Времяворот (СИ) - Кучаев Тимур

Вот только к моменту возвышения я уже был сломлен и раздавлен, а Инси сохранила в душе огонь стремлений. Может потому и сгорела в яркой вспышке, пока я медленно тлел, разваливаясь в труху под весом прожитых лет.

— Мелкая, — прошептал я, наклоняясь девочке к уху и по привычке называя кличкой из несостоявшейся реальности, — ты берега-то не путай. Если твои остроты услышит кто — меня на смех поднимут, а затем и папаню. А он не отличается сдержанностью. Хочешь плетей получить ради шуточки?

— Простите, господин. — Низко поклонившись, луамка поджала трясущиеся губы. В блондинистой голове имелось некоторое количество здравого смысла, и Инси смогла оценить обрисованные мной перспективы. — Больше не повторится.

— Само собой. — Я потрепал светлые волосы. — Не совсем же ты дурочка, жизнью рисковать…

— И вы меня не продадите за дерзость?

— А смысл тогда был покупать? — Удивился я внезапному страху малолетней рабыни. Вот уж не думал, что за два месяца та настолько привяжется ко мне. — Пойдем дальше приветствовать гостей?

— Конечно, хозяин! — Расплылась в улыбке еще мгновение назад до глубины души огорченная и напуганная девочка, и одновременно ударил гонг. Только-только помянутый отец готовился произнести речь, и лишь идиот рискнул бы опоздать к ее началу. Нестройные потоки людей потянулись к плацу — единственному открытому пространству, способному вместить подобную толпу.

— Найди рядом с домом старого Тита и помоги ему. — Велел я, и Инси бросилась исполнять задание. Я же влился в гудящее сборище, пробираясь поближе к выстроенной специально ради сегодняшнего вечера платформе.

— Почтенная публика. — Несколько раз хлопнул в ладони Кархеон, призывая к тишине, когда благородные собрались в означенном месте.

— Почтенная публика. — Повторил он после небольшой паузы. — Я рад приветствовать всех вас. Аякс потомок Перикла, — стратег повернулся к невысокому крепышу в антрацитовой тунике, — “Черные Мантикоры” — воистину сильнейший отряд наемников, и я рад, что ты, друг мой, стоишь в его главе.

— Идас из рода Форхисидов, — упитанный дед вежливо поклонился, когда папаша произнес его имя, — лишь твоя мудрость отделяет Сиеру от банкротства.

— Дисто Дионид, — женоподобный мужчинка наигранно поправил прическу, — я не представляю, как бы мы жили без твоих корабелов.

— Несс, Аменомен. — Похожие словно братья смуглые хорсиды коротко кивнули. — Лишь благодаря посредничеству Кхохебов и Нехераров наши народы не развязали войну до полного уничтожения соперника.

Упомянув всех членов городского совета, Кархеон обвел взглядом собравшихся. — Я мог бы перечислять еще очень и очень долго, но, полагаю, ни один из вас не хочет умереть от скуки, слушая нудный бубнеж молодящегося солдафона.

По толпе пробежала волна робких смешков, и довольный удачной шуткой отец продолжил:

— Гордые граждане Сиеры. Время безжалостно. Время стирает крепостные стены. Время засыпает песком полноводные реки. Время не щадит никого. Однажды придет и мое время. Время уходить. И когда этот час настанет, я хочу быть уверен, что Лаорхисиды выстоят, что в нашей семье найдется достойный, готовый вести следующее поколение в будущее. Думаю, каждому отчасти знакомы эти переживания… Кто-то передает власть старшему ребенку, другие — богатейшему. В нашей семье заведен иной обычай. Война за наследие. И в день весеннего равноденствия мои дети сойдутся в схватке за право стать следующим патриархом.

Замолчав, папаша дал гостям возможность осмыслить сказанное, а продолжил лишь когда собравшиеся начали осторожно перешептываться.

— Понимаю, вы озадачены. — Произнес он. — В прошлые разы войну за наследие объявляли за год. Так поступали мой дед и отец, так хотел поступить и я. Но… Это не пустой ритуал. Война призвана выявить наиболее приспособленного, готового к… — ища нужные слова, отец раздраженно защелкал пальцами, — к неминуемым вызовам. Ведущий за собой других обязан встречать грудью любые испытания.

— Но хватит переливать из пустого в порожнее. — Улыбнулся наконец Кархеон, давая гостям понять, что пламенная речь близится к концу. Истинно, выслушивать бесконечные тирады не желали даже высокородные господа. — Война начнется в конце марта. И да умоются враги наши кровью солдат своих. — Закончил он родовым девизом и под негромкие аплодисменты спрыгнул с трибуны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дьявол, как же мне не хватало этих звуков. Размеренных, несколько ленивых шлепков ладонями вместо идиотского щелкания языком, принятого в Квархаде. Серьезно, существуют ли более идиотские способы поддержать человека? Разве что зарядить ему в лобешник здоровенным булыжником. Или, если не впадать в маразматические крайности, орать нечленораздельные звуки, точно бабуины из джунглей. Но обитатели северо-востока Партарики упрямо изображали стук лошадиных копыт. И если в исполнении одного жителя Доминиона стук языка о небо лишь слегка раздражал, то собравшиеся в одном месте человек десять гудели громче стаи саранчи.

Выяснить, в чем причина мерзкой традиции, я так и не сумел. Так же как и разобраться в огромном количестве прочих вопросов. Казалось бы, тридцать с лишним лет — срок достаточный, чтоб стать своим. Ан нет. Впитанные с молоком матери привычки и манеры застряли в сознании словно муха в янтаре, а любые расхождения с обыденностью вызывали исключительно негатив. Может и правильно. Переламывать себя о колено конечно тяжело, но возможно. Вот только после сотни таких процедур получится уже совсем иная личность. Смысл терять себя ради…

Не подобрав формулировку, я тяжело вздохнул. Сложно искать верный путь, когда одна из дорог неизвестна, а вторая ведет в никуда…

— До последнего момента, — подкравшийся сбоку Реон не стал заморачиваться даже минимальным этикетом вроде кивка головы, — я был убежден: все эти россказни про ловлю на живца — не более чем пустой треп.

— Увы. — Пожав плечами, я ответил жрецу взаимностью, так и оставшись стоять вполоборота к нему. — Лаорхисиды не могут себе позволить, как вы выразились, пустого трепа. Львы не живут без гривы.

— Избавь меня от идиотских поговорок. — Скривился Темный. — Я пришел не соревноваться в остроте языка.

— В таком случае чем обязан визиту?

— Храм не поддерживает нашу авантюру. — Лицо Реониса исказилось еще сильнее. Еще миг, и оно вывернулось бы наизнанку от раздирающей изнутри ненависти. — Совет больше не намерен искать Коллекционера. Эти олухи решили, что убитый тобой голиаф и был маньяком. Даже выкатили гениальную версию, будто его нечеловеческая природа и привела к помрачнению рассудка!

— А саркофаг?

— Просто антураж.

— Горевестник… — Прошептал я одну из знаменитых кличек жреца. В который раз в своей жизни он принес плохие новости?

— Именно. — Злоба покинула небритую физиономию собеседника, уступая место тщательно скрываемой боли. — Они выносят приговор, я приношу дурные вести. И делаю всю работу. Как обычно… В любом случае, я не отпущу мясника. И пока ты будешь выманивать его, я пойду по следу.

— Будто у нас остается иной выбор…

— Вот и договорились. — Не желая дослушивать, Реон зашагал в сторону пристани, одним своим видом заставляя зевак освобождать дорогу. Не бедняков, привыкших унижаться. Виднейшие люди города отступали при приближении охотника на демонов. И дело было вовсе не в умении убивать. Держу пари, потеряй он обе руки, и толстосумы все равно не рисковали бы встречаться с ним без особой необходимости. Скорее, подослали бы ассасинов и до самого утра тряслись в ужасе, что кто-нибудь предупредит жертву.

Странная штука харизма. В большинстве разговоров ее упоминают лишь в положительном ключе, но бывают и исключения. И попробуй угадай, лучше ли обаяние холодной ауры страха… Я бы предпочел первое, но кто даст возможность выбирать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Малыш Ао. — Старый Тит под руку с Инси занял освобожденное храмовником место. Перед ним тоже расступались, но лишь из-за почтения к возрасту. — Девочка говорит, ты берешь ее на войну.

— Девочка говорит правду. — Кивнул я, поверх голов глядя на спорящих о чем-то братьях, готовых сцепиться задолго до назначенной даты. Обстановка накалялась, и хотелось верить в способность отца держать родню в стальных тисках.