В объятиях смерти - Патриция Корнуэлл

- Кей?

- Марк? - Я с трудом сглотнула. - Где ты?

- Дома. Прилетел в Чикаго, только что вошел...

- Я пыталась позвонить тебе в Нью-Йорк, в Чикаго - в офис... - я запнулась, - из аэропорта.

Повисла многозначительная пауза.

- Послушай, у меня мало времени. Я звоню, чтобы сказать, что сожалею о том, как все получилось, и чтобы убедиться, что у тебя все в порядке. Я еще позвоню тебе.

- Где ты? - спросила я снова. - Марк? Марк!

Ответом был сигнал отбоя.

Глава 7

На следующий день, в воскресенье, я проспала звонок будильника. Я проспала мессу. Я проспала ленч и чувствовала себя вялой и неуспокоившейся, когда наконец выбралась из постели. Я не могла вспомнить своих снов, но точно знала, что они были неприятными.

Мой телефон подал голос в восьмом часу вечера, когда я резала лук и перец для яичницы, которую мне не суждено было съесть. Через несколько минут я уже мчалась по темному шестьдесят четвертому восточному шоссе, и на приборном щитке у меня лежал листок бумаги, на котором были нацарапаны указания, как проехать в "Катлер Гроув". Мои мысли, как зациклившаяся компьютерная программа, ходили по кругу, переваривая одну и ту же информацию. Убит Кери Харпер. Час назад он приехал домой из бара в Вильямсбурге. На него напали, когда он вышел из своей машины. Все произошло очень быстро. Преступление отличалось особой жестокостью. Ему перерезали горло так же, как и Берил Медисон.

Вокруг было темно, клочья тумана отражали свет фар. Видимость снизилась почти до нуля, и шоссе, по которому я проезжала сотни раз, неожиданно показалось незнакомым. Я не могла уверенно сказать, где нахожусь. Я нервно прикуривала сигарету, когда заметила, что меня нагоняют фары. Темная машина, которую я не могла разглядеть, стремительно сокращала расстояние, пока не оказалась в опасной близости от меня, а затем постепенно отстала. Милю за милей она поддерживала постоянную дистанцию независимо от того, увеличивала я скорость или притормаживала. Найдя нужный мне съезд с шоссе, я повернула, и машина, следовавшая за мной, сделала то же самое.

Немощеная дорога, на которую я свернула, не имела указателя. Фары сзади все так же светили мне в бампер. Мой револьвер тридцать восьмого калибра остался дома. У меня не было ничего, кроме маленького газового баллончика в медицинской сумке, и когда из-за поворота выполз большой дом, я испытала такое облегчение, что громко сказала: "Слава тебе. Господи". На полукруглой подъездной аллее пульсировали предупреждающие огни и выстроились в ряд автомобили. Я запарковалась, и машина, все еще следовавшая за мной, остановилась сзади. В человеке, выбравшемся из нее, я с удивлением узнала Марино. Чертыхаясь, он поднял воротник пальто, прикрывая уши.

- Боже милостивый, - воскликнула я раздраженно. - Мне просто не верится.

- Опять то же самое, - проворчал он, направляясь ко мне широкими шагами. - И я не могу в это поверить. - Он сощурился в сторону яркого круга прожекторов, установленных вокруг старого белого "роллс-ройса", запаркованного рядом с задним крыльцом особняка. - Черт побери - это все, что я могу сказать. Черт побери!

Повсюду сновали полицейские. В потоке искусственного света их лица казались неестественно бледными. Громко урчали моторы, в сыром холодном воздухе плыли обрывки радиопереговоров, прерываемые атмосферными помехами. Желтая лента, привязанная к перилам заднего крыльца, огораживала место преступления зловещим прямоугольником.

Нас встретил офицер в штатском, одетый в старую коричневую кожаную куртку.

- Доктор Скарпетта? - спросил он. - Я - детектив Поутит.

Я открыла свою медицинскую сумку, чтобы достать пакет с перчатками и фонарик.

- Никто не трогал тело, - сообщил мне Поутит, - я сделал все в точности так, как сказал доктор Уаттс.

Доктор Уаттс был врачом общей практики, одним из пятисот назначенных на должности медицинских экспертов по всему штату и одной из десяти наиболее раздражающих заноз в заднице. После того как полиция позвонила ему этим вечером, он сразу же связался со мной. Уведомлять главного медицинского эксперта в тех случаях, когда происходила неожиданная или подозрительная смерть хорошо известной личности, было обычной практикой. Но для Уаттса было такой же обычной практикой избегать любого дела, от которого он мог избавиться, либо передавая, либо игнорируя его, потому как он не желал терпеть неудобства или заниматься бумажной работой. Он был печально известен тем, что не выезжал на место преступления. Разумеется, и здесь от него не было ни слуху, ни духу.

- Я приехал сюда почти одновременно с нарядом полиции, - объяснял Поутит, - и убедился, что ребята не делали ничего сверх необходимого, не переворачивали его, не снимали одежду и так далее. К приезду полиции он уже был мертв.

- Спасибо, - сказала я рассеянно.

- Видимо, его ударили по голове, а потом перерезали горло. Не исключено, что в него стреляли, - везде рассыпана дробь. Вы скоро сами увидите. Орудия преступления мы не нашли. Похоже, он подъехал примерно в четверть седьмого и запарковал машину там, где она сейчас стоит. Лучшее, что мы смогли предположить, - на него напали, когда он вышел из машины.

Он посмотрел на белый "роллс-ройс", который стоял в густой тени высоких старых самшитов.

- Когда вы приехали, дверь водителя была открыта? - спросила я.

- Нет, мэм, - ответил Поутит. - Ключи от машины лежат на земле, как будто они были у него в руке, когда он упал. Как я уже говорил, мы ничего не трогали - ждали, пока вы сюда приедете или пока нас не вынудит погода. Похоже, собирается дождь. - Он покосился на плотный слой облаков, - Или снег. В машине совсем нет никаких повреждений или следов борьбы. Мы думаем, что нападавший поджидал его, возможно, прятался в кустах. Единственное, что я могу вам сказать, - все случилось очень быстро, док. Его сестра говорит, что не слышала выстрела, вообще ничего не слышала.

Я оставила Поутита разговаривать с Марино, а сама нырнула под ленту и приблизилась к "роллс-ройсу". Мои глаза автоматически анализировали все, что попадалось мне под ноги. Машина была запаркована вдоль аллеи, менее, чем в десяти футах от заднего крыльца, дверцей водителя к дому. Обойдя капот с характерным украшением, я остановилась и достала фотоаппарат.

Кери Харпер лежал на спине, его голова находилась всего в нескольких дюймах от передней шины автомобиля. На белом крыле виднелись пятна и полосы крови, бежевый вязаный свитер Харпера был сплошь красным. Недалеко от его бедра валялась связка ключей. Все, что я видела в ослепительном блеске прожекторов, было блестящим, липким, красным. Его белые волосы слиплись от крови, лицо и кожу головы покрывали рваные раны, нанесенные с ожесточенной силой каким-то тупым инструментом. Горло перерезано от уха до уха так, что голова почти отделилась от туловища, и везде, куда я светила фонариком, блестела дробь, похожая на крохотные оловянные бусинки. Сотни их виднелись на теле и вокруг. Этой дробью явно не стреляли.

Походив вокруг и сделав фотографии, я села на корточки и достала длинный химический термометр, который осторожно засунула под свитер, под левую руку Харпера. Температура его тела составляла 33.6 градуса, а температура воздуха - чуть меньше нуля. В таких условиях и с учетом того, что Харпер худощав и легко одет, тело охлаждается быстро, со скоростью приблизительно 1.7 градуса в час. В мелких мышцах окоченение уже началось. Я прикинула, что он умер менее двух часов назад.

Затем я принялась искать улики, которые могли не выдержать путешествия в морг. Волокна, волосы или какой-либо другой мусор, прилипший к крови, может подождать.

Я медленно осматривала тело и участок непосредственно вокруг него, когда узкий луч фонарика выхватил что-то недалеко от шеи. Не прикасаясь, я наклонилась поближе, озадаченно разглядывая маленький зеленоватый комок чего-то, очень напоминавшего пластилин. В него были вдавлены несколько дробинок.

Я осторожно запечатывала это "что-то" в пластиковый пакет, когда задняя дверь особняка отворилась, и я поняла, что пристально смотрю прямо в полные ужаса глаза женщины, стоявшей в прихожей рядом с офицером полиции, который держал в руках металлический планшет.

За моей спиной послышались шаги. Марино и Поутит нырнули под ленту, офицер с планшетом пошел к ним навстречу. Дверь тихо закрылась.

- С ней кто-нибудь останется? - спросила я.

- Да, - ответил офицер с планшетом, изо рта у него шел пар. - Мисс Харпер ожидает подругу, говорит, что с нею будет все в порядке. Мы поставим поблизости пару групп вести наблюдение. Они проследят, чтобы парень не вернулся исполнить все то же самое "на бис".

- Чего мы ищем? - обратился ко мне Поутит.

Ссутулившись от холода, он засунул руки в карманы куртки. В воздухе закружились снежинки, размером с четвертак каждая.

- Больше, чем одно орудие, - ответила я. - Повреждения на лице и голове нанесены тупым предметом, - показывала я пальцем в окровавленной перчатке, - а рана на шее нанесена чем-то острым. Что же касается дроби, то дробинки не деформированы и, похоже, ни одна из них не проникла в тело.