Про баб (сборник) - Михаил Барановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Те выжидательно смотрят на Максима.
– Давайте!
Денис берет кувалду. Звучит барабанная дробь. Все с ужасом смотрят на него и на новую отштукатуренную стену, к которой он примеряется перед ударом. Спокойна только Антонина Павловна. Она улыбается. Удар кувалдой по стене поднимает облако пыли, еще удар – осколки кирпича с грохотом падают на пол. Все начинают чихать и кашлять, слышится крик Дениса:
– Клад! Здесь клад!
Когда пыльный туман рассеивается, и все остальные видят в нише за стеной среди кусков кирпича и цемента старые, перевязанные ленточкой фотографии и письма, а главное – жестяная, круглая коробка. Денис, кряхтя, с трудом достает ее из дыры, тяжело опускает на пол. В коробке что-то звякает. Антонина Павловна жестом отстраняет Дениса и с торжествующим видом дрожащими от волнения руками долго пытается ее открыть. И вот наконец крышка с дребезгом падает.
– Ух! – выдыхают все разом.
Золотые монеты царской чеканки… Их много. Очень много. Полная коробка золотых монет. Такие дела.
* * *Играет духовой оркестр. Медь сияет на солнце. Улыбки светятся на лицах праздничной толпы перед домом сталинской постройки. Машины с логотипами центральных телевизионных каналов. Операторы с камерами. Люди с цветами. На стене дома красной материей занавешена мемориальная доска. Среди собравшихся в первых рядах: Антонина Павловна, Максим, Настя, Маша, Илья и Света с Мариком, Сергей с мамой, медсестра Галя, украинские рабочие в вышитых рубахах…
Женщина-корреспондент Центрального телевидения говорит в микрофон и смотрит в камеру:
– Мы ведем прямой репортаж с улицы Майской. Сейчас на ваших глазах произойдет то, к чему некоторые герои нашего репортажа шли долгие годы. Сейчас здесь, на этом месте будет заново открыта квартира-музей незаслуженно забытого классика русской литературы Ивана Макаровича Тырдышного. Ну, а главный виновник торжества – это, конечно, Антонина Павловна – человек, всю жизнь посвятивший сохранению творческого наследия литератора…
Сергей подводит взволнованную Настю к своей маме, наблюдающей за всем с непроницаемым выражением лица.
– Вот, мама. Это Настя. Я тебе о ней говорил. Это мама моя – Инна Федоровна.
– Здравствуйте, мне Сережа много о вас рассказывал…
Через толпу протискивается Марьяна. Она одета в какой-то балахон из рыбьей кожи, отделанный мехом и разноцветными перьями. Ее волосы отливают зеленью, как павлиний бок. Она приближается к Максиму:
– Максик, я подкрасилась… Я тебе по-прежнему нравлюсь? Ведь да, ведь да?
Максим улыбается и гладит Марьяну по зеленой голове.
– Кроме того, – продолжает корреспондент, – Антонина Павловна внесла и немалый материальный вклад в дело сохранения отечественной культуры. На ее личные сбережения была выкуплена квартира писателя и восстановлена обстановка, в которой жил и работал Иван Тырдышный.
Раздаются бурные аплодисменты.
Настя помогает взволнованной Антонине Павловне приготовиться к выступлению.
– Мама, шляпа…
– Ой, я так волнуюсь!
Максим помогает Антонине Павловне подняться на импровизированную сцену и подойти к микрофону.
К дому подъезжает красная машина. Открывается дверь, и на асфальт опускаются ноги в красных туфлях тридцать шестого размера.
– Дорогие друзья! – обращается к собравшимся Антонина Павловна. – Сегодня такой день…
Ее глаза полны слез, она счастлива.
Бурные овации. Оркестр играет тушь… Антонина Павловна сдергивает красное полотно, под которым обнаруживается мемориальная доска с профилем писателя Тырдышного.
И тут Максим замечает Анну. Она переливается на солнце, как золотая монета царской чеканки. Кажется, что в ней отражается и медь духового оркестра, и блеск сияющих на солнце окон, и радость собравшихся по поводу открытия дома-музея писателя Тырдышного. Легкий запах свежемолотого жареного кофе заполняет площадь перед домом. Максим бросается к сцене.
– Аня!!! – кричит он в микрофон.
Оркестр перестает играть. Шум волной прокатывается по толпе. Все оборачиваются и смотрят на Максима. И тут же все смотрят туда, куда смотрит Максим. Все смотрят на Анну. А Анна смотрит на Максима. Их взгляды встречаются, как Волга встречается с Каспийским морем.
Оркестр начинает играть «Севастопольский вальс». Корреспондент перехватывает Анну на пути к Максиму.
– Простите, вы родственница Тырдышного? Вы его дочь? – Он направляет на Анну микрофон.
Камера неотступно следит за происходящим.
– Нет, – отвечает она, продолжая смотреть на Максима. – Просто… Просто я поняла, что люблю этого человека.
– Тырдышного? Мы все его любим. У вас замечательная улыбка.
– Спасибо.
– Скажите, какой пастой вы пользуетесь? – не отстает корреспондент с микрофоном.
Анна смущена.
– Вообще-то у меня неважная наследственность, – делится она. – У моей мамы очень плохие зубы. Все в пломбах, коронках, мостах… Моя бабушка родилась недоношенной, потому что у моей прабабушки, когда она была на седьмом месяце беременности, страшно разболелись зубы. От этой нестерпимой боли у нее отошли воды, а вместе с водами выплеснулся и ребенок – моя бабушка. Она, как появилась на свет, тут же заплакала – тоже от зубной боли. И прежде чем подключить к аппарату искусственной вентиляции легких, ее отнесли к стоматологу. Мой дедушка родился переношенным уже в достаточно зрелом возрасте и сразу со вставной челюстью.
– Как же вам удалось побороть такую ужасную наследственность? – поражается корреспондент.
– Все очень просто, – объясняет Анна. – Однажды я делала ремонт у себя в квартире и познакомилась с одним замечательным стоматологом. Он и порекомендовал мне чистить зубы укрепляющей десны и отбеливающей пастой «БЛЕНДОФРЭШ». Я попробовала, и вот результат. Но и это еще не все. Паста «БЛЕНДОФРЭШ» – залог вашего свежего дыхания на целый день!
– Вы могли бы дыхнуть?
– Прямо сейчас? – удивляется Анна.
– Конечно, ведь мы с вами в прямом эфире. Дыхните прямо в камеру, и, я уверен, все наши зрители почувствуют зимнюю свежесть пасты «БЛЕНДОФРЭШ»!
Анна дышит в объектив, и он покрывается чудесным морозным узором.
Максим, пробравшись сквозь толпу, обнимает Анну.
– Это ты? – Чуть отстранившись, он заглядывает в ее глаза цвета болотной ряски. – Я так по тебе скучал!
– Это здорово! – говорит она. – Потому что я тоже по тебе скучала как сумасшедшая.
– Миллионы людей в нашей стране по-прежнему любят писателя Тырдышного и его романы «Хмарь» и «Ярь», пронизанные…
Но Анна и Максим уже не слышат, что говорит корреспондент, потому что они садятся в красную машину. Анна заводит мотор, включает музыку и вихрем трогается с места.
* * *Незаметно начался и закончился отопительный сезон. На следующий же день наступила весна.
В этот самый первый весенний день Максим останавливает машину у городского парка. Он выходит и идет по аллее вдоль скамеек, засиженных старушками, мамами с колясками, голубями. На одной из скамеек сидит Маша. Увидев отца, она встает и направляется к нему. У Маши большой, набрякший, как почки на деревьях, живот.
– Привет. Как ты? – Максим целует дочь.
– Хорошо. Вчера была на УЗИ. У меня будет сын.
– Да ты что? Отлично!
– А кто будет у мамы, уже известно?
– У нее тоже мальчик.
– Я тебе подарок принес. – Он достает из пакета красиво упакованную, перевязанную разноцветными ленточками коробку.
– Что это?
– Молокоотсос «DUBL BUFFER».
– Потрясающе. Сам придумал?
Максим мнется:
– Конечно. Однако учти: сцеживание излишков молока следует начинать только после того, как полностью наладится процесс грудного вскармливания. Обычно для этого требуется три-четыре недели после родов. Если возникнут какие-то сомнения, проконсультируйся со специалистом по грудному вскармливанию.
* * *В первый день весны они втроем идут по улице. Но невооруженным взглядом видно только двух – Анну и Максима. Третий, ему только семь месяцев, спит, уютно свернувшись калачиком. Сегодня сквозь околоплодные воды он слушал Майлза Дэвиса. Партию контрабаса разобрать было практически невозможно. Но в целом ему понравилось. Он пока не увидит эту весну. Только та, что наступит через год, будет первой весной в его жизни. Но уже этим летом он увидит своих родителей, которые идут сейчас по улице. А улица идет им навстречу. Облака плывут им навстречу. Беременные женщины, беременные кошки и собаки щурятся от ультрафиолетовых лучей оранжевого солнца. Беременные птицы, тяжелые, как аэробусы, возвращаясь из очередного отпуска, летят им навстречу. Он спит, но чувствует это движение вперед и навстречу. Он слышит два уже знакомых ему приглушенных голоса.
– Я договорился о соседних палатах, – говорит один из них, – будешь рожать вместе с Марьяной.
– Спасибо, – раздается совсем рядом. – Вдвоем, конечно, было бы не так страшно.
