Заблуждение - Мэрил Хэнкс

Как только она поставила чашку на поднос, Дэвид снова сел рядом и взял ее за руку. Его пальцы крепко сжали запястье.

– Так лучше, – пробормотал он, – пульс уже нормальный и на лице появился какой-то цвет.

Его внимательность заставила ее порозоветь еще больше. Неожиданно испугавшись эффекта, который произвело его прикосновение, Лаура выдернула руку и резко заметила:

– Вовсе не обязательно сидеть со мной. Еще довольно рано, и если ты хочешь вернуться на вечеринку...

– У меня больше нет настроения. А у тебя?

– Я... я хотела бы лечь спать.

– Прекрасная мысль. – Голос его звучал глухо.

У Лауры участилось дыхание.

– Я думаю, что смогу добраться сама. Мне только нужна моя шуба и...

Дэвид покачал головой.

– Я решил, что мы останемся здесь. Я не хочу, чтобы ты выходила на улицу в такую погоду.

Мягкими движениями он начал вынимать из прически Лауры заколки и, как только шелковистые волосы упали ей на плечи, наклонился, чтобы поцеловать ее.

Его глаза были закрыты, длинные темные ресницы почти касались щек, и это зрелище вызвало у нее неожиданный прилив нежности. Пытаясь подавить его, она сама закрыла глаза, но это только усилило ее ощущения.

Сжав зубы, Лаура изо всех сил старалась сопротивляться сладостному чувству, которое лишало ее решимости. Ведь она знала, что Дэвид не испытывает к ней ответных чувств, но все же, когда он целовал ее, ей так хотелось поверить в то, что...

Но это был худший вид самообмана. Отвернув лицо, она воскликнула:

– Я прошу тебя, Дэвид!

Ее страстная мольба, казалось, поразила его; он слегка отстранился, чтобы взглянуть на нее. Лаура попыталась освободиться, но Дэвид, очевидно, прочел в ее глазах нечто такое, что не позволило ему ее отпустить.

– Ты хочешь меня так же, как я хочу тебя. – Он погладил Лауру по спине успокаивающим движением. – Зачем скрывать это? Чего ты боишься?

Боюсь быть нелюбимой, униженной, презираемой! Боюсь слишком многого... Она едва не произнесла эти слова вслух, но вовремя сдержалась.

– Я не понимаю, чего ты хочешь от меня!

Кто я тебе, Дэвид?

– У каждого человека есть свои слабости. – Его смуглое лицо напряглось. – Допустим, ты – моя слабость.

– А по-моему, просто доступная женщина!

Дэвид покачал головой и устало сказал:

– Если бы все было так просто, тогда ни мне, ни тебе не стоило бы беспокоиться. В доступных женщинах нет недостатка. К сожалению, никакая другая женщина мне не подходит...

Его красивый чувственный рот придвинулся ближе, и Лаура непроизвольно напряглась. Дэвид усмехнулся.

– Я собираюсь только поцеловать тебя, ничего ужасного. Если после этого ты захочешь, чтобы я тебя отпустил, – я отпущу.

На этот раз его поцелуй был более настойчивым. Лаура невольно приоткрыла губы ему навстречу и почувствовала, как по ее жилам пробежал жидкий огонь, все воспламеняя на своем пути и разрушая ее слабые линии обороны.

Когда наконец он поднял голову, ее глаза все еще были закрыты.

– Лаура! – Он произнес ее имя очень нежно и коснулся ладонью щеки.

Подняв отяжелевшие веки, она посмотрела на него. Взгляд Дэвида был напряженным и ожидающим. Лаура с удивлением подумала, что он и в самом деле оставил ей право окончательного решения.

Но если она сдастся сейчас, то потеряет себя, он навеки приобретет над ней власть! А впрочем, разве она и так не принадлежит ему? Дэвид владел ее сердцем, и она знала, что никогда не сможет полюбить другого мужчину.

Лаура глубоко вздохнула и прикоснулась губами к его теплой ладони.

Это было полной капитуляцией. Глаза Дэвида сияли страстью и триумфом. Он поднял ее на руки и понес в спальню, которую она впервые увидела почти четыре года назад.

Дэвид быстро раздел ее, уложил на широкую кровать и сам освободился от одежды. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она обхватила его руками за шею и притянула к себе.

Кровь стучала у нее в ушах. Ничего больше не существовало – она забыла о его высокомерии и жестокости, о страхе быть униженной и брошенной, о потере уважения к себе. Лауру переполняло какое-то дикое, необузданное счастье, она ощущала только благодарность за то, что он сейчас с ней.

Они любили друг друга всю ночь, не в состоянии насытиться, и Лауре казалось, что она пребывает в каком-то волшебном, чарующем мире без начала и конца.

Проснувшись на следующее утро, она некоторое время лежала, закрыв глаза, не желая спугнуть переполнявшее ее ощущение счастья.

Это счастье было полным и исчерпывающим. Ночь, проведенная в его объятиях, не оставляла сомнений: Дэвид все-таки любил ее, они были близки не только физически, но и духовно.

С легким вздохом Лаура потянулась к нему, но его уже не было в постели.

Отбросив покрывало, она накинула шелковый халат, лежавший на стуле, и подошла к окну, чтобы раздвинуть шторы и взглянуть на сверкающий белый мир. За ночь снег прекратился, рождественское утро было ясным и солнечным. Самое чудесное рождественское утро в ее жизни!

Ей было так легко, что хотелось петь. Лаура прошла в ванную, приняла душ, расчесала волосы позаимствованной у Дэвида расческой и снова облачилась в халат, решив, что для завтрака он подходит больше, чем вечернее платье.

В темных брюках и свитере Дэвид на кухне готовил кофе. Хотя Лауре казалось, что она двигается бесшумно, он сразу обернулся на ее шаги.

– Доброе утро! – Она улыбнулась и, сияя от любви и счастья, шагнула к нему, уверенная, что сейчас он заключит ее в объятия.

– Доброе утро. – Выражение его лица было бесстрастным, голос отстраненно-вежливым, лишенным какого-либо намека на нежность. – Завтрак я уже заказал и собирался принести тебе кофе.

Изо всех сил скрывая свое разочарование, Лаура приняла чашку и сказала, стараясь поддержать его тон:

– Благодарю.

А она-то представляла, как готовит завтрак сама, как они едят его, не спеша, в интимной обстановке, как потом идут забирать Сэнди...

Через пару секунд раздался стук в дверь, молодой человек вкатил столик на колесиках и проворно переместил его содержимое на стол.

Когда он вышел, Дэвид отодвинул стул для Лауры с подчеркнутой учтивостью и вежливо поинтересовался:

– Что тебе положить? – Так он мог бы обращаться к абсолютно постороннему человеку...

Пытаясь скрыть, что аппетит у нее пропал, она положила себе два тонких ломтика бекона и фасолевого рагу. Дэвид выбрал яичницу и принялся есть в молчании. В его поведении было что-то нарочитое; казалось, он в любую минуту готов взорваться.

Через некоторое время, не в силах больше выносить напряжение, Лаура заметила с фальшивым воодушевлением:

– Какое сегодня чудесное утро!