Нелепая привычка жить - Олег Рой

Финал чудесной поездки был безнадежно испорчен. Пока не проснулась Лана, все разбрелись и не то что не разговаривали, но старались не попадаться друг другу на глаза. Наташа торопливо собрала вещи и робко заикнулась о завтраке, но мужчины и слышать не хотели о еде. Когда Лана наконец поднялась и привела себя в порядок, все уже было готово к отъезду.

– А вы чего такие кислые? – поинтересовалась она, усаживаясь в «Лексус».

– Да так, не выспались, – отвечал Виталий. Точно подтверждая его слова, Джо, как только сел в машину, сразу сделал вид, что задремал.

Коллуэй так и промолчал всю обратную дорогу. Наташа тоже притихла и лишь односложно отвечала вполголоса, когда Малахов уточнял у нее, как проехать. Виталий был смущен и раздосадован. Черт его знает, как нехорошо вышло… Но кто же знал, что Джо так среагирует? Было бы из-за чего заводиться – из-за бывшей проститутки. Да и почему бывшей? Можно подумать, что после отъезда Джозефа Наташа сразу превратится в добродетельную матрону. Разумеется, нет, вернется к своей привычной профессии, тут и думать нечего… А сложности с американским партнером Малахову были совсем ни к чему. Не дай бог это отразится на бизнесе! В душе закипало и бурлило раздражение, объектом которого почему-то стала Наташа. И дернул же ее черт попасться под руку…

У подъезда дома на Тверской-Ямской техасец тотчас открыл глаза, буркнул: «Buy»[13], вышел из машины и, не оглядываясь, пошел к подъезду. Наташа подхватила свою опустевшую сумку, торопливо попрощалась с Ланой, кинула встревоженный взгляд на Виталия и потрусила следом.

– Чего это они? – лениво поинтересовалась супруга.

– Поссорились, – вяло ответил Малахов. На его счастье, Лана даже не стала спрашивать из-за чего. Ее интересовало совсем другое:

– Зайка, ты уж не забудь похлопотать о доме, ладно? Хочется побыстрее!

Похоже, она не сомневалась, что нынешние хозяева спят и видят передать свое владение в ее собственность, вопрос только в сроках. Эх, если бы все было так просто…

Приехали к себе на Басманную. Виталий принял душ, сменил джемпер и джинсы на офисный костюм с галстуком и отправился в контору. Уселся в любимое кресло и первым делом вызвал к себе Лошманова.

Аркаша быстро смекнул, что от него требуется. Системный администратор недавно завел у них на сервере подробную карту Москвы и Московской области, и найти необходимое место теперь не составляло никакого труда. Они увеличивали изображение до тех пор, пока местность не стала видна до мельчайших деталей. Недостроенного дома на карте, конечно, не было, но речка и бывшая сторожка лесника нашлись, что значительно упрощало дело.

– Нет проблем, – понимающе кивнул Лошманов. – Есть у меня одна коза, она в «АРКе» работает, ну, знаете, это одна из крупнейших в Москве компаний, занимающихся недвижимостью…

– Знаю, конечно. И фирму, и Виктора Волошина, ее владельца… Только поскорей, Аркаша, хорошо? А то Лане так уж не терпится, – здесь Малахов несколько покривил душой. Ему и самому очень хотелось сделаться обладателем чудесного дома.

– Сэр, есть, сэр! – отвечал помощник, вытянувшись в струнку и приложив к голове ладонь. Рассмеялся и скрылся за дверью.

Видимо, коза из риелторской конторы свое дело знала – уже на следующий день молодой помощник был у Малахова в кабинете с подробным докладом.

– Ваш вожделенный участок с недостроенным домом принадлежит писателю Дмитрию Валентиновичу Россихину. Знаете такого?

– Нет, признаться, не слыхал.

– И я не знаю, но матушка моя, дама культурная, вспомнила. Этот самый Россихин во время оно числился в диссидентах. Написал что-то такое, что не только не напечатали, но и сочли идеологически вредным… Хотя, в общем-то, ничего особенного в его книгах и не было – так, повседневная жизнь интеллигенции на зарплату в сто двадцать рублей да обсуждения на кухне вечных вопросов «кто виноват?» и «что делать?». Но властям не понравилось. Гонения на него устроили, даже, кажется, посадили… Но он все равно продолжал писать, в стол. Когда перестройка с гласностью начались, Россихин был уже не первой молодости. Однако подсуетился, тиснул несколько своих вещей в толстые журналы, его заметили, стали издавать за границей. Ну и, естественно, гонорары, деньги повалили – тогда-то он и купил этот участок, начал потихоньку строительство. Вот только ажиотаж вокруг его имени быстро поутих. Бытописание простого советского инженера народу стало неинтересно. Сами знаете, что сейчас люди читают – или разоблачиловку какую покруче про сильных мира сего, чтобы все грязное белье наизнанку, или сперму в сахаре, или кровавые страсти-мордасти. Ну, в крайнем случае, что-нибудь этакое, слегка замороченное, вроде как и с претензией на интеллектуальность, но в то же время чтобы и мозги особо напрягать не надо…

Малахов невольно рассмеялся. Ему как человеку, с детства привыкшему к чтению, понравилась такая характеристика современного книжного рынка.

– Так, значит, земная слава писателя прошла, деньги закончились, и строительство было заморожено?

– Истинно так.

– А он жив, этот Россихин?

– Жив, но его давно уже не видно и не слышно. Ничего не публикует, на людях не появляется…

– Но нам это только на руку. Думаю, в таком случае он будет просто счастлив, если мы предложим ему продать дом. Можешь достать его координаты?

– Обижаете, шеф! – Помощник выложил перед ним на стол распечатку электронного письма. – Все уже схвачено! Извольте получить – адрес, почтовый индекс, домашний телефон, мобильный телефон. И даже мобильный телефон супруги – на всякий случай.

– Отлично! Молодец ты у меня, Аркашка!

– Стараемся, шеф.

Малахов взглянул на часы:

– Одиннадцать сорок уже… А в полдень у меня встреча. Значит, сделаем так: свяжись с этим самым Россихиным, обрисуй ему ситуацию, разведай, что он думает, и доложи мне. Ясно?

– Ну, а чего ж тут неясного? Чай, меня матушка не от дяди Васи сантехника родила, а от доктора экономических наук. Правда, тогда он еще только кандидатом был…

Малахов не сомневался, что у Аркаши все получится. И был неприятно удивлен, когда во второй половине дня его правая рука появился в дверях маленького кафе с озадаченным и расстроенным видом.

– Так и знал, что вы тут, шеф, – проговорил он, втискиваясь за столик напротив Виталия. – Дело приняло неожиданный оборот. Этот самый Россихин наотрез отказывается вести какие-либо переговоры относительно продажи дома. Нет, спасибо, я ничего не буду, я только на минутку заскочил, – последние слова уже относились к приблизившейся к столику «девушке из таверны».

– А что он говорит? – поинтересовался Виталий, помешивая кофе.

– Да ничего не говорит. Заявил, что не намерен вести беседу на эту тему, и бросил трубку.

– Похоже, старикан нам попался с характером… – Малахов задумался на некоторое время, привычно отщипнул с цветочного черенка несколько красных волосков. – Ладно, где там у тебя его координаты? Давай мне, я попробую сам.

Звонить Виталий решил из конторы – здесь, в стильной обстановке собственного кабинета, под портретом Рокфеллера, он чувствовал себя абсолютно уверенно. Малахов набрал номер и вскоре услышал голос, принадлежавший, вне всякого сомнения, пожилому мужчине:

– Дмитрий Валентинович?

– К вашим услугам.

Виталий представился, назвал свою должность. Ему всегда нравилось это говорить: президент, председатель совета директоров, полное название компании и далее по тексту. Подобная преамбула к разговору должна была произвести должное впечатление на собеседника, но этого не произошло. Писатель едва дослушал его и сказал с легкой усталостью в голосе:

– Да, я понял, кто вы. Мне недавно звонил ваш представитель, Аркадий, э-э-э…

– Андреевич.

– Да, точно, Аркадий Андреевич, никогда не помню отчеств… Так вот, я ясно и четко объяснил ему, что дом не продается. Да, сейчас стройка пока приостановлена, но к середине лета, я думаю, мы сможем к ней вернуться.

«Как бы не так!» – подумал Малахов. У него не было оснований не доверять Аркашиным сведениям, а согласно им средств на завершение строительства у писателя не было и не предвиделось.

– Я готов обсуждать с вами цену.

– Молодой человек, как бы вам объяснить… Дело-то совсем не в цене. Этот дом мне дорог, но дорог совсем не потому, что обошелся в сколько-то там тысяч рублей или долларов. Причина тут иная… Начнем хоть с того, что его проектировал мой задушевный друг, Володька Меньшиков, архитектор был от бога, царствие ему небесное… Специально для меня, поймите, проектировал, а уж он-то знал и чувствовал меня, как никто… Он душу в свой проект вложил, если, конечно, вам эти слова о чем-нибудь говорят… А вы заявляете – продай! Чтобы вы там евроремонт сделали и устраивали бы свои новорусские гульбища с «телками» и «шутихами»? Да ни за что на свете!

Эти слова и тон, точно у доброго учителя в школе для детей-даунов, были не менее оскорбительны, чем отказ. Однако Виталий не собирался сдаваться так легко.