Пленник волчьей стаи - Юрий Пшонкин

Теперь все смотрели на Кокандю,

— Мне нечего больше сказать, — глухо проговорил Кокандя. — Но, — он вынул изо рта трубку, поднял ее, — теперь мы станем вчетвером следить за стадом. Волк остается волком. И если стая нарушит Главный закон охоты — мы будем их убивать. А пока пусть стая думает, что мы не знаем о ней. Я кончил.

Кокандя ничего не сказал о том, что в одном месте рядом со следами волков, видел след человека, шедшего на лапках-снегоступах. Он сам пока не мог понять, кому же принадлежит тот загадочный след.

Ночью, подкравшись к оленям, Атувье второй раз за время пленения услышал голос человека. Пастухи нарочито громко разговаривали, перекликались, сгоняя оленей: близость стаи вселяла страх. В морозном, словно остекленевшем воздухе далеко были слышны их гортанные крики.

Сердце Атувье радостно забилось. Он забыл обо всем и, как тогда, в ночь пленения, когда его разыскивали товарищи, он радостно крикнул:

— Эй, мэй! — И, как тогда, он не успел докричать. — Вожак сбил его с ног и, поставив передние лапы на грудь поверженного Человека, оскалил пасть. В горле волка что-то клокотало, словно он сдерживал готовое вырваться ругательство. Рядом с Вожаком очутилась молодая волчица. Она вцепилась в плечо Атувье, в глазах ее тоже плясала ярость. Вожак убрал лапы с груди перепуганного пленника и что-то прорычал волчице. Та нехотя разжала зубы.

Атувье поднялся, потер горевшее плечо.

— Я не буду больше кричать, Вожак, — пообещал он.

…Вскоре Атувье понял, что для него наступила совсем неплохая жизнь. Он теперь каждый день был сыт, спал сколько хотел, а жадный, злой Вувувье был далеко-далеко. Ой-е! Хорошая жизнь. Он чувствовал, как тело наливалось силой, а душа наполнялась храбростью.

Все бы хорошо, да одно плохо: торбаса и чижи совсем пришли в негодность. Первое время он еще кое-как мастерил подметки из шкур убитых оленей, подвязывал их ремешками. Ремни эти отрезал от чаута, и тот становился все короче. Наконец Атувье понял, что дальше укорачивать чаут нельзя. При ходьбе пятки горели, словно он ступал по раскаленным углям. Совсем худо становилось, когда укладывался спать, ноги коченели, не до сна было.

Но братья-волки (теперь он так их называл) пришли на выручку.

Однажды ночью, когда Атувье отогревал руками подошвы ног, к нему вдруг подошел Черная спина. Волк постоял немного и неожиданно для Атувье лег рядом, у самых его ног. Пастух перестал тереть закоченевшие пальцы и пятки: он; кажется, догадался, зачем этот добрый волк улегся рядом.

— Черная спина хочет согреть мои ноги? — на всякий случай спросил он.

Волк еще придвинулся, плотнее прижимаясь к ногам Человека.

Атувье несмело уперся подошвами в мех зверя. Тот чуть вздрогнул, но продолжал спокойно лежать. Вскоре ногам стало тепло, и Атувье заснул.

На этот раз он спал крепко и долго. А когда проснулся, то почувствовал, что рядом, с боков, лежат два молодых волка. «Ой-е! Ой-е! — удивился Атувье. — Я совсем волком стал. Ой-е!»

Теперь он каждую ночь укладывался спать в окружении стаи. Постепенно ноги привыкли к снегу — подошвы сделались твердыми, как шкура лахтака.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Стае все же раньше времени пришлось покинуть оленей ламутов. Люди жестоко наказали ее за то, что она нарушила Главный закон охоты. Но не умный Вожак и не пленник стаи были повинны в этом.

А случилось вот что.

Днем волки держались подальше от стада. Они выходили на тропу охоты в сумерках или ночью. Днем же разбредались по округе, охотясь на зайцев, куропаток, мышей. Уходили по очереди, ибо около Атувье вновь стала дежурить пара волков. Больше других Атувье не любил, когда с ним оставался Хмурый. Этот большой, весь в шрамах, угрюмый волк наводил на него страх, и когда Хмурый сторожил его, Атувье редко спал, опасаясь нападения. Вообще, как он уже приметил, Хмурый был всегда чем-то недоволен, и Вожак, пожалуй, чаще всего ссорился с ним. Однажды Вожак даже сшиб Хмурого грудью и устроил ему настоящую трепку. За что — Атувье не понял, но стал еще больше остерегаться Хмурого.

После стычки с Вожаком Хмурый совсем замкнулся и подолгу пропадал, охотясь в одиночку на зайцев и куропаток. Он, может, и вовсе отбился бы от стаи, превратившись в волка-отшельника — таких немало шастало в горах и в тундре. Но он не ушел из стаи, поскольку не решался покинуть старшую волчицу — приближалась пора волчьей любви. Волчица тоже была неравнодушна к этому пусть и туповатому, но сильному самцу. Волчицы всю жизнь; живут с одним волком, но в прошлую зиму охотники убили ее самца, и поэтому она ужа приглядывала нового. Они-то, Хмурый и старшая волчица, и нарушили Главный закон охоты…

Хмурый, заранее добиваясь благосклонности волчицы, решил то ли угодить ей, то ли показать свою удаль перед двумя возможными конкурентами — молодыми волками, которые сильно заматерели и мало в чем уступали ему. Однажды утром Хмурый позвал с собой старшую волчицу, и они тайком от всех направились к стаду.

Как ни осторожничала стая, охотясь ночами на оленей, но тревога все же поселилась среди стада. Олени не такие уж глупые животные, чтобы не чуять опасности, когда та бродит рядом. Да и в поведении пастухов олени заметили нервозность, поэтому иные если и отходили от основного ядра, то недалеко. Впрочем, наготове были и пастухи.

В тот несчастливый для стаи день Хмурый решил устроить Большую охоту. Ему давно хотелось такой охоты; хотелось, как в молодые годы, когда в нем кипела кровь и каждый мускул был твердый, как камень, ворваться в гущу этих трусливых рогатых зверей и рвать, рвать их тела, пьянея от горячей крови. Ему надоели спокойная жизнь, приказы дряхлеющего, осторожного Вожака. Тогда, в его молодые, годы, их стаю водил Черный вожак. Он выделялся даже среди сородичей своей необузданной яростью на любой охоте, в любой потасовке. Три зимы водил он стаю, а на четвертую Черного вожака настиг горячий клык Человека… После его смерти стая выбрала предводителем нынешнего Вожака. О-о, это был совсем другой вожак, и не все волки остались с ним в ту зиму. Но он, Хмурый, остался и подчинился Осторожному, как вначале звала стая нового главаря. Подчинялся, хотя и не очень охотно: ему не хотелось охотиться в одиночку. Но теперь хватит! Надоело подчиняться! Тем более что старшая волчица уже несколько дней и ночей так многозначительно смотрит на него. И он решил доказать ей, что будет заботливым, добычливым хозяином их будущей семьи. Пусть волчица увидит сегодня, какой он сильный.

Хмурый стал подниматься вверх по склону, чтобы оттуда обозреть все стадо. Он достиг большого выступа и лег у самого его края. Рядом пристроилась волчица.