Александр III и его время - Евгений Толмачев

«Между прочим, — пишет Александр Александрович, — говорили о М. Э.; он уверял меня, что она сама ему говорила, что совсем меня не любит. Но я, конечно, ему не верю, потому что этого не может быть после всего, что она сама мне говорила и писала. Я её люблю не на шутку, и если бы был свободным человеком, то непременно бы женился и уверен, что она была бы совершенно согласна».

Через день вечером его охватывает страстная тоска по своей очаровательнице. Находясь вечером в золотой гостиной, слушая французскую пьесу и музыку «я страшно скучал, и было несносно, потому что видел всё время душку М. Э., а разговаривать с ней не мог и не хотел. Даже ужинать не удалось с ней». Лёг спать около двух часов ночи, «Плакал, как ребёнок, — признаётся он, — так меня этот вечер перевернул и измучил».

23—24 марта 1866 г. у Александра заканчивается очередной журнал его дневниковых записей с 30 мая 1865 г. Он использует последние страницы для подведения некоторых итогов прожитого времени. «Это было прощание с моей молодостью и с моей отчасти беспечной жизнью. Теперь настаёт совсем другое время, серьёзное, я должен думать о женитьбе, и дай бог найти мне в моей жизни друга и помощника в моей незавидной доле. Прощаюсь я с М. Э., которую любил как никого ещё не любил и благодарен ей за всё, что она мне сделала хорошего и дурного. Не знаю, наверное, любила ли она меня, или нет, но всё-таки она со мною была милее, чем с кем-либо. Сколько разговоров было между нами, которые так и останутся между нами».

Чувства переполняют его душу, и он помещает в дневник стихи известных ему авторов, слова, которые соответствуют его переживаниям.

Безумно жаждать твоей встречи,Со страхом встречи ожидать,С восторгом слушать твои речи,Дыханье томное впивать.Тебя одну повсюду видетьТебе всю душу перелитьВесь этот мир возненавидеть,Чтобы тебя одну любить.Слезами неги упиваться,Тебя терзать, тебя томить,Твоим томленьем наслаждаться —Вот как желал бы я любить.

Александр признаётся: «Были неприятности и ей и мне за нашу любовь, сколько раз я хотел отстать от этой любви и иногда удавалось на несколько времени, но потом опять сойдёмся и снова мы в тех же отношениях.

Весна и осень в 1865 г. в Царском Селе останутся всегда в моей памяти, я жил моей милой М. Э.

Пред строгим светом, пред мольбою,Быть может, и виновен я,Но перед Богом и тобоюБыла чиста любовь моя.Не скажу никому,Где я был вчера.Кого я видел там,С кем время я провёл.Любить, но кого же?На время не стоит труда,А вечно любить невозможно!А жизнь, как посмотришьС холодным вниманьем вокруг, —Такая пустая и глупая шутка!!!В воспоминаниях есть прелесть,Они на то судьбой даны,Чтоб в мыслях летом жил зимою,А в осень памятью весны!

Из стихотворения Лермонтова «Договор»:

Пускай толпа клеймит презреньемНаш неразгаданный союз.В толпе друг друга мы узнали,Сошлись и разойдёмся вновь.Была без радостей любовь,Разлука будет без печали.

Шекспир в своё время писал: «Сын имеет, конечно, право выбирать себе жену, но ведь и отец, оставляющий всё своё счастье в достойном потомстве, вправе участвовать хоть советом в таком деле». Александр II, заботясь о судьбе своего наследника, на семейном совете в конце марта 1866 г. принял решение о том, что цесаревич поедет на исходе мая в Данию, проведёт там недели три, а по возвращении совершит образовательное путешествие по России. О предстоящем визите наследника в Копенгаген доверительно было сообщено датскому королю Христиану IX. Цель этой поездки была довольно прозрачна: Александр Александрович должен был предложить руку и сердце датской принцессе. Казалось все точки над «I» были проставлены. Однако вскоре вся империя содрогнулась от страшного драматического события. «4 апреля точно обухом треснуло всех по голове», было совершено ужасное, небывалое на Руси преступление — покушение на жизнь государя. Наследник престола узнал об этом где-то около пяти часов вечера в Зимнем дворце. Он быстро выбежал из комнаты, сообщил страшную весть брату, и оба помчались к кабинету отца. Александр II только что возвратился с Казанского собора, где отслужил молебен после своей полуденной прогулки, которая могла стать для него последней. В момент, когда император благодарил членов Государственного совета возле своего кабинета за первые поздравления о его спасении и бодро говорил: «Верно, я ещё нужен России», вбежали цесаревич с великим князем Владимиром и кинулись с рыданием в объятия отца». «Меня Бог спас, — промолвил растроганный отец и твёрдо сказал наследнику: — Ну, брат, твоя очередь ещё не пришла».

Выяснились подробности покушения. Глава империи в четвёртом часу дня садился в коляску у северных ворот Летнего сада после прогулки в нём с племянницей принцессой Марией Баденской и племянником герцогом Николаем Лейхтенбергским и, конечно, со своим Милордом, породистым чёрным сеттером.

Когда Александр II стал надевать шинель, раздался выстрел из толпы, собравшейся поглазеть на монарха. Как было установлено, стрелял одетый по-крестьянски Д. В. Каракозов, 25-летний дворянин Саратовской губернии, исключённый в своё время из Казанского и Московского университетов. По уверению свидетелей, в том числе генерала Э. М. Тотлебена, оказавшийся в толпе крестьянин Костромской губернии, шапочный мастер Осип Комиссаров, подтолкнул стрелявшего в царя террориста, чем спас жизнь царя.

Цесаревич негодовал. «Боже мой, что за люди! — отметил он с возмущением в дневнике. — Стрелять в государя! Какие-то выродки! Что он им сделал, как у них могла подняться рука! Безумцы! Ведь папа так много делает для России: он отменил крепостное право, проводит многие реформы, которые должны укрепить государство и привести к миру и процветанию. Он работает целыми днями, не жалея себя, не покладая рук, но находятся выродки, не дорожащие Россией, ум которых отравлен ядом европейских учений». А если бы злодейство удалось, то ведь вместо «дорогого папа» он бы мог оказаться на троне! Уму непостижимо! Нет, нет об этом даже страшно подумать!

Между тем со всех концов России поступали письма и телеграммы, в которых сообщалось о беспредельной любви и преданности населения императору, о благодарственных молебнах Всевышнему Творцу за спасение августейшего монарха и выражениях общего негодования к злодею, посягнувшему на священную жизнь царя. В трактирах и гостиницах, в общих залах и отдельных комнатах восторженно пили за здоровье государя. Вечером в театрах проходили торжественные спектакли, при полном праздничном освещении.

Не довольствуясь вестью, что Александр II избежал опасности, в Петербурге все желали увидеть своими глазами обожаемого монарха. Властитель России соблаговолил назначить на 6 апреля парад в своём присутствии. В назначенное время на Марсовом поле состоялся грандиозный парад под восторженные крики народа. Цесаревич Александр Александрович командовал л.-гв. Преображенским полком, а некоторые из великих князей находились в строю тех частей войск, в которых они числились. Наследник престола был хорошо информирован о принятых его отцом мерах в связи с покушением. Прежде всего император широко отблагодарил своего спасителя, громогласно заявив, что жалует крестьянина Комиссарова потомственным дворянством. Государь назначил ему единовременную субсидию в 50 тыс. рублей и 3 тыс. ежегодного содержания. С высочайшего разрешения была открыта подписка на составление капитала для приобретения Комиссарову дома в Петербурге и имения. Вскоре на Невском проспекте разносчики с криком: «Комиссаров, Комиссаров!», продавали портреты «спасителя», как его стали везде называть. Появились даже папироски «комиссаровские».

Одновременно была назначена следственная комиссия во главе с графом Н. М. Муравьёвым, который поклялся «скорее лечь костьми, чем оставить неоткрытым это зло — зло не одного человека, а многих, действовавших в совокупности». В верхних эшелонах власти произошли серьёзные перестановки. В целом покушение 4 апреля 1866 г. стало переломом в истории царствования Александра II и гранью, которая резко отделила его деятельность после этого события. Консервативный крен во внутренней политике России усилился.

Апрельское происшествие не изменило намеченной поездки цесаревича в Данию. Однако в середине месяца неожиданно для него всплыла малоприятная новость. Тётя Мария Николаевна (сестра царя, в замужестве герцогиня Лейхтенбергская) уведомила его, что в одной из французских газет была напечатана зазорная статья, в которой сообщалось, что наследник русского престола ведёт несерьёзную жизнь, отказывается от брака с датской принцессой, поскольку увлечён княжной Мещерской. Мало того, эта статья была тиражирована в газетах других стран и даже — о, ужас! — в Дании. Александр был шокирован этим сообщением. Он представил, как могли среагировать на это в королевской датской семье. Но больше всего его беспокоило другое: «За себя мне всё равно, но бедная, бедная М. Э.! Вот до чего я её довёл, что об ней печатают в газетах! Вот он, мир-то! Вот люди!»