Империя сердца - Крейг Джэсмин

Измученная сомнениями, девушка в конце концов погрузилась в легкий беспокойный сон. В этом сне откуда ни возьмись появился лорд Эдуард, и спящая Люси ужасно разозлилась — какая наглость, ведь его никто сюда не приглашал!

Вначале все было, как на балу. Лорд Эдуард галантно вывел Люси на балкон подышать свежим воздухом. Однако далее барон повел себя совершенно нетипичным для себя образом — снял монокль и небрежно швырнул его в сад, потом обернулся к Люси, глаза его весело смеялись, а мозолистая рука, рука Рашида, ласкающим движением коснулась ее волос.

— Я ждал, когда ты ко мне приедешь, Люси, — прошептал лорд Эдуард.

— Я торопилась…

— Знаю, но я сгорал от нетерпения. Я хотел… Вот чего я хотел.

Барон крепко обнял ее за талию и притянул к себе, его лицо придвинулось ближе, губы оказались совсем рядом с ее губами. Люси приоткрыла рот, ожидая поцелуя, но так и не дождалась.

Лорд Эдуард убрал руки с ее талии и легонько дотронулся до ее локтя, сказав женским голосом:

— Чай остынет, мисс.

Разочарование было таким сильным, что Люси чуть не застонала. Она открыла слипающиеся глаза и сурово уставилась на горничную. Лишь хорошее воспитание заставило ее сдержаться.

— Сколько времени, Роза? — уныло спросила мисс Ларкин.

«Плохи дела, — подумала горничная. — Видать, ничего у нее вчера не получилось. Значит, с дураком связалась».

— Почти полдень, мисс, а внизу вас ждет джентльмен из министерства иностранных дел. Сердце так и заколотилось у нее в груди.

— Лорд Эдуард де Бомон?

«Так вот по кому она вздыхает, — сообразила Роза. — Из-за него мы нарядились в павлинье платье, из-за него и глаза горели огнем. Скверное дело». Роза прожила в доме всего три дня, но уже знала, что лорд Эдуард де Бомон считается женихом этой никчемной Пенелопы.

— Нет, мисс, — с сожалением произнесла Роза. — Этого джентльмена зовут мистер Перси. Говорит, что он личный секретарь лорда Трисса. Я принесла горячую воду, чтобы вы умылись, мисс Люсинда.

Полчаса спустя Люси спустилась вниз. Мистер Перси, сто раз извинившись за столь ранний визит, объяснил, что новый британский посол в России отправляется в Санкт-Петербург, и лорд Трисс непременно хочет, чтобы мисс Ларкин поделилась с посланником своими мыслями об Афганистане. У посла очень мало времени, и единственная возможность встретиться с ним — сегодня в два часа. Не будет ли мисс Ларкин столь любезна посетить заместителя министра иностранных дел сегодня на Даунинг-стрит?

— Я уже говорила лорду Триссу, что знаю об Афганистане очень мало. Я жила в долине, затерянной среди гор. К тому же мне, как женщине, не разрешалось присутствовать на совете старейшин. И все же у меня, конечно, есть свои впечатления и соображения, которыми я с удовольствием поделюсь с господином послом. Хорошо, в два часа я буду на Даунинг-стрит.

— Лорд Трисс будет очень вам признателен. Он прекрасно понимает, как вы устали после вчерашнего бала.

— С тех пор как я бежала из плена, я забыла, что такое настоящая усталость. Видите ли, жизнь женщины в Афганистане, по нашим понятиям, невероятно тяжела. Два года я трудилась как проклятая и теперь просто не могу сидеть без дела. Мне будет даже приятно сделать сегодня хоть что-то полезное. Это гораздо интересней, чем сидеть дома и принимать бесконечные визиты вежливости.

— Мисс Ларкин, лорд Трисс пришлет экипаж. Ровно в половине второго карета заедет за вами.

В министерстве иностранных дел мисс Ларкин провели в кабинет, который больше походил на гостиную, чем на служебное помещение. Узкие, высокие окна были задрапированы зелеными бархатными портьерами. На двух гигантских стеллажах тесно стояли книги, на стенах висели портреты каких-то важных чиновников, пол был устлан ярким персидским ковром. Лишь папки с бумагами, сваленные на письменном столе, давали понять, что здесь не отдыхают, а работают.

Когда лакей отворил перед Люси дверь, с кресел поднялись лорд Трисс и еще трое мужчин. Заместитель министра сделал несколько шагов навстречу гостье, протянул ей руку.

— Моя дорогая мисс Ларкин, я весьма признателен, что вы нашли возможным откликнуться на мое приглашение. Позвольте представить вам его превосходительство виконта Мертона, который вскоре отправится нашим посланником в Санкт-Петербург. Лорда Эдуарда вы уже знаете, мистера Перси тоже. Если вы не возражаете, Перси будет записывать наш разговор.

Люси кивнула джентльменам и села на стул, поставленный услужливым мистером Перси. Слуга немедленно принес ей чаю. Не вполне было понятно, что здесь делает лорд Эдуард, если записывать беседу входит в обязанности мистера Перси. Должно быть, барон собирается поделиться с господином посланником своими мудрыми мыслями, возникшими в результате трехдневного общения с турками и русскими в Вене.

После того, как Люси выпила чай, лорд Трисс перешел к делу:

— Прошу извинить за вынужденную лекцию, мисс Ларкин, но я хочу, чтобы вы поняли, зачем я вас сюда пригласил. Как вам известно, мистер Дизраэли, наш премьер-министр, является страстным сторонником так называемой «наступательной политики».

— Я знаю, в чем смысл этой политики, — спокойно кивнула Люси. — В отличие от своего предшественника мистера Гладстона нынешний премьер-министр считает, что империя должна защищать свои права и привилегии в Индии, подчиняя своему влиянию все сопредельные страны, особенно расположенные к северу. По мнению мистера Дизраэли, Афганистан входит в естественную сферу влияния британской короны. Именно поэтому мой отец был отправлен с торговой миссией к эмиру Шерали.

— Вы все изложили коротко и ясно, мисс Ларкин, — одобрительно заметил заместитель министра. — Но вам, вероятно, неизвестно, что наш премьер-министр предостерег эмира Шерали, чтобы тот не подписывал договоров с третьими государствами без одобрения британского правительства. Иными словами, любая попытка Афганистана проводить независимую внешнюю политику будет расцениваться нами как акт агрессии.

— К сожалению, — сухо заметил виконт Мертон, — русский император придерживается той же точки зрения, только на российский манер. Он уверен, что Российская империя обязана защищать свои южные границы, для чего необходимо подчинить влиянию Петербурга все сопредельные государства. С точки зрения русских, Афганистан — сфера законного российского влияния. Вот почему Александр хочет заключить «дружественный договор» с афганским эмиром. Любые контакты эмира с англичанами будут расцениваться русскими как акт агрессии. Пока император не пояснил, что подразумевается под «любыми контактами».

Люси подумала, что Россия и Британия очень похожи на мальчишек, которые никак не могут поделить игрушки в детской. Однако, будучи женщиной, Люси предпочла не высказывать эту точку зрения вслух.

Лорд Трисс задумчиво подергал себя за ус:

— Проблема очевидна: Афганистан не может одновременно входить и в российскую, и в британскую сферу влияния. В настоящий момент нам не ясно, с кем все-таки эмир собирается подписать договор — с Великобританией или с царем.

Тут Люси не выдержала:

— Полагаю, милорд, что эмир предпочел бы не подписывать никаких договоров. Должно быть, он хочет, чтобы Афганистан был страной независимой и сам решал, с кем ему дружить, а с кем нет.

— Что за странная мысль, мисс Ларкин, — впервые разомкнул уста лорд Эдуард. — Неужели вы думаете, что афганцы не сумели оценить по достоинству наши предложения выгодной торговли, все плоды цивилизации и современной культуры?

— Да, милорд, я в этом сомневаюсь. И у меня есть веское основание — афганцы убили моего отца и всех членов торговой миссии, лишь бы избежать подписания договора.

— Да, но ведь они все-таки его подписали! — раздраженно воскликнул виконт. — А ваш отец, между прочим, явился к ним с миром, а не с полком солдат.

— Видите ли, виконт, афганцы, согласно обычаю ни в чем не могут отказать гостю. С их точки зрения, торговая миссия прибыла в Кабул в качестве гостей. Мы не понимаем афганцев и не доверяем им, афганцы платят нам той же монетой. У них в стране существует строгий кодекс чести, только принципы, на которых он строится, отличны от наших, английских. Будет очень трудно достигнуть соглашения между нашими правительствами просто потому, что мы плохо понимаем друг друга.