Рубиновый сюрприз - Энн Максвелл

На секунду на лице Круза появилось выражение неуверенности и усталости, а затем оно снова стало абсолютно безучастным. Но это была лишь маска.

У Лорел возникло крайне неразумное желание извиниться перед этим человеком и приласкать его. «Господи, я теряю самообладание. Ну почему отец не предупредил меня, что первый человек, в которого я буду целиться, станет мне не безразличным». Лорел постаралась собраться с мыслями.

– Сделайте три шага налево, – с притворным спокойствием произнесла она. – Посмотрите на меня.

Круз шагнул ближе к лестнице, чтобы свет полностью осветил его, и повернулся лицом к Лорел.

Она молча изучала Круза, убеждая себя в том, что лишь пыталась вспомнить этого мужчину. На самом же деле она подмечала все: признаки прошедшей боли и настоящего напряжения. Ее даже заинтересовало, насколько чувствительны были его губы. Никогда еще прежде не приходилось ей видеть такие голубые глаза.

– Ну? – невозмутимо спросил Круз.

– Вы, довольно красивы, – ответила она, – но не сомневаюсь, что знаете об этом. Вы физически сильны и самоуверенны и об этом, тоже знаете. Мы где-нибудь уже встречались?

Он иронически заулыбался.

– А что, это видно по моему поведению?

– К черту ваше поведение. Мы встречались?

– Нет.

– Вы уверены?

– Да.

– Почему?

– У вас самые запоминающиеся глаза из всех женщин, которых я видел. И не только глаза. Особенно в этом лоскутке шелка.

«Ладно, я сама напросилась, – подумала Лорел, – а он из тех мужчин, которые напрямую говорят обо всем».

– Хорошо, – сквозь зубы процедила она. – Мы не встречались. Тогда почему мне так знакомо ваше лицо?

– Сами объясните мне.

Лорел неторопливо разглядывала стоящего перед ней мужчину. Ее взгляд медленно опустился на широкие плечи, затем на узкие бедра и мускулистые ноги. Она дошла до черных спортивных ботинок и снова принялась рассматривать его. Даже если такой тщательный осмотр и доставлял ему неудобство, то по внешнему виду этого сказать было нельзя.

И тут Лорел обратила внимание на его руки. Они были красивыми, с длинными тонкими пальцами. На левой руке вместо указательного пальца – обрубок.

Круз догадался, на что Лорел устремила свой взгляд. Ему сразу захотелось сжать левую руку в кулак. По тому как расширились ее светло-карие, даже какие-то золотистые глазам он понял, что Лорел вспомнила, почему он казался ей знакомым. Круз уже неоднократно замечал в людях подобную перемену, когда они узнавали его благодаря телевизионным экранам или первым страницам газет.

Трудно было жить с такой дурной славой. Это вбивало клин между Крузом и его друзьями, между Крузом и той маленькой семьей, которую он оставил, между Крузом и им же самим.

Однако увидев шок, изумление и отвращение на лице самой обаятельной женщины, какую когда-либо приходилось ему встречать, Круз пришел в ярость. Не пора ли ему забыть о прошлом? Но что касается остальных людей? Когда они тоже забудут? Круз ждал, что Лорел скажет. Но она молчала, и тогда начал он:

– Как я понял, вы читаете газеты.

Лорел вздрогнула от звука его голоса. Он уже не казался ей бархатным и усыпляющим. Отрывистый, насмешливый, колкий, холодный, им можно было заморозить солнечный луч.

– Почему вы так думаете? – спросила она.

– Я видел такой же взгляд и прежде.

В его голосе Лорел услышала нотки горечи и смирения, что напомнило ей о матери в те моменты, когда Свэнн в очередной раз покидал семью. «Кем бы этот человек ни был и что бы ни делал, – думала Лорел, – он страдал до глубины души, как и ее мать. Только он оставался живым, продолжая страдать».

Щелчок от установки предохранителя на место потряс его даже сильнее, чем щелчок снятия с предохранителя, который он услышал в гараже. Круз не поверил своим глазам, когда Лорел отвела от него пистолет и направила дулом вниз. Лишь тогда он позволил себе медленно опустить руки.

– Объясните, – начал Круз, – вы ведь только что узнали во мне того виновного перед Богом, хладнокровного негодяя, который убил двоих подростков на глазах фотожурналистки, и в то же время вы больше не направляете на меня свой пистолет.

Лорел взглянула на оружие, как бы сама удивляясь, что оно опущено.

– Это давняя история, – ответила она, – и те двое не были подростками.

– Прошло всего пять лет, одному из них было девятнадцать.

Нахмурив брови, Лорел пыталась понять, почему она инстинктивно решила, что Круз не мог причинить ей вред. Все, что она вспомнила о том инциденте, происшедшем возле консульства Южной Африки в Лос-Анжелесе, так это то, что двоих молодых темнокожих расстрелял один белый агент ФБР. Этот случай взбудоражил весь город: беспорядки, грабежи, стрельба и передовые статьи об очередной конфронтации общества с темнокожими гражданами.

Однако Лорел отчетливо вспомнила и другое. Фотографию, ставшую символом зла, творившегося в последнюю четверть двадцатого столетия. В момент полнейшего беспорядка, после того как темнокожие уже лежали мертвыми на асфальте, некой фотожурналистке удалось сделать леденящий сердце снимок – запечатлеть меткого стрелка ФБР, убившего этих двоих. Большинство людей, глядя на фото в газете, видели в нем убийцу, хладнокровного, жестокого, бесчеловечного.

Фотография получила Пультцеровскую премию. Ее публиковали снова и снова. Политики и журналисты, демагоги и общественные критики, каждый в этом снимке находил что-то для своих личных целей. В черном жилете и в черном служебном головном уборе, Круз Рован стал образом беспощадного робота, выполнявшего задания правительства, палача со снайперской винтовкой и двумя засечками на ее стволе.

Три расследования, проводимых конгрессом, не помогли изменить этот образ в глазах общественности, несмотря на то что против Круза Рована не было выдвинуто ни одного обвинения.

Глядя в лицо снайпера через пять лет, Лорел видела в нем все того же мрачного и хладнокровного человека. Но не жестокого. Он казался суровым, возможно, даже опасным, но не бесчеловечным.

– В вас есть многое из того, что не заметил глаз камеры, – спокойно произнесла Лорел.

Круз был настолько ошеломлен, что не мог говорить. Он снова поймал ее взгляд на своей левой руке.

– Это случилось тогда, возле консульства? – спросила Лорел.

Несколько секунд у Круза было такое же выражение лица, как и на том знаменитом снимке.

– Извините, – тут же спохватилась она. – Это меня не касается.

Черты его лица снова смягчились.

– Я думал, что уже выслушал и ответил на все вопросы по поводу того инцидента. Однако никто не задавал мне подобного вопроса. Если бы у нас с вами было больше свободного времени, я бы обязательно ответил вам. Но мы им не располагаем.