягиваю рукав толстовки на кулак.
– Да.
– И как он? – обвожу пальцем каёмку своей кружки.
– До сих пор отказывается верить в происходящее, – вздыхает Кид, переставляя турку на дощечку. – Не может смириться с мыслью, что мамы…. не станет.
Киваю. Все мы тяжело восприняли последние новости, но отец в особенности. Слова врача были поставлены под сомнение, а медкарта матери проделала путь в соседние города: Сакраменто, Риверсайд и Сан-Диего. Там папа консультировался с другими специалистами, но все они, как один, лишь разводили руками и советовали ему вернуться к жене.
– Аманда так и не позвонила тебе? – всё-таки спрашиваю я, наблюдая за тем, как брат усаживается напротив.
– Нет. Да я и не жду её звонка, если честно, – подносит к губам белоснежную чашку и делает глоток.
Обжигается, конечно же. Поспешил. Мама тоже вот так всегда торопится...
– Прости, Кид, но я совсем не удивлена. Твоя Эм всегда думала исключительно о своём благополучии.
– Поставить свадьбу на одни весы с тем горем, что случилось в нашей семье?! Как так, Роуз? Не понимаю…
Он качает головой, на пару секунд прикрывает веки и массирует виски. Видимо, у него опять разболелась голова. Кид слишком много работает и слишком много времени проводит за компьютером, даже когда приезжает домой. Я уже говорила ему, что ни к чему хорошему это не приведёт.
– Может и к лучшему, что ты разочаровался в ней сейчас, а не после того, как она стала твоей женой, – обеспокоенно смотрю на брата.
– Может, – соглашается он, задумчиво потирая небритый подбородок.
Естественно он переживает, но, будучи интровертом по натуре, держит всё в себе. Вывести Кидмана на разговор – та ещё задача, но правда со мной он всегда откровеннее и сговорчивее, чем с кем-либо.
– Аманда уже новую «жертву» себе нашла, так что чёрт с ней, – нарочито небрежно отмахивается он, пытаясь продемонстрировать показное равнодушие.
Но я-то знаю, как плохо ему на самом деле. Как обидно и больно в душе…
Мой блуждающий взгляд задерживается на подоконнике. Там в красивом, расписном горшке стоит увядающая орхидея. В какой-то момент все забыли о ней, а когда вспомнили… спасать было уже поздно.
Так жалко. Раньше она постоянно цвела, но теперь от былого богатства остался лишь высохший стебель. Ни листьев, ни ярких фиолетовых цветов.
Странно, но несчастная орхидея ассоциируется у меня с тем состоянием, в котором находится мама. Она ведь тоже вот так погибает. А я совсем-совсем ничего не могу с этим поделать…
Какое-то время мы с братом молчим. В доме так тихо, что здесь, на кухне, слышно тиканье часов, которые висят на стене в гостиной. Я, честно, держусь до последнего, но, когда наши глаза находят друг друга, всё же не выдерживаю и шмыгаю носом.
– Мне страшно, Кид, – чувствую, как по щекам скатываются горячие слёзы.
Что ж я такая плакса, Господи…
– Роуз…
Он отставляет свой кофе в сторону, встаёт, подходит ко мне и присаживается на корточки.
– Не плачь, сестрёныш. Пожалуйста, не надо! – крепко обнимает меня за талию и поглаживает по спине.
– Почему, почему она заболела, Кид? Это я виновата, да?
– Что ты такое говоришь? – обеспокоенно заглядывает мне в лицо. – Причём здесь ты? Никто не виноват, малыш. Просто… так случилось.
– Весь год мы ругались с ней, возможно это стало причиной болезни?
– Роуз, перестань, ты не виновата.
Судорожно хватаю ртом воздух и стараюсь взять себя в руки, чтобы окончательно не упасть духом.
– Как так произошло, что всё это время нас не было рядом? Ты хоть представляешь, какое одиночество разъедало её изнутри? Как страшно ей было? Как тяжело…
– Кто же знал, что всё так серьёзно, – горестно вздыхает брат.
– Зачем мама обманывала нас, утверждая, что идёт на поправку? Почему мы так слепо верили ей и так редко навещали? – срываясь в истерику, вопрошаю я в пустоту.
– Пойми, Роуз, она хотела, как лучше.
– Кому лучше, Кид? Ты знаешь о том, что миссис Гаррет, решила, что наша мать одинока? Это о многом говорит, правда? В первую очередь о том, что мы – отвратительные дети.
Кидман нервно проводит рукой по волосам, а затем кладёт свою ладонь поверх моей.
– Всё неправильно! Она обнаружила опухоль в груди и всё равно отправила меня во Флориду! Из принципа!
– Роуз… Тебе нужно было возвращаться в сборную, ты ведь и сама прекрасно это понимаешь.
– И ты молчал! Молчал так долго! – не слушаю его я и взрываюсь, вспоминая тот наш разговор, состоявшийся в прошлом году лишь поздней осенью.
– Не надо. Пожалуйста.
– Почему, почему ты молчал? – кричу, захлёбываясь слезами.
– Потому что она так хотела! Понимаешь? – стискивая мою ладонь сильнее, повышает голос. Хотя для Кида это вообще нонсенс.
Он, уравновешенный, спокойный и тактичный, практически никогда не позволяет себе подобного.
– Нет, мне этого не понять! Каждый из нас делал так, как нужно было ей. И посмотри, чем в итоге кончилось! Она осталась здесь одна…
Кидман молчит. Лбом упирается в
