Не бойся, мама ! - Нодар Думбадзе

Вся застава была на ногах. Следы в конце двора Феридэ ясно говорили: ушел!

- Ракеты! - крикнул я. Белые и красные вспышки осветили границу. С пистолетов в руках я кинулся вперед и тут же увидел бегущего мужчину. Да, это был он! Дрожа и задыхаясь от ярости, я выпустил все семь пуль. Он продолжал бежать метрах в пятнадцати впереди, и у меня не было пули, чтобы убить его! Черт с ним, - у меня не было пули, чтобы убить себя! Я продолжал бежать, видя, как увеличивается разрыв между нами. Еще минута и он ушел бы навсегда! Теряя разум и последние силы, я упал на землю и зарыдал от ярости, стыда, унижения!

Вдруг раздалась короткая автоматная очередь. Я поднял голову и увидел, как бегущий человек схватился за поясницу и пошатнулся. Вслед за первой раздалась вторая, подлиннее, очередь, и человек упал. Я закрыл глаза и уткнулся лицом в землю...

"Алеша, встань! Алеша, встань! Алеша, встань!" - застучали в сознании, словно удары молотка, чьи-то слова.

Я встал.

...Потом я тащил труп по проселочной дороге, и кто-то, вооруженный автоматом, следовал за мной. Больше я ничего не помню...

Майор налил коньяк и залпом осушил стакан. Нина Сергеевна сидела опустив голову.

- Мда-а... Можно сказать, вовремя вам кто-то помог, - сказал я.

- Этим "кто-то" была Нина! - сказал майор.

Нина Сергеевна быстро встала и вышла из комнаты.

- С тех пор она мучается... "Убийца, говорит, я!"

Единственное утешение - что убила ради меня...

- А дальше?

- Якобашвили - ну, фамилия его, конечно, была вовсе не Якобашвили оказался крупным шпионом... Меня и Нину наградили... Так вот, я хотел выпить за ее здоровье... Видите, как оно в жизни получается? Нет дня, что-, бы Нина не плакала! Ночью вскакивает с постели!.. Не знаю, как ее утешить... Другой бы на ее месте не расставался с орденом, с гордостью восседал бы в президиумах собраний. А она плачет... Нина! - крикнул он. Поди сюда, Владимир Гавриилович просит!

Нина Сергеевна вошла, присела в углу и уставилась на меня своими грустными, красивыми, полными слез глазами.

Я встал:

- Уважаемая Нина Сергеевна! Я счастлив... Я горжусь... Благословен день, когда вы... Майор, разрешите мне по-братски поцеловать вашу супругу?

Я чувствовал, что выгляжу смешным. Чхартишвили улыбнулся и кивнул головой. Подойдя к Нине Сергеевне и легонько сжав ее горячие виски, я поцеловал ее в лоб.

Потом вернулся на свое место, сел и закурил. Женщина улыбалась, хотя глаза ее по-прежнему были полны слез.

- Твержу ей, что она не убийца, ибо он не был человеком! - сказал Чхартишвили. - Ведь я прав?

- Конечно! - ответил я и тут же собрался уходить. - До свидания! сказал я.

- Спокойной ночи!.. Как вы сказали? Любая женщина, даже самая примитивная, всегда остается загадкой для мужчины?

- Да, - ответил я.

Комната, в которой я живу, раньше использовалась как хозяйственное помещение. Здесь прачка гладила белье, простыни, наволочки. Одежду солдаты гладят сами.

С моим приездом в комнате не изменилось почти ничего - поставили койку и старое, расшатанное кресло. Длинный стол со следами горячего утюга остался. Бумагу привез я сам, а тут еще Чхартишвили прислал огромную кипу. Глядя на бумажную гору, выросшую на столе, я невольно улыбаюсь. При каждом визите майор косится на кипу - уменьшается ли она? И я, боясь огорчить его, каждый день беру из кипы и прячу десяток-полтора листов. До каких пор? Использовать всю эту бумагу за два месяца не сумеет весь наш Союз писателей...

На той самой бумаге и пишу тебе, дорогой Саргис. Сижу во главе стола, словно покинутый всеми тамада, и пишу.

...Три часа. Я раскрываю окно, и в комнату врывается дыхание чудесной южной ночи. Тихо кругом. Замерло, спит море. Небо усеяно звездами. Издали доносится монотонный рокот движка - это работает мотор, питающий прожектора. Главный прожектор горит словно глаз гигантского циклопа. Сейчас его луч лежит вдоль берега, высвечивая каждый камешек. Потом он не спеша передвигается дальше и вдруг белой простыней покрывает морскую гладь.

Полоса воды, выхваченная из темной необозримой поверхности моря, искрится, переливается огнями. Потом луч вытягивается вдоль самой границы, и кажется, это кто-то невидимый проложил по воде длинную, бесконечную дорогу. Мной овладевает странное желание - стать на эту сказочную дорогу и шагать, шагать по ней до края света...

Я закрываю окно. Пора спать. Вдруг раздается стук в дверь. Кто это может быть?!..

В дверях стоит Чхартишвили.

- Владимир Гавриилович, только что сообщили: на берегу обнаружены следы человека... Нужно усилить наблюдение... Я с лейтенантами пойду по следам, вы с ребятами - вдоль берега.

- Понятно, товарищ майор!

- Ребята уже готовы.

- - Понятно!

- Спокойно, без паники, без шума! Приступайте к выполнению!

- Есть приступить к выполнению!

...Джакели, Щербина и Пархоменко встретили меня во дворе. Другая группа уже выступила. Мы подошли к берегу. Три пограничника спускали на воду моторную лодку.

Мы помогли им. Ребята вскочили в лодку, один из них рванул за привод, мотор заклокотал, и лодка, вздернув нос, растаяла в темноте.

Прожектора обшаривали море. Луч главного прожектора, вытянувшись вдоль берега, упирался в скалу. Мы пошли по освещенной полосе. Впереди шагал Пархоменко с собакой.

- Ищи, Акбар, ищи, дорогой! - шептал Пархоменко.

Акбар метался, обнюхивал камни, рвался вперед. Джакели С автоматом наготове шел по сайой кромке берега, Щербина - по краю пляжа, я посередине и чуть сзади. Так, в ромбообразном порядке мы достигли скалы, которая уступом врезалась в море. Здесь обрывался луч прожектора, дальше была тьма. Мы свернули на узкую тропинку, огибавшую скалу справа, и, вытянувшись в цепочку, стали подниматься вверх. С трудом продирались сквозь густые колючие кусты, падали, не видя друг друга, не разбирая дороги. Пришлось зажечь фонари.

Саргис, это походило на игру в прятки, но с одной разницей: игра шла не на жизнь, а на смерть. Где-то в лесу скрывался человек, найти которого мы должны были ценою собственной жизни, он не должен был ускользнуть от нас...

...Пархоменко уже не видно - он ушел далеко вперед.

- Джакели, где ты? - спрашиваю вполголоса.

- Здесь я, товарищ лейтенант! - доносится его голос снизу.

- Где Пархоменко?

- Он впереди. Если Акбар возьмет след, он даст сигнал.

- А Щербина?

- Он где-то наверху.

- Щербина! - зову я. - Черт возьми, куда он делся?

- Эй, Щербина! - зовет Джакели.

- Э-е-ей! - слышим голос Щербины издалека.

- Куда он залез? Что ему там нужно, на скале? - ворчит Джакели. - Эй, Щербина, спускайся сюда! - кричит он.

Ответа нет. Мы двигаемся вперед, карабкаясь по огромным валунам, путаясь в зарослях колючки.

- Джакели! Где ты?

- Зде-е-есь! - еле доносится снизу. Видно, он где-то далеко.

- Щербипа-а-а!

Ни звука... Пархоменко не стоит и звать - не дозовешься. Надо было держаться всем вместе в этих проклятых джунглях!.. Как же быть теперь? Я почувствовал в сердце предательский холодок... Вынув из кобуры пистолет, я еще раз крикнул:

- Щербина, Джакели, Пархоменко, где вы?

- Э-е-е-й! - ответил кто-то.

Ладно, бог с ними... Еще немного - и выберусь из зарослей, а там и мандариновый сад колхоза. Ребята, наверно, уже там - куда же они могли деваться!

Я включил фонарь, огляделся. Правильно! Вот деревянный мостик через горный ручей. Значит, скоро сад.

Я вздохнул свободно. Вдруг наверху что-то загрохотало, задвигалось и со страшным шумом обрушилось вниз. "Сорвался камень!" - промелькнуло в голове, и я быстро укрылся за выступом скалы. Огромная глыба пронеслась, чуть не задев меня, и покатилась вниз к морю.

- Эй, вы что, с ума сошли?! - заорал внизу Джакели.

- В чем дело? - откликнулся спереди Пархоменко.

Залаял Акбар.

- Где вы, ребята? - крикнул я.

- Я здесь, внизу, иду к вам! - ответил Джакели.

- Здесь я, товарищ лейтенант! - отозвался Пархоменко.

- Щербина, где ты? - снова крикнул я.

Никто не ответил.

- Щербина-а-а!

"Ина-а... ина-а... ина-а..." - ответило эхо.

Я похолодел.

- Щербина! - заревел я. - Где ты, Щербина?!

Ни звука.

- Джакели, ко мне! Быстро!

- Бегу, товарищ лейтенант.

Через несколько минут он вынырнул из кустов.

- Нет Щербины! - сказал я.

- А где он? - спросил Джакели.

- Нет его!

- Щербина! - крикнул Джакели. Не получив ответа, он удивленно взглянул на меня. - Щербина! - опять крикнул Джакели. - Щербина! Где ты? Отвечай, Щербина!.. Брось валять дурака, отвечай, где ты, Щербина?!

Он здруг умолк и стал карабкаться вверх по скале.

- Джакели, назад! - приказал я. Он не обратил на меня внимания.

- Щербина, Щербина!

Из зарослей показалась голова Акбара, за ним появился Пархоменко.

- Что случилось, товарищ лейтенант? - спросил он, еле переводя дыхание.

- Пропал Щербина.

- Как это пропал? Что он, маленький? - улыбнулся Пархоменко.

Вернулся Джакели.

- Нету! - проговорил он упавшим голосом.