Сапфик - Кэтрин Фишер

А вот Клодия переживать не станет. Его передёрнуло при этой мысли, но избавиться от неё он не мог. Дочь Смотрителя выйдет замуж за Самозванца и станет королевой, как и предполагалось.

Почему бы нет? Почему бы Финну не исчезнуть?

Но куда бежать? И что дальше? Он будет жить в этой задыхающейся под гнётом Протокола стране и каждую ночь видеть во сне Кейро в железном аду Инкарцерона, не зная, жив ли его названый брат, сошёл с ума или искалечен, убивает кого-то или погиб?

Он лёг на бок и свернулся в комок. Принцам полагается спать на золотых кроватях под шёлковыми балдахинами, но он не может дышать во дворце, в этом осином гнезде, полном врагов. Знакомое покалывание в глазах прошло, но пересохшее горло предупреждало, что припадок близок. Нужно быть осторожным. Нужно лучше себя контролировать.

И всё же воспоминание о вызове было таким приятным! Несостоявшийся дуэлянт снова и снова злорадно прокручивал в голове картинку: как отшатнулся Притворщик, как заалел на его лице след от удара перчаткой, словно от пощёчины. «Ну что, ты уже не такой уверенный и хладнокровный?» — с улыбкой подумал Финн, прижимаясь щекой к сырой траве.

Он повернулся на спину и сел. Обширные лужайки казались серыми в звёздном свете. За озером на фоне прозрачного неба чернели верхушки деревьев. Тёплый ветерок из садов приносил с собой сладкий запах роз и жимолости.

Финн снова улёгся и устремил взгляд в небо. На востоке серым призраком висел осколок изувеченной Луны. Джаред рассказывал, что её бомбили в Годы Гнева и сместили орбиту, в результате чего не только исчезли приливы, но изменился весь мир.

А потом перепуганные люди остановили всяческие перемены.

Если бы Финн стал королём, при нём всё было бы иначе. Люди смогли бы говорить и делать всё, что им хочется. Исчез бы рабский труд бедняков в поместьях богачей. И он нашёл бы Инкарцерон и освободил Узников. Но он собирается сбежать.

Он неотрывно смотрел на белые звёзды. Финн, Видящий Звёзды, не станет удирать, как заяц. Казалось, эту фразу произнёс в его голове Кейро — по крайней мере, в ней звучал знакомый сарказм брата по обету. Финн повернул голову, вздохнул, потянулся. И коснулся чего-то холодного. Весь подобравшись, он сел, стремительным движением выхватил меч. В голове словно бил набат, на шее выступили капельки пота.

Далеко, в освещённом дворце играла музыка. Здесь, на лужайке — никого, кроме Финна. Но в траве, чуть повыше того места, где только что лежала его голова, было воткнуто что-то маленькое и блестящее. Ещё раз осторожно прислушавшись, он наклонился и вытянул из земли этот предмет. В задрожавшей от страха руке оказался маленький стальной кинжал, до безобразия острый, с рукоятью в виде вытянувшегося в прыжке волка, свирепо разинувшего пасть. Финн встал, настороженно огляделся, сжимая эфес меча. Но его окружали лишь полумрак и тишина.

Дверь поддалась после третьего толчка. Кейро отпихнул в сторону кабель — корень ежевики и заглянул внутрь. Через секунду раздался его приглушённый голос.

— Тут коридор. У тебя есть фонарик?

Аттия протянула ему требуемое.

Он протиснулся внутрь, а названая сестра терпеливо ждала.

— Входи.

Аттия пролезла следом и встала у него за спиной. В помещении было темно и грязно. Очевидно, его забросили много лет назад. Повсюду громоздились затянутые паутиной кучи разнообразного хлама.

Кейро ступил вбок и протиснулся между валявшимся вверх тормашками столом и сломанным шкафом. Стёр с лица паутину и уставился на гору разбитой глиняной посуды.

— Н-да, и ради этого мы сюда лезли?

Аттия прислушалась. Коридор вёл в темноту, впереди не было заметно никакого движения. Но оттуда доносились голоса. На сей раз — два голоса, и звучали они странно, то появляясь, то исчезая. Кейро обнажил меч.

— Сваливаем при первой же заморочке. Мне и Скованных хватило выше крыши.

Аттия кивнула и шагнула вперёд, но названый братец отпихнул её за спину.

— Твоя работа — прикрывать мою спину. Вот и давай.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, насмешливо улыбнувшись.

Они с опаской двинулись по коридору и через некоторое время уткнулись в огромную дверь, недвижно застрявшую в полуоткрытом положении. Проскользнув внутрь вслед за Кейро, Аттия поняла, в чём тут дело. С противоположной стороны дверь подпирала гора мебели, словно кто-то пытался забаррикадироваться изнутри.

— Тут что-то не так. Вот, посмотри. — Кейро осветил фонариком пол, на котором темнели пятна. Кажется, кровь. Аттия оглядела кучи мусора, потом многоярусный зал.

— Игрушки… — прошептала она.

Они стояли посреди развалин когда-то роскошной детской. Но размеры! Кукольный домик, на который вытаращилась Аттия, был огромен. Она просунула голову внутрь, ударившись головой о потолок кухни, в которой висели на крюках ломти гипсовой ветчины, с шампура свалился кусок гипсового же мяса. Окна второго этажа оказались слишком высоко, чтобы в них можно было заглянуть. В центре комнаты валялись обручи, волчки, мячи, кегли. Двинувшись к ним, Аттия почувствовала, какой мягкий пол у неё под ногами. Опустившись на колени, она нащупала ковёр, чёрный от грязи.

Посветлело — это Кейро нашёл свечи, зажёг несколько штук и расставил вокруг.

— Ты только посмотри! Великаны тут жили или карлики?

Удивительные их окружали игрушки. Огромные, вроде гигантского меча и исполинского шлема, висевшего на крюке. И крохотные: россыпь кирпичиков из конструктора размером с кристаллы соли. На полках — ряды книг — от громадных фолиантов до миниатюрных томиков. Кейро с усилием поднял крышку деревянного сундука и выругался, обнаружив, что тот переполнен нарядной одеждой разных размеров. Впрочем, перед таким соблазном любитель нарядов устоять не мог — покопавшись немного, он извлёк кожаный пояс с золотыми заклёпками и кожаную же алую пиратскую куртку. Он немедленно стащил свою, нацепил обновку и туго перетянул её поясом.

— Мне идёт?

— Мы теряем время.

Голоса постепенно затихали. Аттия повернулась, пытаясь определить, с какой стороны они звучат, прошла между гигантской лошадкой-качалкой и рядом висящих на стене марионеток со свёрнутыми набок шеями и перепутанными конечностями. Маленькие красные глазки кукол следили за ней, словно Очи Инкарцерона. За ними обнаружились другие куклы: принцесса с золотыми волосами, целая армия солдатиков, войлочные и льняные драконы с длинными раздвоёнными хвостами. Помятые мишки, панды и прочие зверюшки, каких Аттия никогда в жизни не видела, возвышались горой до самого потолка. Она полезла внутрь этой кучи.

— Ты что делаешь?! — рявкнул Кейро.

— А ты их не слышишь?

Два голоса. Тихие, чуть надтреснутые. Словно заговорили медведи, ожили куклы. Игрушки полетели в разные стороны. Под ними обнаружилась маленькая шкатулка с инкрустацией на крышке — орлом из слоновой кости. Голоса доносились из неё.

Клодия долго молчала. Потом приблизилась, взяла часы, позволив кубику свободно повиснуть на цепочке, покачала, наблюдая, как посверкивают серебристые грани.

— Откуда ты узнал? — прошептала она.

— Мне сказал твой отец. — Она кивнула, заворожённо глядя на кубик. — Ты держишь в руке целый мир. Это слова Смотрителя.

— Почему ты мне раньше не говорил?

— Хотел сначала его протестировать, убедиться, что Смотритель сказал мне правду. Ничего не вышло.

Экран затрещал. Джаред рассеянно взглянул на него. Клодия не отрывала глаз от кубика. Неужели в нём — тот самый бесчеловечный мир, в который она вошла однажды, Тюрьма для миллионов Узников? Неужели там сейчас находится её отец?

— Зачем ему лгать? Джаред?

Но он уже не слушал. Учитель кинулся к контрольной панели, подкрутил что-то, и вдруг гудение изменилось. Клодия ощутила приступ тошноты, словно пол под её ногами покачнулся, и торопливо положила часы на стол.

— Частота изменилась! — сказал Джаред. — Может… Аттия! Аттия! Ты меня слышишь?

Ответом была лишь тишина и слабое потрескивание. Потом, к своему удивлению, учитель и ученица услышали далёкий звук. Музыка.

— Что это? — выдохнула Клодия.

Но сама уже знала ответ. Пронзительный, дурацкий перезвон музыкальной шкатулки.

Кейро открыл коробку. Мелодия звучала слишком громко, она наполнила помещение каким-то жутким, угрожающим весельем. Но внутри ничего не было — никакого механизма, который мог бы производить эту музыку. Обычная деревянная коробка, абсолютно пустая, если не считать зеркальца, прикреплённого к внутренней стороне крышки. Кейро перевернул шкатулку и осмотрел днище.

— Это невозможно.

— Дай мне.

Он взглянул на сестру по обету и протянул ей коробку.

Аттия знала, что голоса — внутри, где-то позади музыки.

— Это я, — сказала она. — Это Аттия.