Архитектура для начинающих (СИ) - "White_Light_"

— Я завтра не смогу прийти, — Рита с сожалением оглядывается от дверей, она всегда против, чтобы Ольга ее провожала.

— Почему? — последняя снимает с вешалки Ритин плащ.

— Юбилей у свекра… — случайно вырвавшееся слово внезапно взрывает квартиру оглушительной тишиной. Поздно кусать губы.

Ольга удивленно вскидывает брови:

— Ты замужем, — произносит вслух, словно без этого не может поверить. — Ты замужем? — хватает за плечи и сверлит взглядом насквозь. Если бы возмущение убивало, то в квартире были бы трупы (не меньше двух).

— Ты обманула меня! — в бешенстве Ольга отталкивает Риту, возвращается. — Почему ты не носишь кольцо?! Смотри на меня! Почему?! — впервые страшно кричит Ольга.

Рита, напротив, становится самим спокойствием, но не может ничего ответить, кроме:

— Это неудобный вопрос.

Она смотрела на Ольгу, готовая умереть прямо сейчас и здесь и вопреки всему выбирая жизнь:

— Прости… Прости, пожалуйста! Я не права, наверное, но мы же договорились не спрашивать…

«Не бросай меня!» — молчала Рита изо всех сил. Плакала. Целовала руки. Ольга кричала в бешенстве:

— Ты обманула меня, понимаешь? Просто не сказала всей правды, просто промолчала. Что еще ты скрываешь? — в каком-то странном отчаянии она смотрела Рите в глаза, словно видела в них не только Риту, а кого-то еще из своего прошлого.

— Ничего, — сквозь слезы так и не ответила самого страшного. — Больше нигде не состояла, не привлекалась, не замечена…

Несмотря на свой старый железный принцип – не спать с замужними, Ольга в итоге сдалась.

Призналась сама себе, что действительно не хочет отпускать эту женщину. Не сможет без нее закончить свой проект.

«Она не сказала мне с самого начала про какого-то там дурацкого мужа, но сама-то знала, на что шла, — сама себе оправдывалась Ольга. — И раз уже все случилось/случается второй месяц подряд, то теперь-то не все ли равно?

Их отношения не прекратились. Стали в чем-то острее даже. Словно теперь воровали каждую встречу у кого-то невидимого и безжалостного. Каждый миг, как последний, с пунктирами расставаний до завтра, до следующего мига.

И не знали, что зоркий глаз местного фатума уже выследил траектории встреч.

— Мне нужен Золотарев, — мрачно произносит Катя. Джамала вызвала ее в сквер по срочному, неотложному, наиважнейшему делу. Не замечая шпионок, укрытых кустами цветущей сирени, Рита садится в подъехавшую машину. Ее лицо светится счастьем, нежностью, предвкушением. Она улыбается той, что за рулем, и каждый волосок ее, блестя на солнце, дышит влюбленностью.

— Вот так, — веско заключает Джамала, когда машина пропадает за поворотом. — Тебе нужен Золотарев? Мне нужна твоя помощь.

— Как… она… они…. — верещит бывшая отличница, изо всех сил стараясь не выдать Джамале, что сама пыталась шпионить за Ритой последние два месяца.

— Я скажу тебе, что и когда нужно делать, — Джамалу вовсе не волнуют Катины попытки «сохранить лицо». Этика в интригах – это полная чушь.

— Если он узнает…. — с плохо скрываемой радостью пытается сердобольно ахнуть Катя.

— Он узнает, но позже, и именно так, как нам это будет удобно, — Джамала говорит серьезно и бесстрастно. «Нам» звучит здесь не зря. Оно создает эффект вовлеченности и сопричастности.

— Ты что-то задумала? — подозрениям Кати нет границ, в интригах ей до Джамалы, как до Джомолунгмы. — Ты ведь спишь с ним, об этом все знают!

— Я знаю об их с Риткой отношениях все и смогу подсказать, что делать, чтобы он женился на тебе, когда разведется с ней, — пропуская мимо ушей подозрения Кати, Джамала продолжает вести свою линию. — И если он тебе действительно нужен со всеми своими машинами и домами, то слушай меня.

— А если я сама ему расскажу и покажу, чем занимается его благоверная? — пытается парировать Катя.

— Он тебя возненавидит, как мерзкую сплетницу, и придет ко мне плакать в ложбинку. — Джамала устало закатывает глаза и вздыхает: — Не будь дурой. Я знаю, что делать надо.

— Скоро два месяца, как мы с тобой, — неопределенно произносит Рита. Сегодня она более задумчива, чем обычно. Вернее, все последнее время она становится задумчивее и грустнее, хотя по-прежнему делает вид, что все окей.

— Устроим по этому поводу пикник? — Ольга выводит машину за город. Она, в свою очередь, упорно не хочет замечать эту Ритину «хандру» — явное и прямое следствие причин из категории «неудобных вопросов».

Предательский голос внутри шепчет о том, что рано или поздно это должно было случиться. — «У тебя ведь был пунктик — не встречаться с замужними. И привычное “она сама виновата”». Но, помимо него, иное, подозрительное чувство поднимается волной беспокойства. Это как слышать в тихую ночь невидимый, оттого непонятый, очень далекий гул, может быть, море, или поезд, или вообще показалось. Ольга и не слышит.

За городом дышится немного легче и свободнее. Рита включает музыку. Ей понравилась Ольгина подборка перепетых в акустику хитов из всевозможных иных стилей и направлений. Они не только стали звучать мягче, но и, по мнению Риты, приобрели несколько иной смысл (выражение), как, к примеру, нирвановская «Rape me».

«Все меняется в зависимости от того, под каким углом на это все посмотреть. Этакая картинка 3D, калейдоскоп с кристалликами наших душ в постоянно меняющейся картинке судеб».

Два месяца назад здесь лежала заснеженная целина, в будущем поднимутся эко-микрорайоны и парки, а сейчас простираются, цветущие разнотравьем, луга.

«Два месяца назад я сама была совсем другой Ритой и стану еще более другой спустя следующие два месяца». А сейчас…

— … есть здесь одно место, — Ольга сворачивает на проселочную дорогу, оказывается, последние пять минут она о чем-то горячо повествовала. — Не знаю, вернее, осталось ли оно. В детстве мы сюда часто на велосипедах гоняли.

Рита согласно кивает, растерянно смотрит в окно на зеленое буйство. Ее внутренний мир все еще “терра инкогнита”. И если Ольга приобрела от сложившегося союза душевность, то Рита — чувственность. До встречи с Ольгой она жила в невесомости, как бестелесный, безгрешный дух, удерживаемый в человеческом мире лишь гравитацией обязанностей и моральных долгов. Так человек, парящий в вакууме, может отличить горячее от холодного, но вряд ли опишет все оттенки морского бриза, в котором свежесть ветра переплетается с солоноватыми нотами прибоя.

Еще совсем недавно, два месяца назад, сидя на вводном занятии по автокаду и думая вовсе не о нем, Рита признавала, что уже не в силах справиться со своей “хрустальной бездной”, погружаясь в нее все глубже и глубже. Все толще становились стеклянные стены собственноручно выстроенной тюрьмы из долгов и ограничений. Все меньше воздуха оставалось в ее глухом периметре.

«Я не смогла бы выйти за грань сама – слишком долго всматривалась в бездну, и она, уже не мигая, принялась всматриваться в меня, заражая обычное спокойствие равнодушием, апатией, безразличием ко всему. Словно я не жила, а смотрела бесконечное и скучное кино, и вдруг через экран, рампу, рамки Ольга шагнула навстречу, взглянула не в глаза, а прямо в душу, и невидимые стены виртуальной тюрьмы пошли первыми трещинами.

А когда она взяла меня за руку, обрушение вовсе стало неизбежностью, о чем совершенно сейчас, да и никогда, не пожалею.

С Ольгой я стала цельной, чувства души и ощущения тела, наконец, соединились в единую сеть причинно-следственной связи. Мир наполнился гармонией и вместе с ней стал непривычно обнаженным, острым в своих противоречиях».

Машина выезжает на относительно свободную поляну, останавливается перед естественной запрудой с тихим овальным озером, обрамленным задумчивыми ивами.

— Летом мы здесь купались. На том берегу кувшинок тьма. На этом — гравий. Я его тоже рассчитала, — выйдя из машины, девушки оглядываются вокруг. Тишина разливается по зеленым лугам, перелескам и водно-зеркальной глади.

— Что рассчитала? — ежится Рита. Все чаще в последнее время ей становится зябко без видимых на то причин. Ольга сзади обнимает ее за плечи. — Озеро. Оно останется. По моему проекту здесь будет парк. Так что назначаю тебе встречу у него…