Тщательная работа - Пьер Леметр

По счастью, информация о факультативе Фабьена Балланже «Детективная литература: „Черная серия“» располагалась в нижней части стенда, как раз в пределах доступности для Камиля.

Ему потребовалось полчаса, чтобы найти нужную аудиторию. Он решил не прерывать занятия, поэтому следующие полчаса потратил на поиски благоухающего травкой кафетерия. В лекционном зале он появился как раз вовремя, чтобы встать в состоящую из молодых людей очередь к высокому худощавому преподавателю. Нервно ища что-то в набитом папками черном портфеле, тот торопливо и коротко отвечал на вопросы. Собравшиеся небольшими группами студенты громко спорили, так что Камилю почти пришлось кричать, чтобы его услышали:

— Майор Верховен. Я вам недавно звонил…

Балланже опустил глаза на Камиля и перестал рыться в портфеле. На нем была совершенно бесформенная серая кофта. Даже когда он ничего не делал, глаза его озабоченно бегали, как у человека, который продолжает размышлять, что бы ни происходило. Он нахмурил брови, давая понять, что не помнит никакого телефонного звонка.

— Майор Верховен, уголовная полиция.

Балланже оглядел аудиторию, будто искал кого-то.

— У меня мало времени… — выдавил он.

— Я расследую смерть трех молодых женщин, которых изрезали на куски. Так что я тоже спешу.

Балланже снова на него уставился:

— Не понимаю, чем я…

— Если вы уделите мне несколько минут, я вам все объясню, — прервал его Камиль.

Балланже один за другим поддернул рукава кофты, как другие поправляют очки. В конце концов он улыбнулся, явно через силу. Он был не из тех, кто улыбается на пустом месте.

— Хорошо. Дайте мне десять минут.

Ему хватило и трех. Балланже вышел в коридор, где его ждал Камиль.

— У нас около четверти часа, — сказал он, неожиданно пожимая Камилю руку, как если бы они только что встретились. Чтобы не отстать от него в коридорах, майору пришлось ускорить шаг.

Балланже остановился перед дверью своего кабинета, достал три ключа и один за другим открыл три замка:

— Кто-то ворует компьютеры… в прошлом году дважды.

Пропустил Камиля вперед. Три письменных стола, три компьютера, несколько этажерок с книгами и тишина оазиса. Балланже указал Камилю на кресло, уселся напротив и внимательно оглядел, не говоря ни слова.

— Несколько дней назад две молодые женщины были найдены разрезанными на куски в одной квартире в Курбевуа. У нас очень мало данных. Известно, что они подвергались сексуальным пыткам…

— Да, я слышал об этом, — кивнул Балланже.

Отодвинувшись от стола и опершись локтями о расставленные колени, он внимательно и неотрывно смотрел на Камиля, как будто хотел помочь тому сделать особо тягостное признание.

— Преступление имеет сходство с другим, более давним. Убийство молодой женщины, тело которой было найдено на общественной свалке, разрезанное надвое по талии. Вам это ни о чем не говорит?

Балланже внезапно выпрямился. Он побелел.

— А должно? — сухо спросил он.

— Нет, успокойтесь, — сказал Камиль. — Я обращаюсь в данный момент к профессору.

Отношения между людьми часто напоминают железнодорожные линии. Когда рельсы расходятся и удаляются друг от друга, нужно дождаться перевода стрелки, и тогда удастся снова направить их на параллельные пути. Балланже показалось, что его обвиняют. Камиль предложил перевести стрелки.

— Возможно, вы слышали об этом деле. Ноябрь две тысячи первого года, Трамбле-ан-Франс.

— Я мало читаю газеты, — бросил Балланже.

Камиль чувствовал, что тот весь напрягся на своем стуле.

— Не понимаю, что у меня может быть общего с двумя…

— Абсолютно ничего, господин Балланже, успокойтесь. Я обратился к вам, потому что данные преступления могут быть связаны — разумеется, это только гипотеза — с преступлениями из детективной литературы.

— То есть?

— Мы ничего в точности не знаем. Преступление в Трамбле странным образом похоже на то, которое описал Джеймс Эллрой в «Черной Далии».

— Оригинально!

Камиль не знал, чего было больше в реакции Балланже: облегчения или удивления.

— Вам знакома эта книга?

— Разумеется. И… что заставляет вас думать…

— Мне довольно сложно говорить о деталях расследования. Согласно нашей гипотезе, эти два дела связаны. Поскольку первое преступление, судя по всему, было непосредственно навеяно книгой Джеймса Эллроя, мы задались вопросом, не были ли и другие…

— …взяты из других книг Эллроя!

— Нет, мы проверили, ничего подобного. Нет, я думаю, что другие преступления могли быть позаимствованы из других книг. Необязательно Эллроя.

Балланже снова уперся локтями в колени. Он положил подбородок на ладонь и уставился в пол:

— И вы спрашиваете меня…

— Не буду скрывать, господин Балланже, я не большой поклонник детективного жанра. Мои познания в этой области скорее… скудные. Я ищу кого-то, кто смог бы мне помочь, и вот подумал о вас.

— Почему я? — спросил Балланже.

— Из-за вашей книги о «Черной серии». Я подумал, что, может быть…

— О, — бросил Балланже, — это старая вещица. Надо будет ее подправить. С тех пор многое переменилось.

— Вы можете нам помочь?

Балланже почесал подбородок. У него был смущенный вид врача, который вынужден сообщить дурную новость.

— Не знаю, посещали ли вы университет, господин…

— Верховен. Да, я заканчивал юридический в Сорбонне. Признаюсь, давненько это было.

— О, некоторые вещи не меняются даже со временем. Все мы остаемся специалистами.

— Именно поэтому я здесь.

— Я не совсем то хотел сказать… Я специализируюсь на детективной литературе. Это весьма обширная область. Мои исследования касаются тематики романов «Черной серии». И только «Черной серии». Я даже ограничился первой тысячей номеров, чтоб вам было понятно… Их я знаю очень хорошо, но речь все же идет только о тысяче книг жанра, насчитывающего несколько миллионов томов. Изучение детективной тематики, разумеется, повлекло некоторые вылазки за рамки «Черной серии». Джеймс Эллрой, о котором вы говорите, не издавался в той подборке, которая является предметом моих исследований, он не принадлежит — или пока еще не принадлежит — к классикам жанра. Я знаком с ним, то есть я его читал, но не могу претендовать на звание специалиста…

Камиль почувствовал раздражение. Балланже изъяснялся книжным языком, стремясь объяснить, что читал недостаточно много.

— А можно яснее? — спросил Камиль.

Балланже бросил на него взгляд — раздражение, смешанное с изумлением, — который он наверняка приберегал для самых отсталых своих студентов:

— Пожалуйста. Если дела, о которых вы говорите, имеют отношение к изучаемым мною текстам, возможно, я смогу вам помочь. Учтите, это весьма ограниченная область.

Скверный прикуп. Камиль порылся во внутреннем кармане пиджака, вытащил два сложенных листка и протянул их Балланже:

— Вы найдете здесь краткое описание дела, о котором я говорил. Если бы вы глянули, кто знает…

Балланже взял листки, развернул их, решил отложить чтение на потом и убрал в карман.

В этот момент телефон Камиля завибрировал.

— Вы меня извините? — спросил он и, не дожидаясь ответа, нажал кнопку.

Это был Луи. Камиль поспешно достал из кармана блокнот и набросал несколько знаков, понятных только ему.

— Встретимся там, — бросил он почти сразу.

Потом резко встал. Захваченный врасплох Балланже тоже вскочил, словно его дернуло током.

— Боюсь, господин Балланже, — сказал Камиль, направляясь к двери, — что зря вас побеспокоил…

— А… — пробормотал Балланже с неожиданным разочарованием. — Это было не то?

Камиль повернулся к нему. В голову ему пришла одна идея.

— Очень может быть, — протянул он, как если бы эта мысль внезапно его огорчила, — что мне придется обратиться к вам в самом ближайшем времени.

В такси, по дороге в центр Парижа, Камиль спросил себя, прочел ли он тысячу книг за всю свою жизнь. Попытался прикинуть хотя бы приблизительно, исходя из двадцати книг в год (в хороший год), округлил до четырех сотен и некоторое время горько размышлял о скудости своего культурного багажа.

5

Улица Кардинала Лемуана. Книжный магазин в старинном стиле. Ничего общего с огромными светящимися пространствами специализированных магазинов. Тут все носило отпечаток штучного производства: вощеный паркет, этажерки из лакированного дерева, стремянки из начищенного алюминия, лампы, льющие рассеянный свет. В атмосфере нечто спокойное и внушительное, что побуждало инстинктивно понизить голос. Предвкушение вечности. Рядом с дверью витрина со специализированными журналами, в центре стол, заваленный книгами всех размеров. На первый взгляд все в целом казалось пыльным и беспорядочным, но взгляд более внимательный замечал, что все разложено со старанием и в соответствии со своей внутренней логикой. Справа все книги отливали желтизной обложек, дальше, с другой стороны, выстроилась коллекция — со всей очевидностью полная — «Черной серии». Вы попадали не столько в книжный магазин, сколько в определенную культуру. За этой дверью вас ждало логово специалистов, нечто среднее между монастырем и сектой.