Пьесы - Шоу Бернард Джордж

МЕНГЕН. Ни звука не понимаю.

ЭЛЛИ. Я тоже. Но я знаю, что это что-то значит.

МЕНГЕН. Не думайте только, что у меня могут быть какие-нибудь заминки с благословением. Я готов откопать епископа, чтобы он нас благословил и повенчал.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ну, не болван ли он, милочка?

ГЕКТОР (гневно). Довольно вам издеваться над этим человеком. Все вы болваны.

Мадзини, в пижаме и в ярком шелковом халате, выходит из дому и подходит к леди Эттеруорд.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. А! Вот идет единственный человек, который сумел устоять против меня. Что такое случилось, мистер Дэн. Уж не пожар ли?

МАДЗИНИ. Нет, что вы! Ничего не случилось. Но как можно спать, когда у тебя под окном такая интересная беседа, да еще при этом такая замечательная ночь. Просто не утерпел и решил присоединиться к вам. О чем это здесь шла речь?

МИССИС ХЭШЕБАЙ. О, здесь происходят удивительные вещи, солдат свободы.

ГЕКТОР. Вот, например, Менген, в качестве практика и дельца, пытался раздеться здесь при всех. И потерпел позорное поражение. Тогда как вы, в качестве идеалиста, блестяще преуспели в этом.

МАДЗИНИ. Надеюсь, вы не в претензии, что я в таком виде? (Садится на складной стул.)

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Напротив. Я бы предпочла вас всегда в таком виде.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Брак вашей дочери, мистер Дэн, расстроился. У мистера Менгена, которого мы все считали капиталистом, оказывается ровно ничего нет.

МАДЗИНИ. Ну, я-то, разумеется, знал это, леди Эттеруорд. Но, если люди верят в него и дают ему деньги, тогда как в меня они не верят и денег мне не дают, то как я могу настаивать, чтобы бедняжка Элли рассчитывала на меня?

МЕНГЕН. Пожалуйста, только не воображайте, будто у меня ничего нет. Я…

ГЕКТОР. Ах, ради бога, без объяснений! Мы поняли. У вас есть тысячи фунтов в долгосрочных векселях, пятьдесят тысяч паев, которым цена десять пенсов за дюжину, и полдюжины таблеток цианистого калия, чтобы покончить с собой в ту минуту, когда вас прижмут к стенке. Вот и все ваши миллионы.

МАДЗИНИ. Нет, нет, нет! Он вполне честный человек. Все предприятия, с которыми он имеет дело, совершенно подлинные и вполне законные предприятия.

ГЕКТОР (с отвращением). Гм. Даже и плут-то не крупный.

МЕНГЕН. Это вы так думаете. Но для кой-кого из честных людей оказался даже слишком крупным.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Вам никак не угодишь, мистер Менген. Вы решили быть сразу и не богатым и не бедным, и не честным и не нечестным.

МЕНГЕН. А вы опять за свое. С тех пор как я вступил в этот дурацкий дом, из меня все время шута делают. А я ведь такой же человек, как в Сити, так и здесь.

ЭЛЛИ (мелодично). Да, это дурацкий дом… Это нелепо-счастливый дом, это душераздирающий дом, дом безо всяких основ. Я буду называть его домом, где разбиваются сердца.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Перестаньте, Элли. А то я завою, как зверь.

Менген начинает понемногу всхлипывать.

Ну вот, вы уже довели Альфреда.

ЭЛЛИ. Мне он больше нравится, когда он воет.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Молчать!

Менген затихает.

Пусть сердца разбиваются в безмолвии.

ГЕКТОР. А вы согласны с этим именем для вашего дома?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Это не дом мой, это моя берлога.

ГЕКТОР. Мы слишком зажились здесь. Мы не живем в этом доме, мы в нем просто на ролях привидений.

ЛЕДИ Эттеруорд (с надрывом). Это просто ужасно представить себе, что вы здесь сидели все эти годы, когда я весь свет успела объехать. Мне удалось сбежать отсюда еще в юности. А теперь этот дом потянул меня обратно. Он хочет разбить и мое сердце. Но это у него не выйдет. Я простилась с ним и с вами. Глупо было возвращаться. Но я как-то расчувствовалась – вспомнила папу, Гесиону и старые места… Мне казалось, будто они зовут меня.

МАДЗИНИ. Но ведь это совершенно естественное, хорошее человеческое чувство, леди Эттеруорд.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Вот и я так думала, мистер Дэн. Но теперь я вижу, что это были просто последствия гриппа. И я убедилась, что меня здесь не помнят и не хотят.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Ты уехала, потому что ты не нуждалась в нас. Разве это не разбило сердце твоего отца? Ты вырвала себя отсюда с корнем. А земля залечила раны и вырастила свежие ростки. И мы забыли тебя. Какое ты имела право возвращаться и бередить старые раны?

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ты сначала показалась мне совершенно чужой, Эдди. Но сейчас мне кажется, что ты никогда и не уезжала.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Спасибо тебе, Гесиона; но мой грипп теперь совершенно прошел. И пусть этот дом будет домом разбитых сердец – для вас, мисс Дэн, и для этого господина из Сити, который так плохо владеет собой; а для меня это просто бестолковая и неряшливая вилла, и даже без конюшни.

ГЕКТОР. Где обитает…

ЭЛЛИ. Старый, выживший из ума капитан и юная певица, которая преклоняется перед ним.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. И беспутная матрона, старающаяся скрыть второй подбородок и расплывающиеся телеса и тщетно пытающаяся пленить прирожденного солдата свободы.

МАДЗИНИ. Ну что вы, миссис Хэшебай!..

МЕНГЕН. И еще член правительства его величества короля, награжденный здесь званием болвана. Не забудьте о нем, леди Эттеруорд.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. И весьма очаровательный джентльмен, основная профессия которого – быть мужем моей сестры.

ГЕКТОР. Целая серия идиотов с разбитыми сердцами.

МАДЗИНИ. Ах нет! Я бы сказал, если вы разрешите, – весьма и весьма удачные образцы всего, что только есть лучшего в нашей английской культуре. Вы прямо обаятельные люди, очень передовые, без всяких предрассудков, открытые, человечные, не считающиеся ни с какими условностями, демократы, свободомыслящие – словом, у вас все качества, которыми дорожит мыслящий человек.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вы слишком превозносите нас, Мадзини.

МАДЗИНИ. Нет, я не льщу, серьезно. Где бы я мог чувствовать себя так непринужденно в пижаме? Я иногда вижу во сне, что я нахожусь в очень изысканном обществе и вдруг обнаруживаю, что на мне нет ничего, кроме пижамы. А иногда и пижамы нет. И я всякий раз чувствую, что я просто сгораю от стыда. А здесь я ничего этого не испытываю; мне кажется, что так и надо.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Совершенно безошибочный признак того, что вы не находитесь в действительно изысканном обществе, мистер Дэн. Если бы вы были у меня в доме, вы бы чувствовали себя очень неловко.

МАДЗИНИ. Я приложу все старания, чтобы держаться подальше от вашего дома, леди Эттеруорд.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Вот и неправильно, мистер Дэн. Я позаботилась бы о том, чтобы вы чувствовали себя вполне удобно. И вам не пришлось бы ломать себе голову над тем, в каком халате вам надо появиться за обедом: в пурпурно-золотом или малиново-изумрудном. Делая такие нелепые вещи, вы усложняете жизнь, вместо того чтобы упрощать.

ЭЛЛИ. В вашем доме сердца не разбиваются, не правда ли, леди Эттеруорд?

ГЕКТОР. Нет, она сама разбивает сердца в этом своем удобном доме. И тот несчастный, там наверху со своей флейтой, воет так же, когда она выворачивала ему сердце наизнанку, как воет Менген, когда моя жена проделывает то же с ним.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Это потому, что Рэнделлу больше нечего делать, как позволять разбивать себе сердце. Это для него такое же занятие, как мытье головы. Поищите кого-нибудь, кто разбил бы сердце Гастингсу!

КАПИТАН ШОТОВЕР. Чурбан в конце концов оказывается в выигрыше.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Я с величайшим удовольствием вернусь к моему чурбану, когда мне до смерти надоест эта ваша компания умников.

МЕНГЕН (обиженно). Я и не думал выдавать себя за умника.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Ах, я и забыла о вас, мистер Менген.

МЕНГЕН. Ну, я что-то этого не вижу.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Вы, может быть, не очень умны, мистер Менген, но вы человек преуспевающий.

МЕНГЕН. Но я совсем не хочу, чтобы на меня смотрели только как на преуспевающего человека. У меня тоже есть воображение, как и у всякого другого. Вот, например, сейчас у меня предчувствие…