Империя сердца - Крейг Джэсмин

Что касается леди Маргарет и Пенелопы, то для них хорошая погода означала лишь удачную прелюдию к балу, который непременно должен был стать главным событием светского сезона. Мачеха и ее дочь так увлеклись переговорами с цветочницами, официантами, поварами и музыкантами, что разговаривали с Люси почти в дружеском тоне. Попив чаю в гостиной, все три леди отправились переодеваться, причем каждая пребывала в чудесном расположении духа.

Люси волновалась из-за бала гораздо больше, чем ее родственницы, но по невозмутимому лицу девушки догадаться об этом было невозможно. Конечно, Лондон — город куда более просвещенный, чем заштатный Пешавар, но можно было не сомневаться, что в злых языках здесь тоже недостатка нет. Опыт общения с пешаварскими дамами лишил Люси иллюзий: она знала, что в английском обществе отныне всегда будет считаться личностью экзотической, но запятнанной.

Впрочем, подмоченная репутация давала одно важное преимущество: можно было не одеваться в белое. Из всех своих ослепительных индийских тканей Люси остановила выбор на зеленом шелке с павлиньими переливами. Лиф у платья был цвета морской пены.

Мадам Ренье, отличавшаяся незаурядным чутьем, правильно оценила свою новую заказчицу. Платье было декольтировано не слишком низко, так что Люси не чувствовала смущения, однако мужской глаз сразу должен был заметить, что в лифе начисто отсутствует китовый ус, и пышный бюст — отнюдь не результат искусства портнихи. Глядя на себя в зеркало, Люси недовольно поморщилась — слишком уж смугла кожа, но при этом она не заметила, как выигрышно обтягивает платье ее тонкую талию и округлые формы. Крутясь перед зеркалом и шурша юбками, девушка и представить себе не могла, что очень похожа сейчас на экзотическую райскую птицу, которой вскоре суждено оказаться в обществе жалких ворон.

Два дня назад Люси взяла на службу новую камеристку, которая была всего несколькими годами старше своей хозяйки. Роза хорошо знала свое дело и в отличие от Люси прекрасно понимала, какой эффект произведет мисс Ларкин в своем павлиньем наряде. В прежние годы Розе случалось выступать на сцене, и она оценила по достоинству несколько вызывающий наряд хозяйки. Интересно, подумала камеристка, ради кого мисс Ларкин так разрядилась? При этом Роза надеялась, что хозяйка своего добьется, ибо мисс Ларкин вызывала у нее искреннюю симпатию. Было бы совсем неплохо остаться у нее в услужении и после того, как мисс Ларкин выйдет замуж. Да, это было бы просто чудесно.

— Вы великолепно выглядите, мисс, — прошептала она, прикрепляя к волосам Люси усыпанную драгоценными камнями заколку. В ушах Люси уже покачивались серьги из бриллиантов и изумрудов, вспыхивая то белыми, то зелеными огоньками.

— А какое вы наденете ожерелье?

Люси взяла бриллиантовое колье, доставшееся ей от матери, но тут же отложила его в сторону. Взгляд девушки упал на кожаную шкатулку, которая, как обычно, стояла на туалетном столике. Пальцы сами потянулись к коробочке и вынули оттуда золотого верблюдика. Его бриллиантовые глаза насмешливо посверкивали, словно верблюдик с самого начала знал, что ему суждено отправиться на бал.

— Надену вот это, — сказала Люси. — Прикрепите его к платью спереди.

«Очень неглупо, — с одобрением подумала Роза, прикрепляя брошку. — Для аристократки мисс Ларкин очень недурно разбирается в том, как нужно себя подать». При обнаженной шее серьги неминуемо привлекут внимание к идеальному овалу лица, а золотой верблюд подчеркнет соблазнительную выпуклость бюста. Просто поразительно, откуда эта высокородная девица научилась мастерству соблазнительности, однако несомненно одно: мужчины на балу не смогут отвести от нее глаз, уж в этом можно не сомневаться.

Застегнув на лайковых перчатках Люси последнюю пуговку, Роза протянула ей веер:

— Ну вот и все, мисс. Я уверена, что вы будете первой красавицей на балу.

Люси невесело рассмеялась:

— Спасибо, Роза, но вы еще не видели мою младшую сестру.

Вообще-то Роза видела мисс Пенелопу Деверо, однако предпочла оставить свое мнение об этой особе при себе.

Леди Маргарет и Пенелопа уже ждали в гостиной, когда Люси спустилась вниз. Пенелопа была в белом тюлевом платье, расшитом жемчужинами и украшенном атласными розочками. Золотистые кудряшки были уложены венцом и тоже украшены розами. Эффект невинности и безыскусности был достигнут в результате двухчасовых стараний камеристки. Пенелопа осталась довольна, и ее личико, обычно надутое и недовольное, светилось надеждой и ожиданием.

— Люси, вот и ты! Нравится тебе мое платье? — Пенелопа расправила юбку и стала кружиться, как в вальсе. — Мама говорит, что я — сама невинность.

— Ты прекрасно выглядишь, — признала Люси, подавив острый приступ зависти. — Вы тоже, матушка. Вам очень идет лиловое.

Леди Маргарет удостоила падчерицу улыбкой. Она знала, что они с Пенелопой представляют собой классический английский тип красоты, а потому могла себе позволить снисходительность:

— Ты тоже неплохо выглядишь, Люси. Твое новое платье такого… необычного цвета. — Тут леди Маргарет пришла в голову счастливая мысль. — Вот что, когда появятся гости, ты стой рядом с Пенелопой, будешь ее выгодно оттенять. Может, ты и правильно сделала, что не надела белое.

— Я тоже так думаю, — кивнула Люси, поняв, что леди Маргарет вовсе не хотела ее обидеть. Просто высказала то, что думала.

— А что это за брошка? — поинтересовалась Пенелопа. — Смотри, мама. Это верблюд, да? — Она передернулась. — У, как я ненавижу верблюдов.

— В этом, дорогая сестрица, я с тобой полностью согласна.

— Зачем же ты ее надела?

«Потому что, глядя на этого верблюдика, я думаю о Рашиде, о том, что он, возможно, еще помнит обо мне. Когда он в следующий раз поедет в Афганистан, пусть вспоминает ночи, которые мы с ним провели среди гор… Пусть вспомнит ночь, когда он обнял меня, поцеловал, и я впервые поняла, что такое — быть женщиной».

Леди Маргарет грациозно раскрывала и закрывала страусовый веер.

— Так почему, Люси, ты надела такое необычное украшение? — рассеянно спросила она.

— Это трудно объяснить… Человек, подаривший мне брошку, знал, как я ненавижу верблюдов. Это было что-то вроде шутки. Видите, как озорно посверкивают глаза верблюдика?

— Еще бы, ведь это бриллианты, — пожала плечами Пенелопа. — Конечно, они будут посверкивать. На то они и бриллианты.

К счастью, Люси была избавлена от дальнейших объяснений по этому поводу, ибо прибыли первые гости.

— Сэр Роберт и леди Ховард, — объявил дворецкий. — Достопочтенный мистер Седрик Фулкс. Достопочтенная мисс Амелия Фулкс.

Все гости были уже в сборе, когда Флетчер наконец объявил о прибытии заместителя министра иностранных дел лорда Трисса и его племянника лорда Эдуарда де Бомона. Услышав это имя, Люси вытянула шею, желая поскорее увидеть человека, о котором столько говорили ее родственницы.

В дверях появился высокий стройный мужчина с аристократическими чертами лица. Он был в безукоризненном белом фраке и белом галстуке. Ничего особенного лорд де Бомон не сделал — всего лишь пересек зал, но сила его обаяния была так велика, что он сразу стал центром всеобщего внимания.

Люси непроизвольно схватилась за брошку, прикрепленную у нее на груди. Ноги ее подкосились, голова закружилась. Схватившись за спинку стула, она взяла себя в руки и взглянула на лорда Эдуарда де Бомона еще раз, повнимательней.

Тем временем барон целовал руку леди Маргарет:

— Дорогая леди Маргарет, какое удовольствие оказаться сегодня в вашем доме на этом чудесном балу. Вы организовали в нашу честь превосходный закат, и я имел возможность полюбоваться им, когда выходил из кареты.

— Такой закат организовать было совсем непросто, милорд, — проворковала леди Маргарет. — Мы с Пенелопой так счастливы, что вы приняли наше приглашение.

— Ах да, мисс Пенелопа. — Лорд Эдуард поправил внушительного размера монокль и поцеловал протянутую руку Пенелопы. — Как вы очаровательно выглядите, мисс Пенелопа. Настоящая английская роза, да и платье все в розовых бутонах. Дивное зрелище, просто прелесть!