Убить зверя - Вера Чиркова

Вновь проснулся я совершенно отдохнувшим и полным сил. Кен сидел у светильничка и что-то чертил на песке. Тези, завернувшись в пленку, спала, прижавшись к моему боку. То-то я немного согрелся во сне. Стараясь ее не разбудить я осторожно откатился в сторону и попросил Кена показать результат швейного эксперимента. Кен поднялся во весь рост и гордо продемонстрировал свой новый наряд. Знатоки брючного производства нашли бы сотню недостатков в сооружении, выглядывающем из – под обрезанного по бедра балахона Кена, затянутого ремнем. А я чуть не задохнулся от зависти. Мешковатые. Кривоватые. Коротковатые и присборённые. Это были ШТАНЫ! А когда Кен еще и похвастался нашитыми на бока уродливыми, но глубокими карманами, я понял, что никуда отсюда не пойду, пока не получу такие – же.

Тези проснулась, когда шаи крепко дрых, закопавшись в сухие травинки насыпанные на дно пузырька. В ответ на ее вопросительный взгляд я объявил, что она молодец, штаны замечательные, и если Тези не очень устала, то не согласиться ли она сшить такие и мне. Тези похвалой была явно довольна, но сказала, что намерена сначала умыться и позавтракать а уж потом возьмется за штаны. Я понял, что это маленькая месть за то, что я не сразу согласился пожертвовать своим балахоном и не стал возражать. Ради штанов я согласен и подождать.

После обеда я отдал свой балахон и завернувшись в пленку стал ждать, что и меня будут обмерять целый час тонкие, но крепкие ручки. Однако Тези только пару раз обернула меня веревочкой и, завязав узелки, отпустила. Я почему-то чувствовал себя несправедливо обделенным, и тихонько проворчав про семь раз отмерь, уселся наблюдать за воплощением в жизнь своей мечты. Кен, попытавшийся навязаться Тези в соучастники, был отправлен отдыхать, обиженно отвернувшись, замотался пленкой и вскоре уснул. Тези работала так ловко и уверенно, как будто шила штаны каждый день. Когда я сказал ей об этом, она коротко взглянула на меня и, продолжая кромсать мой балахон, вдруг выпалила:

– А я вспомнила, что уже видела, как это делается.

– Когда?- удивился я.

– Моя мама шила отцу.

– Где это было? – осторожно спрашиваю я, боясь спугнуть неожиданную откровенность.

Тези, не отвечая на мой вопрос, отдала мне верхнюю часть балахона и начала разрезать остальное на кривые полоски. У меня сердце сжалось при виде этого, однако протестовать было уже поздно и я, нацепив получившуюся куртку, стал ждать, что будет дальше. А Тези, дорезав полоски, тут же села сшивать их обратно. Я уже и забыл, что задал вопрос, когда она начала рассказывать.

Родилась Тези здесь, в низранской пустыне, и когда была совсем маленькой, то думала, что ее мать та же, что и у остальных детей, игравших с ней во внутреннем дворике главного дома. Но однажды в половодье так получилось, что Тези и еще трое детей оказались отрезаны от остальных на небольшом островке вместе с одной из дочерей царицы. Тези было в то время лет шесть, но то, что рассказала кормилица, она помнит наизусть.

Ночью, когда другие дети крепко спали, рабыня разбудила Тези и объявила, что она настоящая ее мать. В доказательство она достала из потайного кармашка маленький кристалл. В ответ на кодовое слово из кристалла на пленочную стену палатки начали проецироваться чудесные картинки. Там был дом на берегу реки, среди невиданных по красоте цветов, и сам сказочно прекрасный, воздушно-стеклянный с ажурно вырезанными балконами и перилами, стройными башенками и широкими, залитыми солнцем верандами. На фоне дома стояли очень молодые и красивые мужчина и женщина. В женщине Тези с трудом узнала сидевшую рядом кормилицу и то, только после того, как та сказала, ткнув пальцем: смотри, это я. Затем показала на мужчину и сказала – это твой отец, ты очень на него похожа, дочка. И протянула Тези еще одну диковинку – маленькое зеркальце. Тези рассматривала себя в зеркале и, честно говоря, не находила ничего похожего, однако женщине этого не сказала. Ей очень хотелось быть дочерью этих людей, жить с ними в сказочном мире, пить прозрачную воду столько, сколько хочешь.

С той поры у Тези началась другая жизнь, тайная. Она быстро научилась при низранах не обращать никакого внимания на кормилицу, но пробиралась к ней почти каждую ночь. Мать учила Тези языку, которого не знал никто в поселке, рассказывала о других мирах, о роботах и звездолетах и еще о многих, многих других замечательных вещах. Прошло несколько лет. Однажды во время сбора урожая, когда весь поселок работал на полях, которым через несколько дней, под палящими лучами солнца суждено было стать пустыней, мать незаметно отвела Тези за холм. Там их ждал раб, которого Тези до этого несколько раз встречала в поселке.

– Вот это твой отец, – сказала ей мать и мужчина попытался ее обнять.

Однако Тези вырвалась и отскочила. Это не могло быть правдой! Этот дочерна загорелый, худой до изнемождения лысый старик не мог быть тем веселым пышноволосым красавцем, которого она видела на картинках. Она с негодованием почти выкрикивала ему в лицо эти слова а он, обессилено опустив руки, молча смотрел на нее печальными черными глазами. Мать, плача, пыталась что-то объяснить Тези, но раб остановил ее.

Тези ушла и весь день, помогая ссыпать драгоценное зерно в мешки, с возмущением вспоминала эту встречу. А вечером, заглянув перед сном в любимое зеркальце, увидела в нем глаза, взгляд которых преследовал ее целый день. От потрясения Тези заплакала и глаза в зеркальце стали похожи еще больше.

Мать не пришла в эту ночь, хотя Тези прождала ее до рассвета. А утром она узнала, что ночью сбежало несколько рабов, среди которых был и ее отец. За беглецами снарядили погоню, а мать держали взаперти, пытаясь выпытать у нее, знала ли она что-либо о планах мужа. Они смогли встретиться лишь через несколько дней, когда вернулась перепуганная до смерти погоня. Вот тогда-то и пополз по селению слух о следах, которые обрывались посреди тропы. За эти дни мать постарела на несколько лет, а для Тези закончилось детство.

Но, только окончательно повзрослев, Тези поняла, какой ценой далось матери в ту ночь решение остаться с ней в плену, а не уйти с мужем на волю. А потом матери не стало. Она простудилась больше года назад, когда спасала в половодье двух маленьких воспитанников. Сильным порывом ветра унесло наспех поставленную палатку и мать вплавь переправила на соседний холм сначала одного ребенка, потом отправилась за другим. С ним она вернулась совсем окоченевшая, и ничто не могло ее согреть. А к утру у нее начался жар и Тези не отходила от нее, плюнув на все правила конспирации. Потом привезли пузырек с лекарством от матери-царицы, которая, узнав о случившемся, сильно разгневалась на недогадливую рабыню, которая рисковала своей жизнью ради пары недоразвитых яиц. Лекарство помогло, но окончательно мать так и не поправилась, она таяла на глазах и к концу лета умерла. Тези все это время провела возле нее, но разговаривать они могли только о хозяйственных делах, бдительные низране не оставляли их без присмотра ни на миг. Лишь иногда, словно в бреду мать тихо произносила фразы на родном языке. И Тези притворялась, что ничего не понимает.