Под знаком Z (сборник) - Антон Текшин

– Кого ты защищаешь? – махнул револьвером в мою сторону мэр. – Это ведь зомби! Сейчас он притворяется человеком, чтобы завтра напасть на вас и, разорвав на мелкие кусочки, съесть.

Митя, держа под прицелом мэра, скосил на меня глаза, брови его нахмурились.

– Я не собираюсь никого есть, – возмутился я. – И даже если сердце перестало биться, я все еще я.

– Бомба с замедленным действием, вот кто ты, – крикнул мэр. Он взвел курок и направил на меня револьвер.

– Опустите оружие, – скомандовал Митя. Я видел, что он разрывается между тем, чтобы схватить мэра, и тем, чтобы подчиниться ему. Митя вдруг стал на этой площади главным представителем закона, и его вспотевшая физиономия говорила, что он с трудом понимает, что ему следует делать.

– Мэр прав, – вдруг крикнул какой-то мужчина, – застрелить мертвяка!

– А почему вы решили, что зомби не имеют право жить? – спросил я.

– Потому что они жрут людей, урод, – раздался все тот же голос.

Я посмотрел на крикнувшего толстяка: он глядел на меня с омерзением.

– Если руководствоваться вашей логикой, – сказал я, – то коровы имеют право взяться за оружие и начать отстреливать людей.

Я понимал, что сказал чушь, но не знал, как еще остановить этих людей. А потом взглянул на Нину, которая стояла, сжавшись в комок, и ко мне вдруг пришла светлая мысль.

– У меня есть право прожить хотя бы еще один день. Ведь сегодня я еще могу любить и могу сочувствовать, а значит, сегодня я еще человек.

– Не тебе решать, кто ты, – сказал доктор Петров и обратился к людям: – Я лично подтверждаю, что это зомби.

Митя отступил в сторону и опустил свой пистолет, показывая, что он предоставляет мэру право разобраться со мной. Отец Нины шагнул ко мне, пустое дуло револьвера уставилось в мой лоб.

– Стойте, – из двери кинотеатра выскочил запыхавшийся Полухин. – Где документально подтверждено, что мальчик мертв, что он зомби?

– Если бы мы у каждого зомби спрашивали справку о здоровье, – хмыкнул доктор Петров, – то давно были бы мертвы.

– Вы щупали ему хотя бы пульс? – не унимался дед.

– Зачем? – рявкнул Петров. – Еще две недели назад я нашел у него вирус смерти.

– Вы ошиблись. И если вы тщательно проверите этого мальчика, то обнаружите, что – очень тихо, как при коме, но все же – у него бьется сердце.

– Да кто вы такой, черт возьми? – воскликнул мэр.

Дед молчал. А я вдруг вспомнил его медальон с гравированной буквой «К».

– Вы не Полухин, – сказал я. – Вы доктор Кротов.

Мэр при этих словах вздрогнул.

– Что за чушь? – пробормотал он, – тот доктор мертв уже как шесть лет.

– Кому как не вам знать это, – сказал я, – ведь тогда-то вы и убили его.

По толпе пробежал шепоток.

– Сколько можно говорить чушь! – поморщился доктор Петров. – Если Кротова убили, он не мог восстать из мертвых.

– У него медальон с гравированной буквой «К», по первой букве его фамилии, – стал говорить я. – А еще он хромает, так как мэр стрелял в его правую ногу, а потом уже в сердце.

– Да только промахнулся на два миллиметра, – сказал дед.

– Так это ты? – мэр, прищурившись, присмотрелся к нему и отрицательно покачал головой. – Но этого не может быть! Как бы ты смог выжить?

– Когда вы меня застрелили, я уже был два дня как мертв, – ответил дед. – Я был зомби. А зомби можно убить только выстрелом в голову. Конечно, вы с начальником полиции скинули мня в болото, и вот тут-то у меня возникла проблема, но мне повезло, и я все-таки сумел выбраться.

– Но зомби не стареют, – попытался уличить его во лжи доктор Петров.

– Конечно, но ведь я нашел лекарство, которое возвращает зомби к жизни.

Люди ахнули, и я вытаращил глаза на доктора Кротова.

– Опять шарлатанство! – крикнул мэр. – Вы тогда продавали таблетки, и люди вместо того, чтобы обрести вечный покой, становились живыми мертвецами. А теперь хотите продавать таблетки, превращающие мертвецов в живых? Кто вам поверит?!

– Я знал, что никто не поверит, – кивнул дед. – Поэтому в тайне поил весь город противовирусным лекарством, – он улыбнулся какой-то детской, счастливой улыбкой и сказал: – Лимонад был этим лекарством.

– Не верьте этому мошеннику, – злобно выкрикнул мэр. – Ему нужны деньги, ему плевать на вас и ваших родных. Ему было все равно, что мать, превращаясь в чудовище, желает убить родное дитя, ему и сейчас плевать, что вы будете надеяться на чудо. Эта тварь хуже зомби, она отравляет ваши сердца бессмысленной надеждой. И потому он, как никто другой, заслуживает смерти.

Мэр направил револьвер на деда и нажал курок, но в то же мгновение я сделал гигантский прыжок и ударил его по руке. Раздался выстрел, но пуля просвистела рядом с головой деда. Митя, кинувшись к мэру, скрутил ему руки и надел на него наручники.

– Я вынужден отправить вас в тюрьму до полного разбирательства, – сказал он.

– Правильно, – подхватил все тот же толстяк, – нечего без разбора во всех палить, даже если доктор Кротов и виноват, в этом должен разобраться суд.

Митя попросил и деда пойти с ним в участок, но люди их остановили. Всех мучил один вопрос: существует все-таки лекарство или нет?!

Доктор Кротов поднял руки, призывая к тишине, и сказал:

– Лекарство есть. И доктор Петров может подтвердить это уже завтра, взяв анализы у тех пациентов, которые должны были умереть от вируса смерти.

– Я не пойму, – с подозрением сказала какая-то женщина, – то вы говорите, что есть таблетки от вируса, то говорите, что способны из зомби сделать человека.

– Зомби есть следствие неправильного лечения вируса, – объяснил Кротов. – И в тех таблетках, что продавали от вируса, было спасение, но в них же заключалась и гибель. Все эти годы я искал, как исправить ошибку. Все, что я создавал, я пробовал на себе. Так как я был уже зомби, неправильное лекарство не причиняло мне вред, когда же я находил нужный ингредиент, оно лечило меня.

– Но разве можно оживить мертвеца? – спросил я.

– Поймите, зомби – это еще не мертвец, это человек, подвергшийся мутации от вируса и таблетки.

Доктора Кротова увели в участок. Люди поспешили домой, чтобы рассказать родным о вакцине. Не думаю, что в эту ночь кто-то смог уснуть в поселке, все были слишком взбудоражены случившимся. Все слишком долго жили в мире смерти, чтобы поверить, что жизнь может быть иной.

Нина, смущаясь, подошла ко мне.

– Теперь я буду жить! – воскликнул я. Мне хотелось обнять её и закружить по площади, но я лишь переступил с ноги на ногу. Вид у неё был грустный, и я спросил: – Ты что, не рада?