Хоть в СМЕРШ, хоть в штрафбат! Оружие Возмездия - Николай Куликов

Мысли мыслями, а руки делали свое. Не прошло и десяти минут с ухода немцев, как я выкопал приличную ямку – благо земля здесь была мягкая, болотистая. Только сейчас я снял маскхалат: в форме полковника «Смерша» меня не должны были видеть даже сопровождающие через линию фронта разведчики. Свернув ненужный теперь уже балахон в тугой узел, бросил его в яму, уже на треть наполнившуюся водой, туда же отправил пустой целлофановый пакет, в который были завернуты документы, и камуфляжный чехол для чемодана. Заровняв землю, посыпал место раскопок прошлогодней листвой; лопатку зашвырнул подальше от берега, где среди редких кочек проступали незамерзающие лужицы болотной жижи.

В небольшой канавке с водой я тщательно вымыл сапоги от налипшей грязи; одернув шинель, поправил ремень с портупеей, погоны – кобуру с пистолетом сместил со спины (так было удобнее ползти) на бок. Ну, вроде все… Взглянув на компас, я решительным движением перебросил вещмешок через плечо, подхватил чемодан и энергичной походкой отправился в неизвестность....

Приложение 2.2./3.1. Ориентировка по розыску

Спецсообщение по «ВЧ»

(выдержки)

«Чрезвычайно срочно!

Управлениям контрразведки Смерш

фронтов и военных округов

Европейской части страны.

Главным управлением (ГУКР Смерш) разыскивается агент немецкой разведки Яковлев Александр Николаевич, он же Розовский, он же Хольт Эрих, агентурная кличка «Крот», 1916 г. рожд., русский, уроженец г. Москвы… Отец… Мать… Имеет звание лейтенанта германской армии…

Словесный портрет…

Особые приметы…

Особенности поведения…

…имеет 1-й спортивный разряд по боксу; в совершенстве владеет приемами рукопашного боя (джиу-джитсу), холодным и стрелковым оружием. Одинаково хорошо стреляет с обеих рук, при необходимости – сквозь карманы…

Особо опасен при задержании.

…Предполагаемая конечная точка маршрута на советской территории: города Энск (Смоленская область), Москва или ближайшие пригороды.

Специальные указания органам контрразведки МВО [2] , а также по г. Смоленску и Смоленской области, будут переданы дополнительной шифротелеграммой.

Особые указания: агент Крот обладает чрезвычайно ценной информацией. Необходимо взять живым! Громов».

Глава 4 Совещание в контрразведке

24 февраля 1945 г., г. Смоленск

Оперативно-розыскной отдел контрразведки «Смерш»

1

Генерал Громов. Полковник Горобец

– Как же, прекрасно помню, товарищ генерал!

Начальник отдела полковник Горобец встал из-за письменного стола и быстро пересек просторный кабинет. Щелкнув замком массивного сейфа в углу, достал с нижней полки объемистую папку:

– Вот оно, то самое «Дело»…

– «Парашютисты», если не изменяет память, – уточнил Громов.

– Так точно, Василий Петрович! Не забыли – хотя почти полгода прошло.

– Вижу, ты тоже не забыл, Юрий Иванович: вон, папочку до сих пор держишь, в архив сдавать не собираешься…

– Интуиция. Я был уверен: рано или поздно мы вновь столкнемся с этим Яковлевым.

– Что ж, ты оказался прав, полковник. Интуиция в нашей службе дело не последнее. Молодец, «растешь»!

Коренастый, несколько полноватый Горобец внешне казался полной противоположностью высокому худощавому Громову – к тому же был старше того на десять лет. Однако их объединяла фантастическая преданность своему делу – несмотря на то, что, в отличие от генерала, чекиста еще с двадцатых годов, бывший парторг Горобец оказался в «органах» лишь в начале войны. Не одну «шишку набил», пока по праву не стал считаться высокопрофессиональным розыскником – похвала легендарного Громова дорогого стоила…

Взглянув на часы-маятник над письменным столом, рядом с портретом Сталина, полковник поднял плотные светомаскировочные шторы и щелкнул выключателем настольной лампы. Было начало девятого: в высокие окна по обе стороны стола робко заглядывали первые утренние лучи.

– Весна скоро… – мечтательно произнес генерал.

Он встал с кресла и подошел к окну; зажмурившись, подставил скупому февральскому солнцу бледное лицо – усталым голосом негромко добавил:

– Победная весна!..

– Думаете, добьем фашиста до лета?

– Уверен!

Громов повернулся к стоящему рядом коллеге:

– Скажу тебе по большому секрету: готовится решающее наступление на Берлин.

– Скорее бы… Как насчет чайку, Василий Петрович?

– Вообще-то, я перекусил час назад в самолете.

– Но чайку мы все-таки выпьем, не пожалеете! Мне тут недавно посылочку домашние из Москвы прислали – малиновое варенье пальчики оближешь! Жена сама варила.

– Ладно, уговорил, – улыбнулся генерал. – И вот что, Юрий Иванович, мы с тобой сколько знакомы?

– Около двух лет, – удивленно посмотрел на начальника Горобец.

– Да… Немало уже. Думаю, вполне достаточно, чтобы перейти на «ты» – тем более я и так тебе тыкаю, хоть и помладше буду. Что скажешь, полковник?

– Даже не знаю, товарищ генерал…

– Зато я знаю: сейчас выпьем чаю на брудершафт – за неимением шампанского – и впредь попрошу не «выкать»!

Произнеся эту фразу, обычно сдержанный Громов рассмеялся: это было так на него не похоже, что Горобец лишь рассеянно кивнул. Затем он направился в угловой закуток, отгороженный шкафом. Там, за простенькой ситцевой занавеской стояла узкая койка, покрытая синим казенным одеялом, и небольшой столик с электроплиткой – на ней большой пятилитровый чайник «под парами». Свою знаменитую на весь отдел крепкую «бодрящую» заварку полковник приготовлял исключительно сам, не доверяя сию процедуру даже ординарцу – многоопытному немолодому хохлу по фамилии Галушко, с которым не расставался вот уже два с половиной года.

В полуразрушенном после немецкой оккупации Смоленске было крайне трудно с жильем (гражданское население ютилось даже в землянках); тем не менее интендантская служба, несмотря на протесты самого Горобца, сумела подобрать ему вполне приличную квартиру в «частном секторе». На этом категорически настоял начальник окружного Управления контрразведки генерал-майор Орлов. «Негоже руководителю твоего уровня не иметь внеслужебного жилья. Несолидно!» – заметил он год назад, в очередной раз застав полковника, ночующим в кабинетном «закутке». С тех пор, шутил Юрий Петрович, он жил «на два дома»: частенько засиживаясь в кабинете допоздна, ночевал тут же; иногда вызывал служебную «эмку» и ехал на квартиру, где его всегда с нетерпением поджидала одинокая старушка – милейшая (как он ее называл) Евлампия Ивановна.

Что касается основной части офицерского состава «оперативно-розыскного» отдела – все они проживали в расположенном неподалеку общежитии НКВД…

Пока Горобец «колдовал» над заварным чайником, генерал неспешно прохаживался по кабинету, вполголоса напевая известный довоенный шлягер из «Веселых ребят». Темно-зеленый мундир, как обычно, сидел на нем безукоризненно – ни единой складочки; над орденскими планками отсвечивала Золотая Звезда Героя. Хромовые сапоги блестели, как на параде, несмотря на то, что Громов совсем недавно прибыл с полевого аэродрома под Смоленском, куда военный «транспортник» доставил его из столицы. Генерал пребывал в приподнятом расположении духа: уже вторые сутки его не мучила застарелая язва желудка – а то, хоть караул кричи! Это было похоже на чудо: знакомый военврач привез из командировки в Иран какую-то особенную восточную травку с труднопроизносимым названием, Громов без всякой надежды начал пить специальный отвар – и вот, пожалуйте! Через неделю полегчало, а сейчас боль практически исчезла! «Тьфу три раза через левое плечо, чтоб не сглазить…» Главное, он снова был в строю, а то врачи уже госпитализацией грозились.

Этого генерал допустить не мог – особенно сейчас, когда оперативная разработка вступила в главную, если не решающую, фазу!

– Василий Петрович, прошу к столу! – послышалось из «закутка», который ближайшие сотрудники Горобца не без иронии окрестили «чайной комнатой».

По случаю приезда московского начальства Юрий Иванович позаимствовал у своей милейшей домохозяйки чудом уцелевший в военное лихолетье фарфоровый сервиз, распорядился постелить новую белоснежную скатерть – так что, с учетом вкуснейшего домашнего варенья, чаепитие удалось на славу!

Позже офицеры разместились в потертых кожаных креслах, стоящих друг против друга перед письменным столом. Горобец, как и гость, был в отутюженном парадном кителе (в обычные дни он предпочитал полевую гимнастерку). Оба не курили, поэтому Громов сразу приступил к делу:

– Будем считать неофициальную часть законченной! Надеюсь, ты догадываешься о цели моего приезда?

– Так точно! Спецсообщение и дополнительную шифровку по операции «Тетрадь» мы получили.

– Какие будут соображения?

– Я тут проанализировал прежний материал по Яковлеву, – полковник задумчиво кивнул на пухлое «Дело» на столе. – Что тебе сказать, Василий Петрович?..