Индия: беспредельная мудрость - Маргарита Альбедиль

В протоиндийских текстах, как и в позднейшей индоарийской литературной традиции, засвидетельствовано чередование или сочетание образов дерева и женщины. Сложный мифологический образ «дерево-богиня» соотносился с образом всеобъемлющего женского божества древних земледельцев: он имел космологический характер и был связан с фундаментальными представлениями об устройстве мира. Образ Великой Матери отразился в последующей индийской традиции во множестве женских культов и в разных ипостасях богинь.

С женскими божествами соотносились и змеи: они показаны извивающимися у бедер богини, на платформе под деревом, у трона божества и в других сценах. Змеям поклонялись как существам, тесно связанным с землей, с ее производящей силой, с огнем и с водой; они считались также покровителями кладов, семей, жилищ и селений. Змеи являлись – и до сих пор сохраняют эти роли – символами плодородия, выступающими и как женское, и как мужское плодоносное начало; они связаны не только с жизнью, смертью, рождением и бессмертием, но также имеют отношение к мировому разуму и аскезе; наконец, змей – символ вселенной.

Мужской аспект плодородия выразительно представлен рогатым Богом-буйволом, восседающим на троне в итифаллическом состоянии: это подчеркивало его способность поддерживать и обновлять жизнь. На его руках надеты шесть больших браслетов, символизирующих власть над шестью сезонами года, и 16 малых – власть над сторонами света. По обе стороны от трона изображены животные: носорог, слон, буйвол и тигр, обозначающие четыре главные стороны света. Его голову венчают буйволиные рога, и центральная часть головного убора напоминает крону мирового дерева. На этих рогах четко видны 12 годовых колец, символизирующих 12-летний цикл Юпитера, «год богов». И само божество именуется в надписях «Звездой» или даже «Великой звездой», то есть Юпитером. Он – всемогущий властелин времени и пространства, которому подвластно все живое.

Примером «дочеловеческих и доживотных существ» могут служить деревья, изображения которых нередко встречаются на печатях и их оттисках. Деревья на платформах, окруженные оградой, – древнейшие святилища и прообраз храма. Деревья почитались и как вместилища божеств, как их обиталище или даже как их воплощения. Деревья в древности наделяли сверхъестественными способностями, так как верили, что они несут людям животворящую силу и что они насыщены особой, магической энергией. Деревья почитались либо как вместилище, дом божества, либо как его зримое воплощение, семантически ему тождественное.

Со времен протоиндийской древности индийская культура накопила обширное «досье» на дерево как таковое: оно остается плотно окутанным пеленой мифов, легенд, поверий и песен, которые «вплетались» в сложную ткань ассоциативных соответствий и классификационных систем в ритуально-мифологических комплексах. Во всех сферах жизни – от ежедневного быта до сложных теологических построений и философских абстракций – деревья играли роль, смысл и значение которых нам порой трудно понять.

Едва ли не самой важной культурной темой, связанной с деревьями, является тема плодородия. При священных деревьях совершались обряды, трактуемые как сакральный брак; обычно они были приурочены к какому-нибудь важному в хозяйственном отношении периоду. До сих пор деревьям поклоняются женщины, жаждущие иметь ребенка и просящие у них плодородной силы. Для этих обрядов, как правило, выбирают особые породы деревьев, из которых течет млечный сок. Благодаря очевидной ассоциации с грудным молоком деревья в ритуалах передают представления о женственности, материнстве, связи матери и ребенка, женской мудрости – словом, о целом комплексе качеств, относящихся к вскармливающему, воспроизводящему аспекту женственности, как и другим достоинствам женщины-матери. Та же тема плодородия звучит в обряде, именуемом «браком деревьев»: дерево-муж (чаще всего ашваттха) и дерево-жена (чаще всего баньян) как бы совершают символический брак, который должен помочь бездетным супругам обрести потомство.

Наконец, дерево моделирует пространство-время и выступает в этом качестве как универсальный знаковый комплекс; в этой роли оно называется мировым древом. Сопоставление-отождествление дерева – женского божества – пространства – времени «проигрывалось» в разных ритуальных процедурах, символических действиях, предметах, формульных стереотипах, и переклички между ними столь обильны, многообразны и далеко идущи, что восстановить их в полном объеме и всей игре смыслов вряд ли возможно. А если учесть, что они бесчисленными узами были связаны с реальной жизнью людей, то станет ясно, что простое, «фотографическое» описание деревьев и культов их почитания будет далеким от действительности, хотя и создаст впечатление пленительной экзотики.

Не менее существенную и не менее «божественную» роль играли в религиозной жизни древнейшей цивилизации и животные. Их изображения встречаются на печатях и других археологических объектах особенно часто: тур, буйвол, тигр, зебу, носорог, слон и множество других. В общей сложности их насчитывается более двух десятков, не говоря о гибридных мифических образах, таких как, например, очаровательное изображение девушки с рогами винторогой козы, туловищем тигрицы и хвостом-змеей. Не менее «привлекателен» образ тератозавра, у которого голова, рога, передние ноги и средняя часть туловища точно такие же, как у короткорогого тура, хобот и клыки как у слона, но приспособлены к совершенно человеческому лицу, а круп и задние ноги – тигра, но без хвоста. Впрочем, иногда в качестве хвоста этот тератозавр имеет змею, стоящую вертикально головой вверх, с характерным змеиным изгибом и с высунутым языком, кажется готовым вот-вот ужалить. Стоит отметить, что полностью антропоморфных мифических персонажей в протоиндийской иконографии не так уж много. Чаще попадаются гибридные фигуры, в которых божество-человек несет и зооморфные черты: встречаются божество с рогами быка; козел с человеческим лицом; богини с рогами и хвостом коровы и т. п. Контуры фигур часто показаны схематизированно или обобщенно: видимо, важнее было передать не физический облик того или иного мифического персонажа, а его существенные, характерные черты.

По этой же причине персонаж нередко изображался метонимически – какой-либо характерной чертой; например, рогами буйвола можно было ограничиться, чтобы указать на присутствие бога-буйвола. В подобном иконографическом каноне можно усмотреть следы предшествовавшей архаической охотничьей стадии с четко различимой тотемической окраской. От этой стадии долго сохранялась, во-первых, идея связи или даже происхождения человека или человеческого коллектива от животного, во-вторых, представление о животном как об особой ипостаси человека или бога, и, наконец, представление о животном как о носителе некоей космической энергии, которая неравномерно распределена среди всего сущего. Подобное восприятие животных делало их очень ценными и удобными элементами разных мифологических кодов, и на основе этих кодов могли составляться – и составлялись – самые разнообразные сообщения, которые, по сути, охватывали почти все сферы бытия.

Илл. 30. Якши, или Богиня-дерево. Рельеф на поперечной балке из Бхархута. Ранний буддизм, II в.

Приведенные примеры вполне убедительно показывают, что воплощенные в подобных иконографических образах религиозно-мифологические знания выполняли свою главную задачу. Говоря словами Гуссерля, ее можно обозначить как «служение человеку в его человеческих целях, чтобы возможно счастливее построил он свою мирскую жизнь, чтобы мог оборониться от болезни, всякого рода судьбы, нужды и смерти». После заката протоиндийской цивилизации, причины которого до сих пор окончательно не выявлены, многие из этих древнейших представлений, как и культы предков и семейных покровителей, животных и растений, священных рек и камней, планет и лунных созвездий, как практика ритуальных жертвоприношений и омовений, вера в очистительную магическую силу воды и связанный с ней культ рек остались жить и сохраняются в Индии до наших дней. Различные мифические образы и элементы древнейших верований позже, в историческое время, не раз всплывали из доисторических глубин и проявлялись в разных сферах. Чрезвычайно устойчивым оказалось и мифологическое мироощущение, заданное в ту далекую эпоху. Этот древнейший субстратный слой и стал мощным фундаментом для всей последующей индийской культуры.

Древние мудрены, мистиии и асиеты

Самые древние священные книги Индии, веды («священное знание») совсем не похожи ни на библейское повествование, ни на Тору или Коран, ни на греческие или иные мифы древнего мира. Большинство индийцев не сомневаются в том, что веды созданы не людьми, что они божественны, апаурушея, и это составляет их самое яркое отличие от других священных писаний. Веды существуют изначально, их никто и никогда не сотворял. Как писал индийский ученый Р.Н. Дандекар, «веды – это та музыка бесконечности, которая звучит извечно. Древние мудрецы слышали ее и передавали своим потомкам как самое драгоценное наследство. Веды – это шрути в том смысле, что это „ритм бесконечного, услышанного душой"».