Хоть в СМЕРШ, хоть в штрафбат! Оружие Возмездия - Николай Куликов

Пошел густой сырой снег, и я подумал, что это совсем неплохо: быстрее заметет следы. Минут через тридцать я вышел к дому Нины Блиновой – той женщины, с которой провел день в ожидании Совы – соседа напротив. На этот раз я подобрался к ее дому «с тыла», огородами, и с досадой обнаружил на ее веранде большой навесной замок. К счастью, из соседей, по-моему, меня никто не заметил, и я, отогнув проволоку, зашел в сарай рядом с домом, где хранился различный хозяйственный инвентарь: грабли, лопаты и прочая «дребедень».

«Наверняка она на работе», – подумал я, вспомнив, что моя «подруга», с которой я был знаком всего один день (правда, проведенный в хозяйкиной постели), работает в местной пекарне.

Сидя в холодном сарае на перевернутом ящике, я мучительно рассуждал: «Что же дальше? Зачем я здесь? Как вообще примет меня эта почти незнакомая мне женщина, у которой я оказался, в общем-то, от полнейшей безысходности?»

Однако странное дело, все эти полгода (даже когда был женат), я постоянно с теплотой в душе вспоминал эту румяную русоволосую красавицу с милым вздернутым носиком, которая несколько раз даже «приходила» ко мне во сне…

Часы у меня изъяли при обыске, поэтому о времени я мог судить по сгустившимся сумеркам. Наконец, по моим прикидкам где-то около семи вечера, хлопнула калитка, и я заметил в щель между досками одинокую фигуру женщины с кошелкой в руках: несомненно, это была та, которую я ждал. Когда женщина вошла в дом, минут через сорок я тихо постучал в окно веранды.

– Кто? – тревожно спросила она в полной темноте (режим светомаскировки пока не отменили).

– Это я, Николай (так я представился осенью).

– Какой Николай?

– Старший лейтенант Лемешев. Я был у вас в октябре. А вы Нина Блинова – ведь так?

Потом произошло нечто непредвиденное: подобной бурной реакции я даже представить не мог. Щеколда входной двери откинулась, и ко мне на грудь буквально бросилась хозяйка дома:

– Я так тебя ждала! Так ждала! Я знала – ты вернешься! Обязательно вернешься! Коленька ты мой милый!

Поначалу я даже растерялся, почувствовав солоноватый привкус слез на щеках Нины. Но потом и меня охватило всепоглощающее чувство страсти: я вдруг понял, что всегда любил эту женщину – с первой же нашей встречи, – еще даже этого не осознавая. Подхватив на руки, я внес ее в дом, ласково приговаривая:

– Дурочка ты моя любимая! Да разве я мог не вернуться?!

Глава 7 «Возвращение»

27 февраля 1945 г., г. Смоленск

1

В контрразведке

– Молчать, мать вашу! Под трибунал пойдешь!

Начальник окружного Управления генерал Орлов «распалялся» все сильнее, прохаживаясь перед стоящим перед ним по стойке «смирно» полковником Ковальчуком:

– И правильно он сорвал твои погоны – уверен, они тебе больше не понадобятся! В штрафбат отправлю, сукин сын!

Действие происходило около пополудни в оперативно-розыскном отделе, где, кроме Орлова и Ковальчука, находились генерал Громов и полковник Горобец. Настроение у всех было подавленное. Еще бы! Упустить вражеского агента, да к тому же явившегося с повинной с ценнейшей информацией! Такие вещи Москва не прощала!

– В общем так, товарищи офицеры! – резюмировал Орлов. – Час назад я разговаривал с генерал-полковником Абакумовым. Если не найдете Яковлева до утра, будет объявлен чрезвычайный розыск – со всеми вытекающими для вас последствиями! Вам понятно?!

Уже в дверях Орлов оглянулся:

– Докладывать о ходе розыска каждый час. А этого, – он кивнул на понуро стоящего Ковальчука, – под арест! Вплоть до особого распоряжения! Поиск возглавляет генерал Громов! Все! Я в Управление!

Когда Громов и Горобец остались одни, неожиданно раздался телефонный звонок. Докладывал капитан Земцов: он сообщил, что угнанная «эмка» найдена, но собака след не взяла.

– Чего и следовало ожидать, – заметил посеревший за последние сутки Громов.

– У меня тут имеются кое-какие соображения, товарищ генерал, – продолжал Земцов. – Разрешите доложить?

– Не по телефону. Жду тебя в отделе, да поживее – раскачиваться нет времени!

– Один из наших лучших оперативников-поисковиков, – заметил Горобец, когда генерал положил трубку.

– Твой «запасной вариант»?

– Можно сказать и так. Парень явно что-то надумал.

Через полчаса, постучавшись, в кабинет вошел среднего роста офицер лет двадцати пяти с отменной выправкой кадрового военного. На его гимнастерке выделялся орден Боевого Красного Знамени.

– Капитан Земцов по вашему приказанию… – начал он, но генерал только рукой махнул:

– Не до «сантиментов»: садись и рассказывай, что ты тут надумал. Тебя ведь Виктор зовут? Можешь курить, а Юрий Иванович приготовит нам своего «фирменного» чая.

Покосившись на некурящего полковника, который демонстративно открыл форточку, капитан подошел к висевшей на стене подробной карте Смоленска:

– Помните, осенью мы отрабатывали план «Парашютисты» по поимке этого Яковлева?

– Да ты не тяни, капитан, – заметил Горобец. – Генерал полностью в курсе!

– Так вот, тогда мы установили, что ночь Яковлев провел у своего резидента Совы. Но пришел он к нему поздно вечером; я и подумал: «А где Крот провел день?»

– Ну, мало ли где, – вставил Громов. – Посидел в привокзальном буфете, погулял по городу. В кино сходил, наконец!

– Так-то оно так, – продолжал Земцов. – Если бы не один любопытный фактик. Одна вездесущая старушенция из местных поведала мне интересную деталь. Оказывается, этот Яковлев заходил в дом напротив, якобы попить водички.

– Проверяли, – махнул рукой Горобец. – Я даже посылал к этой Блиновой майора Миронова.

– Ну, был наш субъект у нее – так что из этого?

– А то, товарищ полковник, что никто не видел, когда Яковлев от нее вышел!

– Постой, – встрепенулся Громов. – Не хочешь ли ты сказать, что он провел у нее весь день?

– Именно. Более того, уверен, что и сейчас он там. Больше ему все равно деваться некуда – город «закрыт».

Капитан указал на карту:

– Обратите внимание, где он оставил машину. Как раз не очень далеко от Деповской. Кроме того, собака поначалу взяла след именно в сторону этой улицы!

Офицеры молча переглянулись.

– Как только стемнеет, проверим эту гражданку Блинову, – заключил генерал. – Чем черт не шутит: может, ты прав, капитан.

2

Яковлев А.Н., агент «Крот»

Рядом со мной мирно спала женщина, доверчиво положив голову мне на плечо. За окном стояла глубокая ночь, но сон ко мне упорно не шел: слишком бурными и насыщенными были события предыдущего дня. Главное: я рассказал Нине все. Не упомянул только о своей предыдущей женитьбе и о том, что в Германии у меня сын. Решил отложить этот разговор на потом – я и так наговорил ей многое. Рассказал даже о сегодняшнем побеге.

Она слушала меня на удивление спокойно, почти ни о чем не спрашивая. Да и о чем было спрашивать, если и так все было ясно: перед ней не бравый герой-фронтовик, которого она так ждала, а обычная сволочь, предатель и изменник Родины.

По окончании моего рассказа Нина долго молчала, а я с волнением думал: «Вот сейчас встанет и укажет на дверь. Зачем я ей такой, ненавидящий даже сам себя?» Но все получилось совсем по-другому. Она медленно подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза, потом тихо сказала: «Ты должен сдаться. Не все же такие сволочи, как этот Ковальчук. А я буду ждать тебя: десять, двадцать лет…»

Недоговорив, женщина вдруг громко разрыдалась – по-бабьи, навзрыд. Немного успокоившись и утерев глаза кончиком платка, вдруг улыбнулась какой-то странной внутренней улыбкой и взяла мои руки в свои: «Ведь у нас ребеночек будет. В ту нашу встречу и зачали – на шестом месяце уже. Бабка Мария сказала, что мальчик родится. Такой же красивый, как ты…»

Я посмотрел в ее большие лучистые глаза, к горлу подступил комок, и теперь уже я заплакал скупыми мужскими слезами, уткнувшись в ее теплые колени. Нина же гладила меня по голове и повторяла: «Все будет хорошо, касатик ты мой. Все будет хорошо… Поутру соберемся и пойдем в этот самый «Смерч» – или как там его…»

Но пришли за мной уже ночью. В дверь громко забарабанили, и я сразу догадался: «Они».

– Сейчас открою! – крикнул как можно громче.

Нина встрепенулась, и я тихо зашептал ей на ухо: «Запомни. Для тебя я обычный советский офицер – больше ты ничего не знаешь. То, о чем я тебе сегодня рассказал, забудь начисто. Иначе погубишь и себя, и ребенка. В лагере вам не выжить!..» Стук в дверь повторился; со словами «Иду!» я зажег керосиновую лампу и пошел открывать.

Первым вошел молодой капитан с пистолетом в руках. Бегло взглянув на меня (я был в трусах и майке), он профессионально быстро осмотрел квартиру и крикнул:

– Все чисто! Входите, товарищ генерал!

Предварительно проворный капитан забрал у меня пистолет – тот самый, парторговский, еще спросил:

– Надеюсь, больше оружия в доме нет?

Я лишь отрицательно покрутил головой.