Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слава богу, глаза целы…
– Жить буду? – спросил Григорий, лишь бы увидеть улыбку на плотно сомкнутых девичьих губах.
– Еще как! – улыбнулась санитарочка. – Вот, выпейте.
С жадностью заглотав стакан холодной колодезной воды, Быков выдохнул и отвалился к бревенчатой стенке командного пункта.
В углу стояли ящики, заполненные бутылками с «коктейлем Молотова».
Перехватив его взгляд, комполка сказал:
– Прихватишь парочку с собой. Если не вытащишь самолет, то сожжешь.
– Прихвачу. Хотя жалко жечь.
– Ну не оставлять же врагу!
– Тоже верно…
Григорий неожиданно испытал то состояние, которое ранее ощущал лишь в кино, когда шли фильмы «про войну».
Это было что-то вроде слияния, совмещения со временем. Можно подумать, что раньше он тут был гостем…
А что, разве нет?
Даже, когда сбивал «мессеров», он чувствовал себя пришельцем из будущего, путешественником во времени, потерявшим свою МВ.
А теперь?
Он что, своим стал в этом мире, насколько жестоком, настолько же и наивном мире «сталинской эпохи»?
Ну-у, своим, не своим, но и не чужим. Это точно.
Близкий взрыв снаряда ударил так, что землянка вздрогнула, а сверху труха посыпалась.
Полковник хладнокровно снял фуражку, отряхнул ее и надел.
– Расколошматим немца? – спросил он, не поворачивая головы. – А, летчик?
– Да куда мы денемся…
Командир рассмеялся и снова поднес бинокль к глазам.
– Ага! Заворачивают немцы! Трех пожгли… Нет, вру – батарейщики четвертого подбили. Молодцы… Ну, погоди малость. Сейчас мы их отгоним…
Ждать пришлось до ночи – самолет лежал в поле, и открыто подойти к нему не удавалось – немцы сразу же открывали минометный огонь.
В темноте Быков и взвод добровольных помощников покинули окопы и направились к «Ла-5».
Проще всего было списать истребитель, забыть о нем, но у Григория к такому подходу не лежала душа.
Жалко было машинку.
Да и денег она стоит немалых. Чего ж добром-то разбрасываться?
«Лавке» той ремонту на пару дней, умельцы из ПАРМа быстро ее до ума доведут.
Немцы в этом вопросе – ребятки ушлые.
Подбили танк? Тут же волокут в тыл.
Откапиталят – и на передовую.
– Лопаты не забыли?
Пехотинец, ползущий рядом с Быковым, прокряхтел:
– С с-собой. А г-г-где к-копать?
– Под крыльями.
– З-зачем?
– Чтобы выпустить шасси.
Иначе никак – трехтонный самолет на руках не потащишь.
Копать чернозем было нетрудно, хотя орудовать саперными лопатками, стоя на коленях – та еще морока.
– Да все, вроде, – сказал молодой солдатик, отпыхиваясь. – Глыбокая, вроде.
Быков проверил и кивнул.
– Сейчас я…
Выпустить шасси получилось без проблем.
– Д-дело! На к-к-колесах т-только так в-выйдет!
– Цепляй!
– Вытравливай, вытравливай…
– Погодь, крюк перецеплю. Готово!
Комполка пригнал трехтонку «УльЗИС», пехота живо закрепила хвост истребителя в кузове, и шоферюга завел двигатель.
– Давай, помалу!
– Пошла, пошла!
Подвывая мотором, «УльЗИС» поволок «лавку» прочь.
Быков, пожав руки «землекопам», догнал машину и вскочил на подножку.
– Поехали!
– Первый раз с таким прицепом! – хохотнул водитель с великолепным чубом, выпущенным из-под пилотки.
– Жизнь такая.
– Правда ваша!
Ехали всю ночь, но дремать себе Быков не позволял – надо было следить, чтобы консоли крыльев не задели чего по дороге, дерево или столб.
Утром добрались до маленького сельца, там плоскости крыла отсоединили, уложили в кузов «УльЗИСа» между хвостом и бортами и закрепили по-походному.
Таким манером ехать было куда сподручнее – «прицеп» никому не мешал на дороге.
После обеда Григорий доехал до Студенца, а там и аэродром рядом, но 4-ю эскадрилью на месте не застал – пилоты искали комэска…
Прибежавший Бабков только выдохнул с облегчением, да и облапил «пропажу».
– Жди! – сказал он. – Твои вот-вот вернутся. – Указав на забинтованную голову, спросил: – Серьезное что?
– Пустяки, дело житейское…
И пяти минут не прошло, как в небе загудели «лавочки».
По очереди сели, покатили к стоянке.
Первым свой самолет покинул самый глазастый – Володька Орехов.
– Командир! – завопил он. – Живой!
– Да что мне сделается…
Тут и остальные-прочие подвалили, насели, хлопали по плечам, хотя и с осторожностью – видели повязку.
Марлен тоже был тут и представлял собою душераздирающее зрелище.
– Товарищ полковник, – произнес он убитым голосом, – меня отчислят?
– За что?
– Ну… я же… того…
– Того ты или не того, медкомиссия пусть решает.
Пилоты дружно рассмеялись, но Никитину было не до веселья.
– Так я… это… летать буду?
– А куда ты денешься?
– Продовольственный аттестат с собой? – поинтересовался у него начпрод. – Пошли тогда. Поставлю на довольствие…
Сообщение Совинформбюро от 25 июня 1943 года:
«В течение ночи на 25 июня на фронте ничего существенного не произошло.
Нашей авиацией в Баренцевом море потоплены два сторожевых катера и транспорт противника.
На Западном фронте на одном участке наше подразделение ружейно-пулеметным огнем рассеяло отряд немецких разведчиков. У проволочных заграждений осталось 40 вражеских трупов.
В районе Белгорода старший сержант т. Мишенин дал три очереди из пулемета пролетевшему над нашими позициями немецкому самолету.
Самолет задымился и стал терять высоту.
Сержант Мишенин выпустил еще несколько очередей, и вражеский самолет врезался в землю близ нашего переднего края.
В районе Лисичанска две группы пехоты противника пытались боем разведать позиции наших частей.
Советские подразделения вовремя заметили движение немцев, подпустили их на близкое расстояние и открыли огонь из всех видов пехотного оружия.
Большинство наступавших гитлеровцев было уничтожено, а остальные в беспорядке отступили.
Вечером девять немецких бомбардировщиков под прикрытием истребителей пытались совершить налет на наш аэродром.
Попав в зону сильного заградительного огня зенитной артиллерии, немецкие бомбардировщики, не достигнув цели, сбросили бомбы, которые упали в поле и не причинили никакого вреда.
Наши истребители, поднявшиеся в воздух, вступили в бой с противником. Советские летчики сбили пять немецких самолетов…»
Глава 12 «Свободная охота»
Первые дни июля атмосфера электризовалась все сильнее.
В Ставке ждали наступления немцев, но точно не знали, когда же тевтонская орда двинет.
Разведчики дневали и ночевали за линией фронта, но лишь в ночь на 5 июля удалось захватить «языка» – сапера 6-й пехотной дивизии Бруно Формеля.
Выяснилось, что операция «Цитадель», ставившая своей задачей окружение двух фронтов – Центрального и Воронежского – на Курском выступе, начнется в ту же ночь, ровно в три часа.
Маршал Рокоссовский, коротко переговорив с Жуковым, отдал в 2 часа 20 минут приказ о контрподготовке.
С раннего утра заработала советская артиллерия, десятки самолетов 16-й воздушной армии поднялись в небо, однако генералы «тупили», из-за чего господства в воздухе достичь не удалось, зато почти сотню истребителей да бомберов угробили.
Лишь пять дней спустя «иваны» пересилили «гансов».
Зато какое грозное зрелище открывалось в ночном полете!
Тысячи орудий палили по площадям, РСы «катюш» гигантскими трассерами уносились навесом, беснующиеся огни залпов и взрывов выхватывали из темноты землю, деревья, танки, окопы, набрасывали красный свет, вытягивали мгновенные черные тени – и все это от горизонта до горизонта!
5 июля Брянский фронт, на котором воевал Быков, изготовился к отражению возможного удара.
15-я воздушная армия с рассвета приступила к разведывательным полетам. 32-й гвардейский истребительный авиаполк находился в готовности к вылету.
Одна эскадрилья была в готовности номер один, остальные в готовности номер два.
Около полудня такого долгого 5 июля командование поставило перед 1-м гвардейским истребительным корпусом задачу – прикрывать войска правого крыла Центрального фронта в районе Малоархангельск – Александровка – Протасово.
6 июля пилоты 1-й, 2-й и 4-й эскадрилий прикрывали части наших армий, непрерывно патрулируя небо группами по восемь – двенадцать самолетов.
Лейтенант Батов сбил «Фокке-Вульф-190», чуть позже Володе Орехову удалось то же самое – над Елизаветино.
8 июля немцы, пытаясь обойти стойкую оборону 13-й армии, нанесли удар по ее правому флангу. Их поддерживала авиация.
Завязались страшные воздушные баталии.
По пять вылетов в день, а то и чаще.
Быков сбил девять «фоккеров», а когда его поздравляли с победой, он только отмахивался, напоминая, что у немецких экспертов счет давно превзошел и сотню сбитых, и даже полторы сотни кое за кем числятся.
