Перстень старой колдуньи - Елена Ткач

Как там Овечкин? - подумал Никита. Со всеми волнениями поездки у него совсем вылетело из головы, что Сергей Александрович остался один на один с треклятым котом. И получается, что если с ним что-то случится... Нет, такого Никита себе даже представить не мог, но все-таки... Если вышло что-то нехорошее, то вина на это целиком ложится на него, Никиту. А у дяди Сережи жена, дети...

Он постарался унять бешено бьющееся сердце, изо всей силы хватив кулаком по тому месту, где по идее оно должно было находиться. Не помогло, только хуже стало - сердце заколотилось как молот!

- Жень, ты куда?

Она нажала в лифте кнопку "шесть".

- Домой. Загляну, как там Слоник.

- А потом? - он видел, что она не в себе: взгляд блуждает, на него не глядит - отводит глаза. И сама вся колышется как осиновый листик.

- Потом... не знаю. Мне нужно к тетке - ты же знаешь, она болеет.

- Но мы должны вместе встретить Рождество! Ведь осталось совсем чуть-чуть... Неужели тебе какая-то тетка важней, чем я!

- Она не какая-то, - начала она заводиться. - Она мою маму лечила, спасала... только вот не спасла. Но что ж тут поделаешь, она говорит: мол, все в руках Божьих...

"Божьих, ага! - зло подумал Никита. - Знаю я, какому божеству она поклоняется!"

- Жень... Женечка, послушай, - он постарался как можно нежнее дотронуться до её руки. - Я сейчас к своим поднимусь, выясню как они там... И сразу - к тебе. Хорошо? Только ты жди меня тут, дома. Никуда не уходи. Я тебя очень прошу и...

Легкая пауза затрепетала в узкой кабинке лифта.

- Я люблю тебя!

Женя вздрогнула. Лифт дернулся и остановился. Она обхватила ладонями его лицо - крепко так! И стояла, не говоря ни слова. Глаза её засветились новым ясным огнем.

Створы лифта раскрылись и Никите пришлось прервать паузу - он сжал её ладошки в своих, потом на секунду уткнулся в них. Они были такие теплые, маленькие и... беззащитные.

Оба вышли на площадку, где тусовались и курили какие-то алкаши. Женя долго-долго молча стояла и глядела на него, запрокинув голову. На площадке качался и таял дым сигарет. В воздухе волновались дымные силуэты, поля, какие-то знаки, фигуры... Она вдруг порывисто прильнула к нему, потом отпрянула и сказала всего два слова.

- Я тоже.

Он взлетел на седьмой этаж, прыгая через две ступеньки, отпер дверь...

Стол в гостиной был накрыт, за столом пировали, повсюду слышался смех, говор, музыка...

Где же Сергей Александрович? Его не было за столом.

Никита увидел маму и папу за дальним концом стола и, хотел было кинуться к ним, чтобы расспросить... когда из ванной чрезвычайно твердой походкой вышел Овечкин. Рукав рубашки на его левой руке был закатан - рука от кисти до локтя располосована двумя глубокими красными царапинами.

- О! - воскликнул он, заприметив Никиту. - Здравствуй, племя молодое! Значит уже вернулись?

- А...да, - каким-то крякающим голосом ответил тот. - Это вас... кот?

- Да, ты че, парень! Это мы тут немножко... посуду побили. Кот! Где это видано, чтобы милейшее домашнее животное нападало на человека?А?!

- Никита, иди мой руки и садись за стол, - стараясь перекрыть гул голосов, крикнула ему мама.

- Мам, я сейчас. Я вернусь после, хорошо? Ты слышишь?

- После чего? - не поняла мама.

Этот гул кого угодно может вывести из себя!

- После Рож-де-ства! - проорал Кит и опять метнулся к Овечкину.

- Дядя Сережа... только пожалуйста, честно.

- Это всенепременно! - пообещал тот.

- Это все-таки вас гадский котяра отделал, да?

- Ни в коем случае! - торжественно провозгласил Овечкин. - Ну, сам подумай: чтобы меня... какой-то кот... Это было бы совсем не мудро!

- Ну вот, вы не хотите ничего мне рассказывать, - в отчаянии дернул головой Кит. - Тогда скажите, хотя бы, где он. Вы его все-таки... того?

- Парень, на тебя дурно подействовал свежий воздух. Тебе надо среди народа побыть. А кстати, где твоя милая девушка?

- Она... дома. А где кот? Дядя Сережа, я вас очень прошу...

- Ну, если так... - посерьезнел Овечкин. - Онукрыт до поры в надежном месте. И, поверь, что там ему хорошо. И еда и... - он описал жестом некую параболу, которая могла означать все, что угодно, но в данном случае, скорее всего, удовольствия всякого рода. - Не волнуйся, больше он никого не тронет. Я об этом позабочусь. Лады?

- Лады! - с превеликим облегчением гаркнул Никита и, схватив обеими руками мужественную руку Овечкина, с силой её потряс.

А потомвихрем пролетел два пролета лестницы и очутился в Жениной квартире.

Она ждала его, сидя одетая на краю стула в комнате Марии Михайловны. За стеной, в её комнате, как всегда, гудел разношерстный люд.

- Ты уже? Хорошо. Тогда проводи меня до остановки. Видишь, я слово сдержала.

- Женечка... - он не знал, что сказать...

Как остановить ее? Кольцо! Он должен уничтожить кольцо - и тогда колдовская связь будет прервана. ЕгоЖенька станет свободной!

- Ну, пойдем...

И снова онина воле. Простор небесный был полон звезд. Ветер совсем утих, ночь затаилась, притихшая, таинственная...

- Ночь, слышишь меня? - крикнул Кит, запрокинув голову и роняя шапку в снег. - Не разлучай нас! Твой Царь рождается, слышишь, ночь? Царь небесный!

Женя ни слова не вымолвила в ответ на это импровизированное заклинание. Только подняла шапку, отряхнула от снега и водрузила ему на голову.

- Слушай... ещё есть время. Давай к реке прогуляемся. Знаешь, я ведь возле этого шлюза ещё ни разу не был!

- Правда? - она поверила. Взяла его под руку. - Тогда, конечно, пойдем.

Они спустились кривым переулочком к Яузе, а липы и тополя стояли на страже, охраняя их путь. Машин почти не было, и они легко и быстро перебежали дорогу. И вступили под сень высоких деревьев, чьи темные тени чертили загадочные письмена на белом снегу...

Возле чугунного парапета, ограждавшего набережную и шлюз, повеяло свежестью.

- Женька, чувствуешь... запах какой! Запах живой воды. Смотри - вон он, шлюз! А я и не знал, что в самом центре Москвы есть такое.

- Да, здесь чудесно... - она перегнулась через парапет, всматриваясь в бурный поток, с шумом падавший водопадом свысотыболее четырех метров. Дальше река успокаивалась и текла неспешно, играя с отражениями фонарей.

- Слушай, да это просто Голландия! - продолжал усыплять её бдительность Никита, беспрерывно болтая. - Или Бельгия! Я однажды был с родителями в Бельгии - в Генте - так там почти то же самое... Только это наша Москва. И мы... никому ее... не отдадим!

Эти последние слова он разделял паузами, точно набирая воздуху в легкие и готовясь к прыжку, а потом... прыгнул! Он кинулся на неё как тигр, стараясь вцепиться в запястье правой руки, на которой оранжевым мутным цветом пульсировало кольцо.

Женя вскрикнула от неожиданности, а он рвал зубами её варежку содрал, отшвырнул прочь, мотнув головой... и мертвой хваткойухватил кольцо.

- Что ты делаешь? Ай... мне больно! - закричала она, не понимая, что происходит.

А потом поняла.

- Не смей! Это мамино кольцо! Оно для меня святое!

- Оно не мамино! - орал он не своим голосом, стараясь содрать перстень колдуньи с Жениного пальца. Я там был... в ту ночь под окном... Я все видел, все слышал. А когда ты ушла... нет, отдай! Когда ты ушла вместе с этим черным котом, старуха говорила сдемоном! Ты понимаешь это? Ты понимаешь, глупая, во что ты влипла?

Ее сопротивление начало слабеть - настолько сразили Женю эти слова. Он одним рывком сорвал перстень с её пальца и... закричал. Оно почти до кости обожгло ему правую руку.

Тогда Никита перекрестился, переложив колдовской перстень в левую.

- Ничего, - в ярости захохотал он, - до свадьбы заживет!

И со всей силы зашвырнул кольцо далеко вреку.

Женя остолбенела. Первые секунды она не знала, что делать. Решение пришло бессознательно, а может, оно было последним приказом колдуньи...

Закинув ногу на парапет, она взобралась на него, стала подтягивать другую... Еще мгновение - и она прыгнет в гневную, беспощадную, ледяную воду кипящего шлюза...

Он всей своей массой навалился на неё и стал тянуть на себя - к спасительной земле. Но силы её удвоились - казалось, не девочка неполных тринадцати лет, но взрослый и притом тренированный человек с железными мускулами противостоит ему. Она тянула его к себе - туда, за парапет. Ведь она была уже ПО ТУ СТОРОНУ, цепляясь только одной рукой за край чугунных перил. Никита чувствовал, что Женя сильнее.При этом, она не понимает, что делает. Искоро - да, слишком скоро! - они оба окажутся в ледяной воде.

Звать на помощь? Но вокруг не было никого. Да он этого и не хотел. Погибать - так вместе!

- Жаль только, что так короток наш век оказался, моя любимая! выдохнул он одними губами в беспощадную ночь.

Она-таки перетащила его на свою сторону, и оба нависли над бурлящей рекой, поющей свой Рождественский гимн...

- Женька... прощай! - крикнул Никита, зажмуриваясь...

Он ждал, что сейчас Яуза в первый и в последний раз обнимет его.

И тут... На колокольне Андроникова монастыря ударил колокол. Раз, другой... Звонили к заутрене.