Белые зубы - Зэди Смит

— Так сделай это. Сделай.

— Но черт, почему тебе это так важно? Знаешь, я еще никого не убивал — вот так вот, лицом к лицу. И нехорошо убивать в машине… Я не могу.

— Джонс, это просто вопрос того, что ты будешь делать, когда игра закончится. Именно это меня чрезвычайно интересует. Предлагаю сегодня проверить, чего стоят старинные убеждения. Если угодно, провести эксперимент.

— Не понимаю, о чем ты.

— Хочу узнать, Джонс, что ты за человек. На что ты способен. Неужто ты трус, Джонс?

Джип резко затормозил.

— Ты у меня нарвешься!

— Ты ни за что не болеешь сердцем, Джонс, — продолжал Самад. — Ни за веру, ни за политику. Ни даже за свою страну. Как ваши смогли нас завоевать — для меня загадка. Ты же фикция!

— Чего?

— И идиот к тому же. Что ты скажешь своим детям, когда они спросят: кто ты, что ты из себя представляешь? Ты будешь знать ответ? Ты когда-нибудь его узнаешь?

— Ну а ты что за чудо такое?

— Я мусульманин, человек, сын, правоверный. Я доживу до конца света.

— Ты алкаш и наркоман, ты сегодня под кайфом — скажешь, нет?

— Я мусульманин, человек, сын, правоверный. Я доживу до конца света, — речитативом повторял Самад.

— И какого дьявола это значит? — закричал Арчи, схватив доктора Болена и притянув его залитое кровью лицо к себе так, что они почти сшиблись носами. — Ты, — прорычал Арчи, — пойдешь со мной.

— Я бы пошел, но, мсье… — Доктор протянул скованные запястья.

Ржавым ключом Арчи отомкнул наручники, вытолкнул доктора Марка-Пьера Перре из машины и, приставив дуло к основанию его черепа, повел прочь с дороги, в темноту.

— Ты хочешь убить меня, юноша? — спросил на ходу доктор Болен.

— Похоже на то, — сказал Арчи.

— Могу я молить о пощаде?

— Как хочешь, — ответил Арчи, подталкивая его вперед.

Пять минут спустя оставшийся в джипе Самад услышал выстрел и подскочил на месте. Прихлопнул мошку, кружившую вокруг руки в поисках места для укуса. Потом поднял голову и увидел, что Арчи возвращается: весь в крови, сильно хромая, то появляясь и вспыхивая в свете фар, то теряясь и пропадая во тьме. Попадая в полосу света, его белокурые волосы становились полупрозрачными, и было видно, что он очень юный; круглое, как луна, лицо казалось лицом большого ребенка, головой вперед входящего в жизнь.

САМАД

1984, 1857

Это как в крикете: смотря кто тебя поддерживает. Важно помнить, где ты находился и где ты есть теперь.

Глава 6

Искушение Самада Икбала

Дети стали для Самада настоящей напастью. Да, он по доброй воле — какая только может быть у человека — родил двоих сыновей, но подобного он не ожидал. Его не предупреждали о том, что детьми нужно заниматься. Сорок с лишним лет он счастливо ехал по шоссе жизни и не ведал, что на каждой из рассыпанных вдоль дороги бензозаправок живет ясельный подкласс общества, ревущий горько слой жителей-крошек; он ничего о нем не знал и не имел к нему касательства. Внезапно в начале восьмидесятых его одолели дети: чужие дети, друзья его детей, а потом и друзья друзей его детей, и наконец дети из детских передач по детскому телевидению. К 1984 году по меньшей мере тридцать процентов его социального и культурного окружения составляла детвора младше девяти — это и привело Самада к теперешнему его состоянию. Он сделался активистом.

Роль отца-активиста, по диковинному закону симметрии, в точности совпадает с ролью отца. Начинается все невинно. Случайно. Ты в приподнятом настроении заглянул на очередную весеннюю ярмарку, помог провести лотерею (как отказать хорошенькой рыжей учительнице музыки), выиграл бутылку виски (в школьных лотереях давно все отлажено) и не успел оглянуться, как вовсю заседаешь на еженедельных собраниях родительского комитета, организуешь концерты, обсуждаешь планировку нового кабинета музыки, вносишь средства на реконструкцию фонтанов. Словом, ты увлечен и связан школьными делами. Рано или поздно ты уже не просто подвозишь детей к школьным воротам. Ты идешь в школу вместе с ними.

— Опусти руку.

— Не опущу.

— Опусти, пожалуйста.

— Отстань.

— Самад, хватит меня позорить. Опусти.

— У меня есть точка зрения. У каждого есть право иметь свою точку зрения. И право эту точку зрения высказывать.

— Да, но зачем высказывать ее все время?

В среду, в начале июля 1984 года, на собрании школьных активистов, сидя на задней парте, переругивались Самад и Алсана. Алсана изо всех сил пыталась удержать руку мужа.

— Отстань, женщина!

Вцепившись крошечными ручками в запястье мужа, Алсана пыталась сделать ему «крапивку».

— Самад Миа, как ты не поймешь, что я пытаюсь спасти тебя от себя самого?

Председательница Кейти Минивер, долговязая белокожая разведенка в узких джинсах, с буйными кудрями и торчащими зубами, в продолжение скрытной борьбы четы Икбалов всеми силами старалась не смотреть в глаза Самаду. Мысленно она проклинала миссис Хэнсон: из-за этой толстой дамы, сидевшей позади Самада и Алсаны и распространявшейся о личинках древоточца в школьном саду, настойчиво тянущуюся руку Самада было невозможно не заметить. В конце концов, придется дать ему слово. Периодически кивая миссис Хэнсон, она скосила глаза влево, на записи секретаря заседания миссис Хилнани. Ей хотелось удостовериться, что дело не в ее предвзятости, несправедливости, недемократичности или, хуже того, расизме (для самопроверки она в свое время прочла эпохальную брошюру объединения «Радуга» под названием «Расовая слепота»), ведь расизм — штука социально обусловленная и настолько глубоко въевшаяся, что ее не всегда распознаешь. Однако нет. Она не помешалась. В этом ее убеждал любой наугад выхваченный отрывок:

13.0. Миссис Джанет Трот выступила с предложением установить на игровой площадке вторую шведскую стенку, чтобы все дети могли лазить по ней, не рискуя обрушить этот спортивный снаряд. Супруг миссис Трот, архитектор Гановер Трот, согласился бесплатно разработать «шведскую стенку» и проследить за ее установлением.

13.1. Возражений не было. Председатель предложила перейти к голосованию.

13.2. Мистер Икбал спросил, почему западная система образования ставит физическое развитие выше умственного и духовного.

13.3. Председатель поинтересовалась, какое это имеет отношение к обсуждаемому вопросу.

13.4. Мистер Икбал заявил, что голосование следует отложить до тех пор, пока он не предоставит документ, детально излагающий его точку зрения и подчеркивающий, что его сыновьям Маджиду и Миллату вполне достаточно стояния на голове — это упражнение и укрепляет мускулатуру, и стимулирует кровообращение в соматосенсорной коре головного мозга.

13.5. Миссис Вулф спросила, должна ли ее Сюзан тоже стоять на голове.

13.6. Мистер Икбал высказал предположение, что, учитывая школьные успехи Сюзан и ее проблемы с весом, стояние на голове принесло бы ей несомненную пользу.

— Да, мистер Икбал?

С силой отодрав от себя пальцы Алсаны, Самад зачем-то встал и, отыскав среди бумаг на планшете нужный листок, вынул его из зажима.

— Да-да. У меня есть заявление. Заявление.

Среди собравшихся активистов прошелестело что-то вроде вздоха; некоторое время люди ерзали, почесывались, перекладывали ногу на ногу, копались в сумках, поправляли на креслах пальто.

— Еще одно, мистер Икбал?

— Да, миссис Минивер.

— Но за сегодняшний вечер вы выступили уже с двенадцатью заявлениями; возможно, другие тоже…

— Это крайне важно и не терпит отлагательств, миссис Минивер. Итак, если только мне позволено…

— Миз[37] Минивер.

— Что, простите?

— Ничего… я миз Минивер. Вы весь вечер… я, ммм… я не миссис. Я миз. Миз.

Самад с недоумением посмотрел на Кейти Минивер, затем, словно ища ответа, перевел взгляд на свои бумаги, и снова поднял глаза на атакуемую им председательницу.

— Извините. Так вы не замужем?

— Видите ли, я в разводе. Но оставила фамилию мужа.

— Ясно. Мои соболезнования, мисс Минивер. Итак, к делу…

— Прошу меня простить, — запустив пальцы в свои непокорные локоны, перебила его Кейти. — М-м-м, я и не мисс тоже. Еще раз меня простите. Я, видите ли, была замужем, поэтому…

Эллен Коркоран и Джанин Ланзерано, ее подруги по Женскому комитету, ободряюще улыбнулись. Эллен покачала головой: мол, держись (ты молодчина, все правильно делаешь), а Джанин артикулировала губами: «Давай-давай» — и украдкой показала оттопыренные большие пальцы.

— Мне неудо… Думаю, не стоит зацикливаться на семейном положении… я вовсе не хотела вас смутить, мистер Икбал. Просто мне было бы… если бы вы… говорили «миз».