Один шаг в Зазеркалье. Герметическая школа (Книга первая) - Константин Серебров

   – Это здесь, – сказала Маргарита, и мы вошли в подъезд.

– По-моему, – добавила она, вспоминая, – это пятнадцатая

квартира.

   У меня похолодело в груди от мысли, что мы будем сейчас звонить и требовать водку совсем не у тех людей.

   – А вдруг это не та квартира, – спросил я осторожно, – и они вызовут милицию?

 – Трус! – хлестко сказала Маргарита. – И такой человек собирается работать со мной?!

   Она резко повернулась и стала подниматься по лестнице. Я неохотно пошел за ней. Квартира оказалась на четвертом этаже, и под взглядом Маргариты я нехотя и боязливо нажал на кнопку звонка. Через несколько минут за дверью послышалось шарканье, и сиплый мужской голос спросил:

   – Кто там?

   – Коля? – спросила Маргарита. – Это я. Водка у тебя еще осталась?

   – Какая водка? Какой Коля? – загремел голос. – Сейчас вот милицию вызову, если не уберешься.

   Послышался скрежет открываемого замка, и мы быстро сбежали вниз по лестнице.

 – Не страшно, – сказала Маргарита, – я знаю еще одну квартиру неподалеку.

   Я умоляюще заглянул ей в глаза, но она была непреклонна и, резко повернувшись, зашагала по тротуару. Я поплелся следом.

   – Я не люблю трусов, – строго отчитывала меня Маргарита. – Мужчина, который хочет работать со мной, не должен бояться рисковать.

   Я пробурчал что-то утвердительное, решив со всем на словах соглашаться, чтобы не остаться на улице в мороз. Мы скоро оказались у двери, обитой старым дерматином. Звонок болтался на одной-единственной проволоке, и я, под давлением взгляда Маргариты, постучал по косяку. Прошла минута, но за дверью никого не было слышно. Я повернулся к Маргарите:

   – Никого нет, может быть, пойдем отсюда?

   – Стучи сильнее, – ответила она.

   За дверью послышались осторожные шаги и испуганный женский голос:

   – Чего там?

   Маргарита начала:

   – Мне говорили, что у вас можно водки купить...

   – Нет у нас никакой водки, чего ты по ночам бродишь, шла бы домой спать...

   – Как это нет?! – крикнула Маргарита. – Я точно знаю, что есть!

   За дверью вдруг послышалось рычание огромной собаки.

   – Я вот сейчас дверь приоткрою и своего пса на вас выпущу, а он у меня обученный...

   Мы снова быстро сбежали вниз по лестнице, спасаясь от неприятностей. Я с надеждой думал, что сейчас-то мы уже вернемся домой.

   – Есть еще одно место, но там они не должны видеть меня. Ты должен сам подняться и купить водки, – и Маргарита вложила мне в руку два измятых червонца.

   У меня снова похолодело в груди от мысли, что я должен покупать водку в какой-то квартире, глубокой ночью, в незнакомом городе, да еще и в таком месте, где не очень, по – видимому, жаловали Маргариту. Я ощутил острое желание вернуть ей деньги и убежать. Но бежать было некуда, и моя сумка все еще лежала в квартире Маргариты.

   Я шел за ней, кляня себя за то, что польстился на ее многообещающий взгляд. Довольно скоро Маргарита остановилась у невзрачной пятиэтажки, затерявшейся среди высотных домов, и подтолкнула меня.

   – Зайдешь в крайний подъезд, на третий этаж, первая квартира слева, – номер не помню – и купишь две бутылки.

   Я, сжимая деньги в кулаке и слегка дрожа от холода и страха, поднялся и позвонил в нужную дверь. Атмосфера была мрачной и угрожающей. Дверь открылась быстро, без вопросов, и я понял, что сюда заходят ночью довольно часто. На пороге стоял высокий мужчина, лысый, в белой майке, небрежно заправленной в спортивные штаны.

   – Сколько тебе? – спросил он.

   – Две, – ответил я торопливо.

   – Давай деньги, – сказал он и, взяв мои червонцы, скрылся за дверью.

   Замок снова щелкнул. Я занервничал, не зная, получу ли водку. Но минут через пять дверь открылась, и он вручил мне пакет с двумя бутылками, завернутыми в газету.

   Я вышел на улицу: Маргарита стояла в тени, у подъезда.

   – Ну, как? – спросила она.

   Я показал ей пакет; равнодушно повернувшись, она пошла к тротуару. Я быстро зашагал за ней. Я не чувствовал никакого удовлетворения, только сильную усталость и опустошенность.

 “Нелегко обучаться на Корабле Аргонавтов”, – подумал я.

   Когда мы вернулись в ее квартирку, я взял свою сумку, небрежно брошенную кем-то в прихожей, и, забившись под фикус, лег на свою куртку. Сумку я положил под голову. Я был рад, что компания не обращала на меня ни малейшего внимания, и быстро уснул.

   Проснувшись ранним утром, я увидел, быстро оглядев комнату, что три человека спали на разложенном диване, двое – на полу, а один уснул сидя за столом, свесив голову на грудь.

   Маргарита была, как я заключил, в своей спальне, и я вдруг вспомнил шутку Джи насчет царицы Тамары и ее любовников, которым отрубали голову поутру.

   Я поспешно оделся и осторожно выскользнул из квартиры. С трудом найдя автобусную остановку, я, после полуторачасового путешествия на автобусе и метро, снова оказался на Авиамоторной.

   Когда я увидел Фею и Джи, мирно завтракающих в своей маленькой комнате, мое сердце забилось от радости.

   – Мне опять не повезло, – сообщил я, жуя бутерброд с докторской колбасой.

   – Ты опять упустил шанс чему-либо научиться, – заговорил Джи, задержав на мне свой пристальный взгляд, – и к тому же успел навлечь на себя гнев свиты, ведя себя очень нагло. Слава Богу, что остался жив.

   – Разве у этих непрезентабельных людей я смогу научиться тому, как попасть к небожителям?

 – Прежде чем попасть на небеса, тебе необходимо трансмутировать темную часть своей души, пройдя ряд алхимических ситуаций, – ответил Джи. – Но помни, что за каждой дамой на тонком плане тянется длинный шлейф ее кавалеров. И этот шлейф может любого неофита заземлить и лишить правильной ориентации. С другой стороны, если не давать тебе свободно проявляться, ты потеряешь интерес к обучению и личную инициативу. Будучи на Корабле, ты имеешь свободу выбора, а я – свободу коррекции.

   – Что же произойдет, если неофит потеряет правильную ориентацию? – спросил я.

   – Он теряет тогда интерес к Школе, к обучающим ситуациям, воспринимает их очень плоско – только с точки зрения личной корысти. Тогда его корректирует сама жизнь, и он быстро оказывается в том месте, которое соответствует его уровню бытия. Для тебя это – Кишинев, и это единственное место, где ты можешь жить.

   – Мне меньше всего хочется думать о Кишиневе, – сказал я. – Московская жизнь настолько интересна, что я буду изо всех сил держаться за место оруженосца. Я только не представляю себе, как можно ориентироваться в ситуациях московского андеграунда.

– Тебе следует научиться чувствовать атмосферу “саки”, – ответил Джи, – атмосферу грозящей опасности.

   – Как же этому научиться?

   – На собственной шкуре, – усмехнулся Джи. – А сегодня я предлагаю тебе поработать над дневником и описать прошедшие события. Дневник является астральным желудком ученика, который переваривает полученные впечатления. Если ты не будешь описывать их, то очень скоро забудешь про обучение и отвергнешь любую коррекцию. Поезжай на почтамт и там поработай с дневником. Фее надо побыть в одиночестве. 

   – Вы меня отправляете писать этот несчастный дневник на почтамт, как бездомного бродяжку, – обиделся я. 

   – Если бы у тебя было бытие, ты бы мог отправиться на уютную квартирку Александра или Маргариты, – холодно ответил Джи.

   – Нет уж, спасибо, – я лучше посижу на Главпочтамте.

   Взяв сумку, я вышел на улицу. “Если бы не мое желание попасть в миры вечного счастья, я бы никогда не стал писать этот ненавистный дневник”, – с сожалением думал я.

   Мне удалось пристроиться у старого конторского стола, где заполняли бланки, и я переваривал последние события несколько часов. Как ни странно, эта работа дала мне ощущение легкости, так как я сбросил на бумагу около десяти килограммов психической тяжести, и я ощутил, что силы вернулись ко мне.

   Когда мы встретились с Джи вечером, он сказал:

   – Сегодня я поведу тебя в мистический салон. Там отмечают день рождения человека, на которого тебе нужно обратить особое внимание. Его зовут Кукуша. Возможно, когда-нибудь тебе придется сыграть при нем роль старого слуги Савельича при молодом барине Гриневе. Если ты еще не раздумал попасть на небеса, то тебе надо постараться подружиться с хозяевами салона и пройти у них обучение.

   – Я все сделаю ради вас, – заявил я.

   – Ради себя, – поправил Джи.

   Поднявшись на седьмой этаж двенадцатиэтажного дома, он позвонил в массивную дверь. На пороге появилась симпатичная дама средних лет, с таким выражением лица, как будто все происходящее было для нее лишь развлекательной пьесой.

   – Здравствуй, Розалита, – приветствовал ее Джи.