Туман войны - Алексей Колентьев

— Ладно, боец. — Похлопал я по плечу Симона, который слегка смутился от проявленной мной фамильярности, возможно даже покраснел: добрые слова парню не часто перепадали от взрослых. — Пойдём к твоему мосту…

— Нет мост… Канатный мост. — Парень шустро стал перебирать по воздуху руками и я понял, что он имел ввиду. Это был простой трос натянутый с берега на берег. Такие «мосты», часто используют в горах, чтобы не привлекать излишнего внимания к себе.

— Ладно тебе уточнять, один хрен — дорога. Веди, время дорого.

— Esto bien.[53] — Парень впервые за последние сутки улыбнулся, сверкнув в полумраке двумя рядами белых мелких зубов.

— Ну, вот и договорились… Только давай так, амиго: ты меня только до дороги этой своей проводи и сразу обратно, понял?

— Я… Меня…

Улыбка и счастливый тон сразу улетучились и мне пришлось взять парнишку за плечи и встряхнув разъяснить ситуацию.

— Симон, ты солдат, воин. А воин не всегда делает то, что нравится, гораздо чаще только выполняет скучные приказы командира. А командир сейчас я и поэтому мой приказ будет такой. — Парень тут же рефлекторно подобрался и уже молча слушал, хоть обида на то, что его не взяли туда, где скорее всего будет интересно, ещё плескалась в глубине его глаз, вместе с еле сдерживаемыми слезами. — Проводишь меня, вернёшься в пещеру и во что бы то ни стало выведешь остальных туда, куда прикажет команданте Ставо. Задача ясна?

— Так точно, ясна. — Симон украдкой смахнул предательски блестевшую на ресницах влагу и утвердительно мотнул головой.

— Вот и отлично, а теперь пошли, солнце уже высоко.

Спустя каких-то минут сорок с постоянным риском свалиться на гладкие глыбы каменистого берега реки, ещё недавно бывшей пусть и строптивым, но неглубоким ручьём, мы вышли к вершине скалы. Симон аккуратно, чтобы не повредить дёрн, отвалил замшелый камень, на самом краю скального выступа и нырнув в открывшееся углубление по локоть рукой. Вытянул на свет обычный трос. Парень продел один его конец в незамеченный мной сразу обычный барабан лебёдки, который в свою очередь тоже явился на свет чуть позже из-под другой непримечательной ни чем, кучки камней. Вся система была устроена таким образом, чтобы быстро переправиться и ликвидировать следы своего пребывания за пару минут. Такой трос мог выдержать солидную нагрузку, пользовались им регулярно и было это с месяц тому назад. Почему Симон сказал про несколько лет, как раз вполне понятно; из семьи он ушёл давненько, но бизнес не остановился, скорее всего его братья до сих пор тягают по «канатке» всякий ценный груз. Но это меня особо не касалось, поэтому продев руки в хитро скрученную «восьмёркой» ручку, я проверил как она ходит по тросу и кивнув парню на прощание, скользнул вниз. Полёт получился не таким уж и стремительным, пару раз пришлось чуть дёрнуть за ручку, как только скольжение чуть замедлялось. Но другого берега достигнуть удалось очень быстро и судя по отсутствию пальбы и комитета по встрече — практически незаметно для кого-либо. Спрятав рукоять транспортёра, как и сказал Симон, под ствол трухлявого поваленного ветром дерева, отряхнувшись и поправив снарягу, я начал спуск обратно вниз по течению, чтобы выйти в уже знакомые места.

Заросли по мере удаления от скал, становились гуще, солнце скрылось, уступив место привычному полумраку. Когда до места боя оставалось чуть меньше пяти километров, я замер у ствола замшелого дерева и прислушался. Вроде всё было как обычно: галдели птицы и… я услышал шум воды в отдалении. Водопад. Первая мысль была о том, что следовало бы вернуться и осмотреть местность сперва там. Федералы наверняка получат приказ собрать сначала тела своих, ведь именно оттуда мы в первый раз услышали стрельбу и взрывы. Нужно попасть туда первым и осмотреть всё как можно тщательнее, сейчас важна любая информация о произошедшем. Но на месте расстрелянного каравана тоже железно кто-то уже должен быть, поскольку основной бой и последующая эвакуация десанта была именно оттуда. Скорее всего, сейчас там оставили пару-тройку часовых, чтобы потом, уже не торопясь, собрать трофеи и всё задокументировать. Вот этим нужно воспользоваться, потому как если расклад именно таков, то я без помех подчищу наши следы и пиндосы с прихлебателями, ни черта не найдут. Взяв левее, круче на восток, я длинными перебежками рванул к месту боя. Спустя ещё час быстрого бега, показались выкошенные взрывами солидного размера просеки и я понял, что добрался.

Но сначала нужно было выяснить, откуда пришли те странные амеры, от которых нам еле удалось уйти. Сверившись с картой, я повернул на юг, имея в качестве ориентира водопад Эль Кристалино, чтобы обойти его с северо-восточной стороны и выйти на пересечение трёх самых больших троп в этом районе. В своё время мы пару раз караулили в здешних местах, на тропках, которых зверьё протоптало к водопою множество. Стерегли мы как местных коммандос, так и их штатовских учителей. В обоих случаях всё прошло без видимых результатов: пиндосы наскочили на оставленные Славкой «сюрпризы», но и только, трупы они забрали с собой и с тех пор, мы больше в этих местах не пересекались. Несмотря на то, что местный колорит мне не особо нравится, есть и тут красивые места, вроде этого шумного, бурного потока воды падающего вниз, с высоты двадцати пяти метров. Небольшой, но бурный поток впадает в форсированный нами недавно разлившийся ручей, но водопад это лишь один из немногих источников, дающих силу то разливающемуся до размеров полноводной реки.

Выйдя к берегу небольшого озерца, образованного падающей с приличной высоты водой, я осмотрелся и не обнаружив явного присутствия засады или движения, начал обходить озеро с северо-востока. Времени на подробный осмотр места откуда предположительно явились эти гады естественно не было, но я примерно представлял что случилось. Скорее всего, амеры напоролись на севшую на тропу неизвестную группу диверсантов или федералов. Потом был бой, отголоски которого я и слышал, причём постреляться вполне могли свои со своими, в нашем ремесле это обычное дело. Сколько раз происходило следующее: одна группа выходит в патрулирование и обнаруживает следы непонятно кого в зоне ответственности и устраивает на предполагаемого противника засаду. Другая группа, независимо от первой, вполне возможно даже из соседней части, шарится в чужом секторе, банально сбившись с пути. Причём друг о друге парни ничего не знают, не рассчитывая вообще встретить кого-нибудь из своих. Потом одни попадают в засаду, а другие узнают о том, что вышла промашка уже на досмотре трупов. В двух случаях из трёх возможных, промашку скрывают от командования, чтобы избежать в высшей степени неприятных для себя последствий. Редко когда правда выплывает наружу, обычно всё списывается на противника и в конечном итоге так и должно быть. Никто не виновен, что выстрелил первым, потому что раздумья могут стоить тебе и твоим товарищам жизни. Всё сводится к формуле: либо ты, либо тебя; что в принципе вполне закономерно, хотя и звучит очень дико с точки зрения обывателя. Противник в такой войне, это не идущий в полный рост, под боевым штандартом пехотинец с ясно различимыми знаками различия и незнакомым оружием. Враг незаметен, быстр и хитёр. В лучшем случае успеваешь разглядеть смазанный силуэт, увидеть тень отбрасываемую осторожно перемещающимся от укрытия к укрытию, даже намёку на нечто враждебное. Может быть то совершенно левый зверь, но чаще всего это именно враг, зевнёшь его и вот уже он а не ты, осматривает быстро остывающий туп с остекленевшим, остановившимся взглядом. Это ты мёртвый и уже безразличный к происходящему становишься галочкой в чьём-то рапорте, сухой цифрой в активе более удачливого противника. Поэтому прав на такой войне тот, кто выжил, а мёртвые… им уже безразличны игры живых — их ждёт покой…