Тюрьма, зачем сгубила ты меня? - Владимир Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но пока что бес бушевал в нем самом, будил низменные желания, заточенные в темных глубинах души, сбивал с них оковы человеческой морали.
– Если очень хочется, то можно, – распаляясь, сказал он.
– Не можно, – играла она. – Мама не велит.
– Значит, не очень хочется.
– Очень хочется, но нельзя.
– Скажешь маме, что тебя изнасиловали, – на все обороты завелся Вадим.
– Кто?
– Я… Показать, как это делается?
– Не надо.
Девушка всем видом давала понять, что ее «нет» должно восприниматься как «да». И Вадим дал волю своим страстям…
Глава 15
Дела в бизнесе шли не очень хорошо. Пластиковые окна, двери, панели. Высокая конкуренция, налоги, постоянно растущие цены на сырье – факторы, мало способствующие успеху. Но Вадим не сдавался. Он не давал покоя ни себе, ни подчиненным. Всегда в поиске, всегда в движении.
Он не оставлял без внимания ни один, даже самый ничтожный по объему заказ. И сейчас он возвращался с объекта в свой офис из дома, хозяин которого заказал у него всего два окна. Клиенты должны знать, что директор контролирует работу своих мастеров, не позволяет им халтурить и лениться. Должны знать и передавать из уст в уста…
Офис находился в центре города, на первом этаже высотного дома. Раньше здесь была двухкомнатная квартира; дверь со стороны подъезда замуровали, сделали вход с улицы, и вся недолга. Козырек над дверью, вывеска, крыльцо, обложенное керамической плиткой, перила из нержавеющей стали, подъездная площадка для машин… На этом пятачке и стоял сейчас «уазик» с милицейской раскраской. Сержант в бронежилете и с автоматом, офицер в форме мышиного цвета.
Этот офицер и подошел к Вадиму. Молодой совсем, розовые щеки, едва познавшие остроту бритвы, на лице выражение беспомощной важности. На накладных погонах куртки по две маленькие звездочки.
– Гражданин Коваль? – стараясь придать своему голосу трубное звучание, спросил лейтенант.
– Допустим, – недоуменно повел бровью Вадим.
– Тогда вы задержаны! – раздувая щеки, объявил он.
– Не понял. По какому праву?
– Вы обвиняетесь в изнасиловании.
– Обвиняюсь?
– Ну, пока только подозреваетесь. Но в любом случае, вы обязаны проехаться с нами, – показывая на милицейскую машину, категоричным тоном заявил офицер.
– Но у меня работа, дела… – сказал Вадим, осознавая несостоятельность этих аргументов под гнетом той жуткой действительности, что навалилась на него в лице безусого лейтенанта.
– Дела ваши скоро будут у прокурора, – пользуясь своим превосходством, надменно усмехнулся офицер.
И снова показал на «уазик» с проблесковыми маячками на крыше.
– Может, я лучше своим ходом, за вами? – жалко спросил Вадим.
Вместо ответа лейтенант подошел к своей машине и открыл заднюю дверь с правого борта.
– Прошу!
Он мог бы поместить Вадима в отсек для задержанных, но посадил его на сиденье рядом с автоматчиком. Наручники на него не надевали. Но интуиция подсказывала, что свободы ему больше не видать.
И все же Вадим верил в благополучный исход. С надеждой на лучшее он ехал в районный отдел милиции, подходил к двери в кабинет старшего дознавателя. Но его надежды рухнули, когда он увидел, с кем ему придется иметь дело.
Дознавателем оказалась женщина-майор лет сорока, худенькая, опрятная, миловидная. Она могла бы произвести более благообразное впечатление, если бы не взгляд воинствующей девственницы. Она смотрела на Вадима с холодным и сухим ожесточением. Приглушенность ее нездоровых эмоций наводила на мысль, что для себя она все решила, и предстоящий разговор всего лишь фикция, галочка в деле.
– Я думаю, вам не стоит объяснять, в чем состоит ваша вина? – с глубоко спрятанным ехидством в голосе сказала она.
– Для того я и приехал к вам, чтобы это узнать, – Вадиму с трудом удавалось сохранять внешнее спокойствие. – Ваш офицер сказал, что меня обвиняют в изнасиловании. Но я теряюсь в догадках.
– Ну, раз уж вы такой потерянный, то я вас выведу… на чистую воду. Вы подозреваетесь в изнасиловании гражданки Патрикеевой.
– Не знаю такой…
– Гражданка Патрикеева Софья Васильевна, одна тысяча девятьсот девяносто третьего года рождения, место проживания – город Рубеж, улица Тургенева, дом восемь, квартира шестнадцать…
До сих пор Вадим только догадывался, кто мог обвинить его в изнасиловании, а сейчас он знал точно, что проститутка Сонька написала на него заявление.
– Не знаю такую, – соврал он.
– Зато она вас знает. Более того, есть материалы видеозаписи, где зафиксирован факт насильственного овладения…
– Видеозапись? Она что, записывала все на камеру?
– Да, случайно в комнате, где происходило насилие, оказалась видеокамера.
– Случайно – видеокамера? Случайно – включенная? Случайно –направленная на постель?
– Именно… Итак, вы не отрицаете, что имели близость с гражданкой Патрикеевой.
Вадим решил, что не имеет смысла отпираться. Так только можно было усугубить свое положение.
– Близость?! Близость имел. Но я ее не насиловал. И не в девяносто третьем она родилась…
– А в каком?
– Ей этим летом девятнадцать будет.
– Нет, ей этим летом будет пятнадцать, – уничтожающим взглядом посмотрела на него дознаватель.
– Но она сказала, что ей будет девятнадцать… И я ее не насиловал…
Вадим уже понял, что пропал. Сонька спровоцировала его на секс по принуждению; навязала ему игру, которую он – на пьяную свою голову – принял. И любой, кто наблюдал за их постельными буйствами со стороны, мог решить, что Вадим брал проститутку силой. А дознаватель имела возможность наблюдать за этим, не важно, что в режиме видеозаписи. И ей сейчас решать, возбуждать против гражданина Коваля уголовное дело или нет…
– Расскажите это кому-нибудь другому, – презрительно усмехнулась женщина.
– Понимаете, это была игра.
– Не понимаю.
– Я похоронил своего друга, мы поминали его допоздна, потом я поехал домой, на такси. Я ж не знал, что таксист окажется сутенером… В общем, он сказал, что девочка есть, в смысле проститутка. Сказал, что ей девятнадцать лет, а выглядит на четырнадцать. Я и повелся, как осел…
– Как зовут таксиста? – будничным тоном спросила дознаватель.
– Не знаю, – в растерянности часто заморгал Вадим.
– Ну, вот, а говорите, таксист был…
– Но ведь он был! И проститутка была! Улица Тургенева, дом восемь, квартира шестнадцать…
– Да, по этому адресу и живет гражданка Патрикеева. И проституцией она не занимается.
– Вы в этом уверены?
– Да, – отрезала дознаватель.
– Вы наводили о ней справки?
– Да.
– А когда поступило заявление?
– Вчера.
– И много можно узнать о человеке за день?
– Если очень захотеть, то можно… Я знаю, что Софья – сирота, живет с бабушкой.
– Не было никакой бабушки!
– Не было, потому что она в больнице. В очень тяжелом состоянии…
– Так, и как я оказался у них дома?
– Вы ворвались к ней домой, силой овладели несчастной девушкой…
– Бред.
– И за этот бред вы сядете лет на десять, как минимум…
Вадим крепко зажмурил глаза, ладонями сжимая виски. Ему нужно было сосредоточиться, склонить чашу правосудия в свою пользу.
– Если можно, давайте сначала, – решительно выдохнув из легких воздух, сказал он. – Мне сказали, что Софье девятнадцать лет. Если ей четырнадцать, значит, меня обманули. А то, что было снято на видеокамеру, это всего лишь игра.
– Игра в насилие? – уточнила дознаватель.
– Да… Всего лишь игра.
– Если это игра, то исключительно с вашей стороны. Таково мое мнение!
– А мое мнение вы не хотите выслушать?
– Нет. В своих суждениях я опираюсь на факты.
– Я понимаю, факты против меня. Но вы же знаете, в какое время мы живем. У Софьи болеет бабушка, ей нужны деньги на лечение и вообще…
– И что? – перебивая его, хлестко спросила женщина.
– Ну как что? Она подала заявление, я заплачу ей деньги, и она его заберет. На это и расчет.
– Я говорила с ней. Ей не нужны деньги. От вас она ничего не возьмет.
– Да нет, это подстава! – запаниковал Вадим. – Типичная подстава, как вы этого не понимаете!
– Не понимаю.
– Но вы должны понять… У меня жена, дети, я не могу садиться в тюрьму из-за какой-то проститутки!
– Софья не проститутка, в этом я вас поправлю. А в другом – нет. Вы действительно сядете в тюрьму. Пока не возбудят уголовное дело, пока не предъявят обвинение, вы будете находиться в изоляторе временного содержания. А потом вас переведут в следственный изолятор…
Вадим снова зажмурился пытаясь сконцентрировать мысли в поисках спасательного круга.
– Но ведь уголовное дело еще не возбуждено, – заговорщицким тоном сказал он.
– Нет, но все впереди, – в едкой насмешке повела бровью дознаватель.
– А если мы договоримся с вами?
– То есть?
