Дикий - Владимир Угрюмов

Вика отвечает, что и сама не знает. Вот и побазарили. Она не знает про меня, я не знаю про азиата, про себя мы тоже мало что разумеем. Дурдом, любовь вперемежку с убийствами!

Я раздумываю над этим, недоумевая, и вдруг возвращаюсь в реальность киевской комнаты, в которой обнаруживаю себя в койке с девицей, а у девиц только койка в башке; и у девицы я обнаруживаю на груди свою руку, пальцы медленно движутся, кружат вокруг соска сперва, после скользят на северо-восток в сторону Харькова, там застревают в ложбине пупа, исследуют, поднимаются по холму животика, достигая дремучего плоскогорья… Возвращаюсь обратно. Просто получилось путешествие Колумба. Открыта лишь Куба, а до самой Америки еще плыть и плыть через Мексиканский залив…

Прямо с вокзала едем в офис. Там еще нет никого, но у меня есть ключ. В офисе сыро и холодно. Топить только собираются. Вика включает электропечь и варит кофе.

Делаю жадные глотки и смотрю на девушку. После вчерашнего вечера мы и словом не обмолвились. Допиваю кофе, отодвигаю чашку и достаю из сумки пачку «зеленых». Отсчитываю пять тысяч, говорю:

— Вика, это твой гонорар.

Девушка вскидывает удивленно брови, спрашивает:

— А сколько здесь?

— Пять тысяч. Ты их заработала.

— Пять тысяч! Пять тысяч долларов! — Она пододвигается к столу и начинает разглядывать стопку купюр, но пока не касается.

— Представляю, сколько бы ты мне заплатил, если б еще и переспал, — произносит она то, чего я уж никак не ожидал. Хотя что еще ждать от женщины?

— Этого добра и задаром навалом, — бурчу в ответ и предлагаю убрать деньги подальше.

Прошу не болтать о поездке, то есть приказываю. Разрешаю пару дней на работу в офис не ходить.

— А мне на работу ходить интересно, — отказывается Вика.

Постепенно контора оживает. Появляются разные малознакомые мне сотрудники. Приезжает сперва Леха, а затем Андрей. Никто из них не спрашивает про Киев. Хотя они и не знают, где я был, они просто не должны ничего знать для самосохранения.

Я поболтал с Андреем ни о чем, а после попросил его предоставить Вике свободный график. Пусть ей дома компьютер установят, если так необходимо.

— Да, босс! — принимает мое предложение Андрюха.

Леха в отъезде несколько дней. Система сообщения у нас теперь доисторическая. Мы решили не пользоваться телефонами, факсами, электронной почтой, почтой обычной. Просто Леха будет ездить в Джанкой и передавать информацию в устном виде. Для этого надо Лехе сильно доверять. Я — доверяю. Анвер — тоже.

Пока посыльный отсутствовал, я валялся дома под торшером, смотрел телевизор и листал книжки.

Бодигард появился, как всегда, на грани рассвета. Пока пили кофе на кухне, Леха рассказывал про крымские дела. Затем вспомнил Лику.

— Я ее видел, босс. Она разговаривала со мной нормально. А после заплакала.

И тут я вздрагиваю. Киев и Крым. Лика и вдова. Вика и Лика. Но главное — последнее время, особенно в Киеве, я совсем не вспоминал эту девушку. Далась мне эта койка в башке! Кто-то обо мне еще плачет! Становится стыдно.

У Лехи в руке маленькая фотка. Он протягивает ее и проговаривает:

— Босс, я для вас у Анвера выпросил. Не знаю — правильно сделал или нет?

Я беру фотографию. Маленькая фотка для паспорта. С нее смотрит Лика, и лицо у нее грустное, напряженное, будто бы она снималась не для паспорта, а на моих похоронах.

— Спасибо. — Убираю фотку подальше и обращаюсь к Лехе сухо: — Хватит лирики. Давай говорить о делах.

— Да, босс. — Леха достает из-за пазухи пакет и протягивает. — На словах опять не получилось. Анвер извиняется.

Леха уходит, я распечатываю пакет, в котором обнаруживаю опять же фотографии и листки бумаги с адресами и инструкциями. Ага! Одну рожу я уже видел раньше. Ее покойник из Киева, который перед тем был мордатым, обвел на фотографии. Значит, Ялта. Снова Крым. Из инструкции узнаю адрес, по которому я могу остановиться в Ялте, сославшись на Анвера. На фотографии со знакомой рожей написан адрес, и я сверяю его с адресом, полученным у мордатого покойника с улицы Артема. Адрес тот же.

Подготовка к поездке занимает несколько дней, и эти дня я трачу на отдых. На отдых и на мысли. Вспоминаю все детали, все ошибки, совершенные на улице Артема. Как говаривал Наполеон — армия может обучать новобранцев на марше. Но я им стану без ошибок, а с ошибками стану покойником. Таким же, как мордатый кабан.

Иногда я достаю маленькую фотку и смотрю на печальную Лику. У меня перед девушкой есть обязательства, пусть она считает меня мертвым. Иначе зачем весь этот сыр-бор! Если уцелею в этой бойне, то, может, окажусь живым и любимым для Лики.

Первым я отправляю в Крым Леху. Он меня будет ждать в Симферополе. Вика тоже согласилась ехать. Теперь она мой тайник для оружия.

Как написано в энциклопедии, Крым — это сухие субтропики. В Симферополе действительно сухо и светит солнце. Поездка на поезде прошла без эксцессов, и поэтому на платформу выходим с Викой бодро и в обнимку, словно новобрачные. Леха ждет нас на площади в условленном месте, и мы садимся к нему в машину без излишних приветствий, стараясь, чтобы со стороны это выглядело так, будто парочка частника наняла.

Леха выруливает в улицу поглуше и останавливается. В пути Вика повозилась с платьем и вытащила из-под него пояс с пистолетом. Бодигард мой открывает багажник и прячет оружие в один из тайников. Далее Леха рулит в сторону аэропорта, где мы сажаем Вику на самолет до Харькова, а сами уходим на Ялту. Леха насмотрелся гонок по «Формуле-1», так что не до разговоров.

Леха — крымчанин. Находит нужный нам в Ялте дом в два тычка. Прошу его покружить по микрорайону. После останавливаемся чуть в стороне. Леха достает бутерброды из пакета и пару бутылок пепси.

— Мы здесь останавливаться не будем, — говорю я и тянусь за бутербродами.

— Почему, босс? — удивляется бодигард.

— Предчувствие нехорошее. Как-то не так дом стоит. Похоже на мышеловку.

— Как скажете, босс.

— Поехали к морю. Найди место попустынней.

Сразу же за городом Леха находит дикий пляж, и мы подъезжаем к самой кромке.

Солнце уже опустилось в воду по грудь. По поверхности от него разлилась кровь. Редкие ленивые волны мягким шорохом ласкаются с прибрежной галькой. Все птицы улетели на хер. От людей Крым опустел уже, и никто не болтается возле моря, никто не трахается под магнолиями, нет никого на пляже.

Опять у меня «Макаров» и шесть полных обойм к нему. Длинный и тонкий глушитель, такие мне нравятся. С таким глушителем удобно прицеливаться. Оружия всякого теперь у нас в Харькове навалом. Можно использовать и выбрасывать. Использовать и выбрасывать. Но я привыкаю к оружию, как к хорошему человеку, и мне жалко с ним расставаться…

Леха развалился на гальке и глядит в море.

— Делать надо все быстро, — говорю ему. — Город теперь пустой, и нам тут торчать не надо.

— Да, босс! — Леха вскакивает и начинает возиться с машиной. Он навинчивает «левые» номера, проверяет двигатель.

Предлагаю взять и ему «макара». Выдаю Лехе гранату, а другую беру себе.

Солнце утонуло, и стало совсем темно. Леха зажигает фары, и мы сваливаем с пляжа. Заказанный адрес почти рядом. На полутемной улице бодигард останавливается, и я, натянув маску, выпрыгиваю в темноту, велев ему вернуться на это же место через десять минут.

Заборы я уже тысячу раз перепрыгивал. Перепрыгиваю. Собак я уже тысячу замочил. Мочу собаку с одного выстрела. Глушитель! Глушитель — друг человека! Перебегаю через узкий дворик к дому и дергаю дверь. Дверь заперта. Всего лишь спускаю курок — и можно входить. Звук, понятно, есть, но никогда не подумаешь, что стреляли. Хрустнуло что-то, то ли половица, то ли дерево… Меняю обойму на новую. Пусть только два патрона истратил, но именно их может не хватить!

На цыпочках, будто балерина, пробегаю по коридору. Темно здесь. С улицы видел свет на втором этаже. Но все равно осматриваю комнаты, — обнаруживая в одной из них девицу, спящую под пледом, а в другой ребенка в люльке.

Вот и лестница — делаю шаги наверх. Опять все наверху! Не романтика мести, а просто мочилово на конвейере! Делаю шаги на цыпочках. Доски подогнаны умело, и ничто не скрипит под подошвами… Останавливаюсь возле двери и слушаю, заглядываю в щель неплотно закрытой двери. Двое мужиков сидят за столом. Еще мерзавцы, а не мясо. Лицом ко мне сидит хрен с фотографии. Держит в руках рюмку с коньяком. Тот красно-желто переливается в свете настольной лампы. Дам ему выпить. Мужик выпивает и крякает. Я вваливаюсь в дверь и нажимаю на курок. Пистолет крякает тоже. Во лбу у мужика дыра теперь. С дырой падает назад, превращаясь в падении из мужика в мясо-кости. Это его лицо было помечено на фотографии. Второй же и подумать не успел. Я тоже не успел. Просто вмазал ему рукояткой пистолета, попав по глазной кости. Вас еще не заказывали, мистер! Мистер валится на пол, живой пока. Смотрю на заказанного — ему контрольный выстрел не требуется. Выгребаю из кармана пиджака документы и не измазываюсь. На полу перед креслом лежит дипломат. Забираю его. Достаю и у того, которого оглушил, документы и вкладываю ему в ладонь «Макарова» Не знаю зачем. Так захотелось…