Друг - Б. Седов

Настроение у Плещинского было поганым. Когда Рука со своими бойцами прилетел в Питер, говорил: мы, мол, все сами решим, брат. Ты, мол, нам только стволами подмогни и дай наводку на человека… А потом пошло-поехало. То им машину предоставь, то сам за извозчика садись… Город они, видите ли, худо знают. А худо знаете – так сидите в своем засранном Тольятти…Но Руке так не скажешь. Пришлось возить, показывать. Помогать с захватом Савелича. В результате влетел в мокруху… нормально, да? Потом достал им радиостанции, потом гранаты эти, век бы их не видеть… Погано все! Ох, как погано. Чует сердце – добром не кончится.

Станислав Янович Плещинский, известный также как Поляк, или Плешивый, вышел из подъезда, поздоровался со старухами на скамеечке под навесом. Шел дождь, но зонт Плешивый раскрывать не стал – до машины всего-то метров пять.

Он аккуратно поставил портфель на переднее пассажирское сиденье и даже прихватил его ремнем безопасности – гранаты, век бы их не видеть!… ладно, кончится все – поставлю свечку в церкви… Плешивый запустил двигатель, прислушался к ровному бормотанию дизеля и тронулся с места. Когда въехал под арку, с улицы навстречу ему вкатился задним ходом грузовичок-фургон. Плешивый включил дальний свет и просигналил. Фургон остановился, вспыхнули малиновые стоп-сигналы. Плешивый снова просигналил. Сзади к его «бээмвухе» подкатил «жигуль». Фургон стоял, и не думая двинуться с места. Совсем оборзели, подумал Плешивый. Сзади начал сигналить «жигулёнок». Двигатель фургона заглох, водитель вылез из кабины, развел руками… Вылез, матерясь, и Плешивый из салона «БМВ». И из «жигуля» вылезли два злых мужика.

– Ну, что там? – сказал один.

– Да вот, – ответил Плешивый, – заглох мудак на «ГАЗели».

– Это я – мудак? – спросил водила агрессивно, направляясь к Плешивому. Станислав Янович нервы имел крепкие. И три сидки за спиной. Шоферюгу этого он ни хрена не боялся.

– Ты! – сказал он. – Мудила с Тагила. Купи себе велосипед.

– Это точно, – поддержал его сзади водитель «жигуленка». Потом он опустил кулак на затылок Плешивого и подхватил падающее тело. Скомандовал шоферюге с «ГАЗели»:

– Что стоишь? Открывай ворота.

Водила опустил задний борт, откинул брезент. Тело Плешивого забросили внутрь. Его «БМВ» отогнали в переулок, осмотрели бардачок, багажник, изъяли портфель. Под аркой стало пусто. Только удушливый запах выхлопа висел некоторое время, но и он развеялся.

Очнулся Плешивый на бетонном полу. Болела голова, и во рту было мерзко от эфира, которым его попотчевали.

– Выспался, Поляк? – произнес кто-то над головой. И засмеялся. И еще два или три голоса подхватили. Смех отзывался в затылке. Людей Плещинский не видел, видел только ноги и серый, пыльный пол. Он попытался сесть, опираясь на руку, но голова закружилась, его повело и он снова упал. Над головой опять засмеялись. Издевательски, злорадно.

– Поднимите его, – сказал кто-то. – А то он так и будет тут валяться, как Ванька-встанька.

Сильные руки подхватили его, дернули вверх. В голове как будто бухнул многопудовый колокол. На несколько секунд Плешивый оглох и ослеп… Его вытошнило. Голоса взорвались недовольно: урод! сука! козел! – но он не понимал, что они говорили.

Когда он пришел в себя во второй раз, стало, казалось, несколько легче. Но пришел страх.

– Очухался, Поляк? Или тебя лучше называть Плешивым? – спросил тот самый человек, который дал команду его поднять.

– Ты… кто?

– Неважно, – ответил Палач. – Важно, чтобы ты осознал свое положение и рассказал, за что ты убил Савелича.

– Я ничего не знаю, – сказал Плешивый, понимая уже, что говорит ерунду, что дело дрянь и рассказать все равно придется… А свечку в церкви – наоборот – ставить уже не придется.

– Ну? Зачем грохнули Савелича?

– Это не я, – сказал Плешивый. – Не знаю ничего. Ошибка какая-то.

– Слушай внимательно, Поляк. Стоянка возле «Оклахомы» контролируется видеосистемой. Мы получили контрольную запись. Именно твоя «бээмвуха» участвовала в деле. Именно на ней увезли Савелича… И ты мне будешь пургу мести, что ты ничего не знаешь?

Слова Палача звучали приговором. Плешивый понимал это хорошо. Голова у него болела, сосредоточиться было очень трудно, но смысл того, что сказал Палач, он понял сразу… понял, что врать бесполезно, что приговор уже вынесен и обжалованью не подлежит.

– Что молчишь? – раздался голос. Плешивый поднял глаза на говорившего. Его глаза стали тоскливыми.

– Все расскажу, – произнес он. – Жизни не лишайте… а?

Плешивый вывел Палача на хату, где отсиживался Рука с бригадой… Он очень хотел жить и надеялся, что предательством спасет свою шкуру. Впрочем, надежда была слабой. Но все же была.

Тольяттинские «гости» жили в двухкомнатной квартире хрущевской пятиэтажки на улице Бутлерова. Жили скромно – почти не употребляли спиртного, не заказывали девок. В Санкт-Петербург они прибыли ради мести, и всякое «баловство» было под запретом. Так решил Рука, и его слушались.

План уничтожения Сына был уже утвержден, и теперь дело осталось за малым – чтобы Плешивый достал гранат.

«ГАЗель» и «Жигули» с Палачом, пятью боевиками и Плешивым остановились у противоположных концов дома.

– Здесь, – сказал Плешивый. – Средний подъезд, квартира сорок восемь, на втором этаже…

Бомбила произнес:

– А чё? Место хорошее, тихое.

Палач сплюнул в опущенное стекло двери и ответил:

– Мудак… В сотне метров ментура, шестьдесят второй отдел. Менты будут здесь через минуту после первого выстрела. Здесь негоже, враз накроют.

– А-а, – сказал Бомбила, – я не знал.

– Такие вещи надо знать, сынок. Если готовишь акцию, место нужно подробно изучить… Мы по-другому сделаем. Не здесь и не сейчас…

Рука смотрел телевизор. Бешеный чистил «ТТ», Конек и Яшка играли в карты. Яшка проигрывал и злился… Рука смотрел на блеклый экран старенького «Рекорда», но что там происходит, не вникал. Он в который раз прокручивал свой план отмщения. После «беседы» с Савеличем стало ясно, что добраться до Сына сложно, но можно. Рука имел немалый опыт гангстерских войн – в Тольятти, вокруг ВАЗовского автогиганта, они шли постоянно, количество убитых исчислялось сотнями. Но все же то, с чем довелось столкнуться здесь, в Питере, сильно Руку озадачило. Однако отказываться от мести Рука не собирался… Вот привезет Плешивый гранаты, тогда Сынку звиздец.

Раздался звонок телефона. Картежники бросили игру, Бешеный замер с затвором в руке. Оказалось, звонит Плешивый.

– Ты когда должен был позвонить? – спросил Рука.

– Не мог… за город ездил… за «фруктами».

– Они что, на грядке растут?

– Если бы на грядке росли, я бы их мешок нарвал, – довольно нагло ответил Плешивый.

– Так ты достал? – спросил Рука. Ему показалось, что Плешивый не совсем трезв. Так оно и было – когда возникла потребность позвонить Руке, Плешивый занервничал, и Палач предложил ему выпить.

– Достал, достал… я трепаться не люблю, брат.

– Спасибо, брат. Когда привезешь?

– К вам не повезу. И так сегодня чуть на вилы не попал с вашими «фруктами».

Рука щелкнул вставными зубами. Справляясь с раздражением, сказал:

– Хорошо, брат… Мы сами приедем к тебе.

– Ко мне ехать не надо. Все добро заберете в… в общем, в том месте, где оставили этого… любителя шары катать. Понял?

– Понял, – ответил Рука. – А точнее?

– Возле забора, рядом со столбом, лежит железяка какаято. Все под ней.

За «фруктами» отправились, когда стемнело. На Новороссийской горело всего несколько фонарей, и улица выглядела весьма зловеще. Обычный прохожий чувствует себя в таком месте крайне неуютно. Четверо тольяттинских бандитов по психологии существенно отличались от обывателя – обычных уголовников они не боялись… Они шли двумя парами, сжимали в карманах оружие, готовые быстро применить его или наоборот – сбросить при неожиданной встрече с ментами. Впрочем, и ментов они не очень боялись: на счету банды уже был один убитый старшина из УВО[4]… А все же нервишки были «на измене».

Они шли вдоль бесконечного бетонного забора. Дважды находили «железяки», но под обеими оказалось пусто.

Третья «железяка» обнаружилась неподалеку от работающего фонаря. Яшка оглянулся, присел и сунул под нее руку. Он был уже готов к тому, что под «железякой» – ржавым кожухом от какого-то механизма – окажется пусто, но ошибся… Он пошарил и быстро обнаружил ребристое тело гранаты.

– Есть! – победно сказал он и потащил «фрукт» наружу. Что-то мешало. Он дернул и вытащил гранату. Если бы у уголовника Яшки был чеченский опыт, он наверняка знал бы, что такое «растяжка»… он этого не знал и только что сам выдернул чеку.