Богиня мщения - Джеки Коллинз

Сэм — просто друг. Точка.

Теперь, когда его развод со знаменитой Королевой Голливуда обрел вполне реальные очертания, Билли был исполнен решимости как можно скорее воспользоваться вожделенной свободой. Почему бы нет? У него было такое ощущение, будто он вырвался из золотой клетки и может делать все, что захочется.

А что ему хотелось?

Гонять на «Харлее».

Наслаждаться минетами в кресле у бассейна.

Просыпаться после полудня в дни, когда не нужно ехать на съемки.

Флиртовать с красивыми девушками, не боясь ревнивого ока Винус.

Никогда больше не надевать смокинг.

Пукать в постели.

Пить молоко прямо из пакета.

Играть в компьютерные игры ночами напролет.

Смотреть по телику реслинг…

Или порнуху.

Одним словом, свобода ему очень нравилась. Как здорово ни от кого не зависеть, ни на кого не оглядываться.

Адвокат Билли недавно сообщил ему, что Винус делает все, чтобы его уничтожить. По-видимому, она продолжала считать, будто он спит со своей партнершей по последнему фильму, хотя это было совершенно не так. Билли, впрочем, не собирался ее переубеждать. Их брак развалился именно потому, что Винус перестала верить тому, что он говорил. Она проверяла его электронную почту, забиралась в «Твиттер», шарила по карманам, просматривала эсэмэски на телефоне.

Он-то ей не изменял…

Но Винус в это не верила.

Когда она потребовала развода, Билли не почувствовал ничего, кроме облегчения.

Это означало, что он может вернуться к прежней жизни.

К жизни, к которой привык.

Макс, Куки и Гарри не покладая рук набивали эсэмэски и рассылали их друзьям и друзьям друзей.

— Вечеринка будет — улет! — в который уже раз повторила Куки. — Народа набежит… Надо будет позвонить в «Гамбургер-сервис» — договориться, чтобы они подогнали один из своих фургонов прямо к дому. Насчет денег не беспокойся, — кивнула она с важным видом. — Я оплачу все отцовской кредиткой, он ничего и не заметит.

— Хорошо бы еще прикупить пиццы, — вставил словечко Гарри. — Парни любят пиццу. У моего отца открытый счет у «Чеккони». Я закажу пиццу там — они дадут хорошую скидку.

— Только никаких халявщиков, неудачников и прочих козлов! — в очередной раз предупредила Макс. — Среди моих гостей должны быть только люди, которых мы знаем и которым можно доверять. И я не хочу, чтобы кто-то бродил по дому. Будем праздновать на веранде, на площадке у бассейна и на пляже.

— Как скажешь, — кивнула Куки, помахивая в воздухе унизанными кольцами пальцами. — Уф-ф, устала! Давненько мне не приходилось набирать столько сообщений сразу. Да, чуть не забыла — надо написать Фрэнки, чтобы захватил с собой несколько горячих парней…

— Ты пригласила Фрэнки? — Макс нахмурилась. Новость ее не обрадовала. — Зачем?

— А что, нельзя? — ощетинилась Куки. — Во — первых, он клевый и отлично впишется в компанию. А во — вторых, мы же с ним вроде как вместе. Может быть, он станет моим постоянным бойфрендом.

— Куки в своем репертуаре, — пробормотал Гарри с отвращением.

— А если бы я захотела пригласить Бобби? — не успокаивалась Макс. — Ты же знаешь, что они с Фрэнки поссорились!

— Бобби? Здесь?! На нашей вечеринке?! — воскликнула Куки и с силой дернула себя за афрокосичку. — Да ты с ума сошла! Я понимаю, он твой брат и все такое, но ведь при нем не повеселишься как следует. Он не позволит нам ни пить, ни… В общем, Бобби — это не круто. Он у тебя слишком заботливый и чересчур буквально понимает обязанности старшего брата. Нет, забудь о нем, Макс. Если он будет здесь…

— Не надо приглашать Бобби, — поддержал Гарри, машинально поправляя «шипы», чтобы они казались еще острее. — Он будет заглядывать в каждый стакан — следить, кто что пьет и кто что курит. Ну и вообще…

— Это потому, что Бобби меня любит, — сказала Макс, чувствуя, что должна вступиться за брата.

— Да пусть любит! — воскликнула Куки. — Но мы-то почему должны страдать? Ребята приедут приятно провести время, а тут — Бобби. Думаешь, им это понравится?

Макс немного подумала.

— Да, наверное, ты права, — нехотя согласилась она.

— А Туз будет? — спросил Гарри. — Ты его пригласишь?

И снова Макс задумалась. В конце концов, Туз как бы ее бойфренд, так что, с одной стороны, не пригласить его было бы невежливо. Но с другой — Туз был еще хуже Бобби; с ним точно никакого веселья не получится, а Макс очень хотелось расслабиться по-настоящему. Почему бы нет? Разве она этого не заслужила?

— Не знаю, — ответила она наконец. — Может быть…

— А может быть, и нет, — закончила Куки и со значением усмехнулась. — Я бы на твоем месте его не приглашала. Кто знает, что может случиться завтра вечером? Вдруг ты встретишь кого-то, кто тебе понравится… В общем, я за то, чтобы не было никакого надзора. Веселиться так веселиться. ПО-НАСТОЯЩЕМУ!!

Делегация русских инвесторов состояла из двух мрачных мужчин с одышкой и необычайно высокой женщины лет пятидесяти с желтыми, длинными, как у вампиров, зубами, презрительно выпяченной нижней губой и толстыми ляжками, одетой к тому же в кошмарный малиново — алый деловой костюм. Со своими спутниками она разговаривала исключительно на родном языке, совершенно игнорируя Бобби и Эм-Джея, которые показывали гостям устройство и интерьеры «Настроения».

Бобби подобное поведение довольно скоро надоело, и он начал злиться. Эта русская была грубой, плохо воспитанной, вульгарной бабой, с которой при прочих условиях он ни за что бы не согласился иметь дело. К сожалению, русские инвесторы были почти единственными на рынке, кто располагал деньгами, но не лез к управлению, интересуясь исключительно прибылью, и Бобби попытался взять себя в руки.

Эм-Джей заметил его состояние.

— Они уже согласились вложить деньги в филиалы в Лос-Анджелесе и Майами, — вполголоса сказал он. — Контракты готовы, их осталось только подписать, так что это фактически просто визит вежливости.

«К черту русских, — подумал Бобби с внезапным ожесточением. — Мне не нужны их деньги — я могу построить десяток клубов на деньги Станислопулосов!»

И это было чистой правдой. Если бы он захотел, то мог бы обойтись вообще без инвесторов. Сдерживало его только данное самому себе обещание добиваться всего своим трудом и использовать наследство отца только в случае крайней необходимости. Только тогда успех — если ему суждено добиться успеха — будет исключительно его заслугой, и никто не сможет утверждать, будто у него с самого начала было преимущество.