Проклятое семя - Михаил Март

Наряд выехал. Хоть какое-то развлечение.

Возле дома тишина. Близко подъезжать не стали. Фактор неожиданности должен сработать на плюс. Калитка заперта. Перемахнули через забор. Подкрались к крыльцу. Дверь приоткрыта, вышибать не надо. Сержант сделал отмашку, и команда ворвалась. Носились по комнатам, но никого не нашли. Впустую старались. Послышался слабый женский голос. «Я тут замерзла». Вскоре голос повторился, но более отчетливо.

— Ищите подвал, мужики. Голос идет снизу, — скомандовал старший.

Подвал нашли быстро, люк был открытым. Приготовили оружие и осторожно начали спускаться вниз. Стрелять не пришлось. Тут без них проблему решили. У стеллажа для бутылок вина на земляном полу сидела девочка. Голая. Вся одежда ее была порвана и валялась рядом. Растрепанная, с синяками, дрожащая от холода, плачущая. Левая рука пристегнута наручником к стойке стеллажа. Рядом валялся обломок железной трубы с окровавленным концом, а на полу, на спине лежал мужчина с проломленной головой и спущенными брюками.

— Картина ясная, сержант. Тут следственно-оперативную бригаду надо вызывать.

— Иди на улицу и соединись с участком. В подвале рация не возьмет.

Один из полицейских поднялся по лестнице.

— Это ты его шандарахнула? — спросил сержант.

— Я. Он же издевался надо мной.

Другой парень осмотрел раненого.

— Череп цел. Выживет, поганец. Скоро в себя придет.

— Наручники на него, Копылов, и в машину. Там и останься, а вдруг он прыткий.

— Сделаем. Сань, подмогни.

Подбитого насильника вытащили из подвала.

— Как ты здесь оказалась, чудо в перьях?

Он снял с себя бушлат и накинул девочке на плечи.

— Снимите наручники.

— Нельзя, милая. Сначала тебя эксперты сфотографируют, а потом уже все остальное.

— Я же голая!

— Экспертов не стесняются. Они всякого навидались. И потом, твои фотки в журнале никто не увидит. Они нужны специалистам. А где ты трубу взяла?

— Под стеллажом. Там и другие валяются. Меня сюда позавчера отец привез. Его встретил хозяин. Не знаю, как его зовут. Видела только один раз в жизни. Да и папашка мой забрел случайно. Я его с трудом узнала. Лет шесть не появлялся. Весь из себя добрый. Подарок принес. Я и растаяла. Потом отец ушел с этим типом. Сказали, что скоро вернутся. Но он вернулся без отца и сразу же затащил меня в подвал. Потом все в сознании перевернулось. Ничего, кроме страха, не помню.

Больше сержант ничего не услышал от девчонки. Она лишь рыдала, а у оперативника зубы скрипели.

Бессознательное тело в наручниках полицейские бросили в зарешеченный салон «козлика». Тут к ним подошла женщина, немолодая и одетая просто.

— Сыночки, там метрах в двухстах возле тропинки через пролесок замерзший человек лежит. Мертвый уже. Шла утром на работу и увидела его. Я тут у одних богатеев уборщицей работаю. Звонить вам не стала. Думаю, другие позвонят. А вы приехали, но в лесок не заглянули. Я опять туда пошла. А он все лежит. Точнее, сидит, прижавшись к дереву.

— Иди-ка глянь, Копылов. Я при машине останусь.

Копылов с женщиной направились в лес.

Труп он и есть труп. Пустая бутылка из-под водки в руках. Шел, шел, да не дошел.

— Ладно, ты иди, мамаша, и помалкивай. Мы сами разберемся.

Копылов вернулся к машине и взялся за рацию.

Следственно-разыскная бригада приехала из областного управления. Воскресенье, никого ближе не нашли. Поначалу провели стандартные процедуры. Улики, отпечатки, фотографии. Лесным трупом занимались параллельно. Событие не рядовое для тихого поселка. В шкафу хозяина дачи висел китель подполковника полиции, а в кармане удостоверение. Поздно нашли. Теперь уже дело не замнешь, а тут еще труп. А если это звенья одной цепи? Следователь Ерохин подумал о чистках, которые проводит новый министр внутренних дел, и решил, что стоит подбросить ему дров в топку. Хватит уже церемониться со всякой гнилью. Ерохин был человеком принципиальным и опытным. Пять министров пережил и четырех генеральных прокуроров. Переживет и следующих. Кадровая чехарда его не коснулась. Ерохин ни с кем не конфликтовал, на совещаниях не выступал, взяток не брал, дела вел тихо, но результативно. Скандалы его обходили стороной. Но и высот он не достиг. К сорока пяти годам дорос лишь до старшего следователя с погонами майора юстиции. На скандальные дела его не направляли. Мямля. Сегодня его группа дежурила по управлению.

Раненый хозяин дачи все еще не пришел в сознание. От одежды девочки ничего не осталось. Нашли спортивный костюм и свитер. Ее одели и привели в гостиную, где горел камин. Девочку трясло. Она была очень напугана и замерзла.

Ерохин наблюдал за ней молча. Подготовил бланки протоколов, обстоятельно разложился на квадратном журнальном столике и, наконец, спросил:

— Сколько вам лет, барышня?

— Четырнадцать. Через месяц будет пятнадцать. Я Елена Семеновна Пекарская, живу с бабушкой на Ломоносовском проспекте, дом 8, квартира 167. Заканчиваю девятый класс двести двадцать шестой школы. Отличница. Претендент на золотую медаль.

— А родители?

— Мать вижу редко. Раз в месяц приезжает. Иногда с ночевкой. У нее своя личная жизнь. Отца плохо помню. Бабушка говорила, что он сидел в тюрьме. А до этого нас бросил. Позавчера, в пятницу, я поздно возвращалась из школы. У нашей квартиры встретила отца. Не виделись лет шесть, точно не знаю. Он меня обнял, прослезился и сделал мне подарок. Браслет с камешками. Похож на золотой. Но я ведь ничего в этом не понимаю. Красивый. Предложил поехать с ним на дачу. Мол, снег выпал, можно на лыжах покататься. Я сказала, что должна спросить разрешения у бабушки. Он ответил, будто с ней уже договорился, а сейчас она ушла в магазин. Он не дал мне даже в квартиру зайти. Возле нашего дома стояла его машина. Старые белые «Жигули». Но она не завелась. Может, до сих пор там стоит. Ехали на электричке. Потом пешком, и вот пришли сюда. Тут нас ждал хозяин. Я-то думала, что он меня на свою дачу зовет. О своем приятеле он ничего не рассказывал. Кажется, он называл его Юрой. И еще. Этого Юру я видела дней пять назад. Прихожу из школы, а он у нас сидит. О чем-то с бабушкой разговаривал. Но сразу ушел, как я появилась. Меня с ним не знакомили. Бабушка ничего мне не сказала, а я и не спрашивала. Как только мы приехали сюда, мужчины уединились на кухне. Водку пили, а я сидела здесь, в гостиной, и листала журналы. Пожалела, что поехала. Я могла бы и дома найти занятие поинтересней. Потом отец заглянул и сказал: «Мы отойдем ненадолго. Скоро вернемся с сюрпризом. Ты не скучай, дочка. У нас большие планы». Больше я его не видела. Примерно через час вернулся его приятель, но один. Вот тут все и началось. Он стал ко мне приставать. И все время говорил, будто я очень похожа на мать. Но откуда он мог ее знать? Дальше я ударила его по щеке, а он схватил меня и потащил в подвал, потому что я громко кричала. — Девчонка опять разрыдалась.

Ерохин терпеливо ждал. Говорит складно, он все успевал записывать. Видимо, она всю картину видела заново, прокручивая ее в сознании. Не ребенок уже по современным понятиям. К тому же отличница. Взгляд открытый, честный. На вранье не похоже, если учесть все, что они здесь видели.

Когда девушка успокоилась, Ерохин спросил:

— Вы сказали, что в свою квартиру не заходили. Значит, подарок отца у вас с собой?

— Да. Он в моей сумочке. Она где-то здесь осталась.

Сумочку нашли.

— Разрешите в нее заглянуть? — спросил следователь.

— Конечно.

Коробочка с дорогим браслетом лежала на месте. Камни настоящие, мелкие бриллианты, и золото с пробой. Ерохин надел перчатки, осматривая содержимое.

— Кстати. Я обратила внимание, отец не снимал перчаток, даже когда сюда пришел. И пальто не снимал. Может, на кухне не так тепло.

— Отпечатки не хотел оставлять. Вы же говорили, что он отбывал срок.

— Но он же не затевал преступление? — удивилась Лена.

— Пока еще рано говорить. А в чем он был одет?

— Очень просто. Обычное легкое пальтишко, серенькое в елочку. Без шапки. В пятницу снег выпал только вечером. Но перчатки дорогие, кожаные и хорошо облегающие руки. Черные. Я запомнила, потому что браслет на черном фоне очень красиво выглядел.

— А сколько ему лет? Какого цвета волосы?

— Около пятидесяти. Точно не знаю. В доме о нем не говорили. Он намного старше мамы. Волосы пегие. Что-то серое из-за седины. И их не так много. Он почти лысый.

Описание подходило под найденный в лесу труп. Вот только перчаток при нем не нашли. Карманы пусты. Похоже на ограбление или мародерство. Кто-то обшарил его карманы. Нашли лишь выключенный сотовый телефон в заднем кармане брюк. Практически он на нем сидел, а потому и не достался ворам.

Говорить о трупе девушке или нет, Ерохин для себя еще не решил. На трупе нет следов насилия. Он замерз. Но как таких результатов мог добиться задержанный подполковник Ратехин? Начав приставать к девочке, он точно знал, что его приятель не вернется. И почему труп оказался возле дома? Это же риск. По словам потерпевшей, Ратехин вернулся через час. Не быстро. Он мог отвезти отца девочки до станции, даже напоить его и оставить там ждать электричку. Но тот передумал уезжать и решил вернуться, но не дошел. Тогда все получается.