Туман войны - Алексей Колентьев

— Анхель, посмотри я золотой крест нашёл, завтра гульнём в «Арриве»!..

Ещё два шага и я чую запах пота, оружейной смазки и разогретой солнцем кожи ременной сбруи часового.

— Везёт тебе, у меня только мелкие деньги да пара коронок зубных, особо не разгуляешься. Крест-то хоть правда золотой?..

Вот и последний шаг. В одно движение накидываю удавку и с поворотом корпуса назад тяну ручки на себя. Тело противника напряглось, руки тянутся не ко мне, а к горлу, перехваченному струной. Я проходил тренинг по освобождению от такого захвата, поэтому точно знаю, что чувствует этот бедолага сейчас: в голове стучит прилившая к вискам кровь, темнота серой пеленой застилает глаза, а стук сердца заглушает все остальные звуки вокруг. В последний раз дёргаю ручки на себя, враг испускает едва слышный вздох. Финиш, прижмурился. Отступаю влево и в сторону. Тело часового обмякло, запахло мочой и экскрементами, дело сделано. Не снимая удавки, оттащил тело метров на десять в заросли. Прибрав удавку и замаскировав тело, я прислушался: отсутствие громилы никто пока не обнаружил. Сделав пару дыхательных упражнений кинул на труп забросанный стеблями какого-то папоротника с широкими листьями, здоровый всё же лось мне попался, килограммов сто пятьдесят живого веса ни как не меньше…

Достал банку с пахнущей болотной тиной мазью и подновил маскировку в тех местах, где на коже остались разводы — проклятая роса, всё же сделала своё чёрное дело, кожа от укусов пошла волдырями и вздулась. Утренняя роса в сельве, это не совсем вода: масса всякой дряни оседает на траве. Пыльца растений делает простую воду малопригодной для питья, вот выпьешь такой водички и личинки какого-нибудь паразита сожрут тебя за несколько дней изнутри. Закончив с наведением марафета, я вынул ПБ и вернулся на просеку. Мародёры всё так же увлечённо шмонали трупы, не оглядываясь на то место, где свалено их оружие и по идее, стоит бдящий товарищ. Теперь совершенно спокойно можно работать и даже если бы в руках у меня был обычный, а не специальный пистолет, расстрелять двух любителей падали с расстояния десятка метров, дело совсем не сложное. Одного, которого звали Анхель, я приложил выстрелом в затылок, как раз в тот самый момент, когда солдат ползал на карачках, совершенно не реагируя на гнилостный запах трупа, с которого этот добрый молодец стягивал совсем новые берцы. Так и не успев походить в обновке, Анхель ткнулся лицом в разбухший живот покойника, получилось как-то непристойно. Второй безымянный «везунчик», нашедший крест, успел таки обернуться и попытался задать стрекача, но две пули в спину заставили парня упасть ничком скрывшись в высокой траве. Спрятав пистоль в кобуру, я осмотрел трупы мародёров, чтобы убедиться, что те не прихватили чего-нибудь из вещей ребят, но ничего не обнаружилось. Оттащив тела обоих любителей наживы к удавленнику, быстро привёл в негодность всё трофейное оружие и прикрыл тела срезанными стеблями какого-то кустарника с резким, сильным запахом. Теперь, если возьмутся за поиски, то без собачек им не обойтись. Это растение показал мне тот самый колдун, которого я вылечил от радикулита. Криво ухмыляясь во весь свой беззубый рот с чёрными от жевания коки губами, старик объяснил на ломанном испанском, что стебли надо срезать у самых корней, тогда они отбивают даже запах крови. Говорил он помогая словам величавыми жестами рук, скрюченных артритом, и выглядело всё очень зловеще, старичок был не простой.

Тела ребят я вынул из мешков, щурясь от тяжёлого трупного запаха убедился, что это действительно они и запихнул в мешки три трупа из выложенных рядком местных покойников. Вся операция заняла около получаса, но никто меня не побеспокоил. Всех я на руках перенёс к воде и опять же перенятым у индейцев способом заныкал в стволах двух деревьев с выеденным нутром. С виду стволы были совершенно целыми, выдавал изъян только желтоватый цвет коры и какие-то кусты с жёлтыми цветами, которые всегда растут рядом. Расковыривать углубления в таких деревьях — всё равно, что резать картон, поэтому занятие было не особо времязатратным, я управился за час с небольшим. Получилось знатно: щели я замаскировал мхом и лианами, которые за сутки примутся на новом месте и ребят уже никто не потревожит.

Возвращаться к канатной дороге было никак нельзя, скоро трупы солдат так или иначе обнаружат. Потом начнут шерстить окрестности и есть большая доля вероятности, что мой след отыщут тоже. Сверившись с картой и пройдя метров четыреста вниз по течению вдоль берега ручья, вышел к тому месту, где течение было не таким бурным, поскольку поток очень круто поворачивал на юго-восток. Течением меня сносило влево, даже простая речная вода хотела убить, поглотить чужака целиком, чтобы не осталось даже малого следа. Потоки жёлтой, ледяной воды даже не омывали, а захлёстывали меня, стараясь сшибить с ног, вынести на огромные скользкие валуны перекатов. Наконец, спустя двадцать томительных минут борьбы холодной, пробирающей до костного мозга, водой, мне удалось выбраться на берег. Отплёвываясь, сидя в густой тени отбрасываемой зарослями, стал осматривать пистолет. На такой случай у меня всегда присутствует сухая ветошь запрятанная в полиэтиленовый пакетик. Смазка не даст влаге превратиться в ржавчину быстро, но это непременно случится если воду вовремя не удалить и тогда в нужный момент выстрела может и не произойти. Удалив влагу и быстро собрав ПБ, отжал куртку и штаны, вынул пучки сухой пакли жухлых мёртвых корней которыми туго набил, берцы. Корни эти почти повсеместно свисали с деревьев жёлто-коричневыми длинными патлами, вполне подходя на роль губки. Хоть боты и считаются непромокаемыми, но после такой переправы нужно сушить и их, а также осмотреть одежду, на случай если какая-нибудь водоплавающая живность проникла в её складки. На моё счастье, ничего серьёзного не обнаружилось и спустя двадцать минут, я уже уверенно шёл к пещерам.

Идти пришлось, дав крюк и обходя стороной те места, где мы проходили в первый раз. Делал я это уже чисто автоматически, чтобы случись кому начать активные поиски уцелевших, то не будет даже намёка на то, что кто-то шёл в том же направлении ещё раз. Труднее всего выдерживать направление, когда солнца или звёзд, естественных ориентиров, практически не видно из-за нависающего в двух десятках метров над головой, крон деревьев. Часто приходилось петлять, возвращаться по своим следам на то место, которое проходил минут десять назад и снова идти, идти и идти. Наконец, спустя час после окончания контрольного срока, после почти трёхчасового марш-броска по душным и влажным зарослям, я достиг пещер. Когда до лагеря оставалось метров сто, слева сзади из-за дерева выступил Дуга и махнул рукой в знак приветствия. Повезло — ребята ещё не ушли. Кивнув в ответ, я протиснулся в лаз почти незаметного, заросшего плющом входа в пещеру. Сразу стало прохладно, даже озноб прохватил от резкого перепада температур. Ничего особо не изменилось, только посчитав бойцов, я не обнаружил нашего второго «пассажира» — Пако. Куда запропастился этот жирный увалень ещё предстояло выяснить, но сейчас, были дела поважнее. Подойдя к склонившемуся над рацией Лису, тронул радиста за плечо, тот диковато отпрянул от зелёного короба передатчика и только узнав, едва заметно расслабился и сняв наушник, начал шёпотом докладывать: