Седьмая чаша - К. Сэнсом

— Несколько часов. Трупное окоченение было замедлено холодной погодой. — Гай бросил взгляд на меня. — Я даже думаю, что к тому времени на поверхности воды должна была сформироваться ледяная корка.

— Так и было, — подтвердил я.

Я посмотрел мимо Барака на Дороти, которая вместе с Маргарет сидела справа от Гая. С виду она казалась спокойной, ее лицо ничего не выражало. В черных траурных одеждах она почему-то казалась меньше, словно усохла.

Харснет, хмурясь, посмотрел на Гая.

— Какую цель мог преследовать злоумышленник, поставив столь жуткий спектакль — убитый человек, лежащий в фонтане крови?

Гай только развел руками.

— Не могу сказать.

И снова эти слова показались мне знакомыми. «Фонтан крови…» Но где я их слышал?

— Страшное дело.

Харснет покачал головой. На его лице читалась глубокая озабоченность. Затем он медленно поднялся.

— Присяжные, — негромко проговорил он, — сейчас мы вместе произведем осмотр тела. Доктор Малтон тоже пойдет с нами — на случай, если возникнут вопросы. В бумагах говорится, что опознать погибшего должен брат Шардлейк.

Он перевел взгляд на меня.

— Это вы?

— Да, мастер коронер.

Он посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом.

— Как давно вы знали погибшего?

— Двадцать лет. Я хотел избавить его вдову от тяжелой обязанности опознания.

Харснет посмотрел на Дороти.

— Очень хорошо, — произнес он, поднялся и вышел из зала.

За ним последовали присяжные и мы с Гаем.

Когда простыню, прикрывавшую тело Роджера, отбросили, никто из присяжных не произнес ни слова. Несмотря на то, что в воздухе предусмотрительно разбрызгали ароматическую эссенцию, здесь явственно ощущался запах разложения. Увидев мертвое лицо Роджера, я закрыл глаза. Хотя в последнее время я редко обращался к Богу, сейчас я стал молиться, чтобы Он помог поймать убийцу, дал мне сил выполнить свою миссию до конца и в кои-то веки выполнил мои просьбы. Открыв глаза, я увидел, что лица парочки присяжных позеленели. Гай показал нам страшную рану и еще раз рассказал, как наступила смерть. Вопросов ни у кого не оказалось, и мы вернулись в зал заседаний.

Когда все расселись, Харснет обвел присутствующих серьезным взглядом.

— Сегодня, — заговорил он, — нам предстоит квалифицировать смерть Роджера Эллиарда. Ясно, что это убийство, но кто совершил его? Я вызываю Джека Барака.

Он задал Бараку несколько вопросов относительно следов на снегу, которые тот обнаружил на месте убийства.

— Следы вели сначала к фонтану, а потом — в обратном направлении, — рассказал Барак. — Идя к фонтану, убийца нес что-то тяжелое, а возвращался уже налегке. Снег быстро таял, но следы отпечатались на нем очень отчетливо.

Харснет буравил свидетеля взглядом.

— Обычный человек не может пронести бессознательное тело так далеко, как вы утверждаете.

— Может, если он обладает недюжинной силой и дьявольской решимостью.

— Насколько мне известно, вы служили у лорда Кромвеля?

Интересно, подумалось мне, откуда Харснет об этом узнал?

— Это так. Я работал на него до того, как стал клерком в адвокатской конторе.

— В качестве кого?

— В качестве кого угодно, — радостно сообщил Барак. — Выполнял все, что прикажет хозяин.

— Садитесь, — холодно обронил Харснет.

Легкомысленный ответ Барака ему явно пришелся не по душе. Коронер Броун, сидевший рядом, глупо ухмыльнулся. Он вообще не принимал участия в разговоре, и его присутствие на слушаниях, очевидно, являлось простой формальностью.

Дали показания двое студентов, а после них — я. Мы рассказали о времени и обстоятельствах обнаружения тела. Харснет вызвал казначея Роуленда. На вопрос о душевном состоянии Роджера он четко и внятно ответил, что тот был жизнелюбивым, бодрым человеком, который пользовался уважением среди коллег, имел множество друзей и ни с кем не враждовал.

— И все же один враг у него был, — заметил Харснет, — жестокий и умный. Убийство было спланировано с огромным терпением и хитростью.

Я с уважением посмотрел на помощника королевского коронера. Этот человек явно обладал незаурядным умом.

— Кто-то ненавидел Роджера Эллиарда, — подвел он итог и повернулся к Роуленду. — Что с поверенным, который написал письмо мастеру Эллиарду?

— Это мифическая фигура, сэр. Никто не знает клерка с таким необычным именем, как Нантвик. Я наводил справки во всех судебных корпорациях. Кроме меня, этим никто не озаботился, — добавил он, бросив красноречивый взгляд на Броуна.

Харснет неодобрительно посмотрел на Роуленда, но своенравный старик оставался тверд и даже не отвел взгляда.

— Могу я позволить себе напомнить суду об одном обстоятельстве? — спросил Гай, поднявшись со своего места.

— Да, — прорычал Харснет.

Меня удивила злость, прозвучавшая в его голосе. Я понимал: свидетели, которые высказываются по собственному усмотрению, могут раздражать, но обстоятельство, на которое обратил внимание Роуленд, было немаловажным, да и Гай, несомненно, собирался говорить не о пустяках.

— Сэр, даже для опытного врача было бы сложно рассчитать правильную дозу наркотика. Этот человек наверняка является дипломированным специалистом.

— Вполне возможно, — кивнул Харснет, — но, к сожалению, это не позволяет нам продвинуться ни на шаг вперед. Когда речь идет о жестокой мести, как в нашем случае, налицо должен быть подозреваемый, а я не вижу ни одного. Учитывая то, что из-за пасхальных праздников расследование началось с запозданием, не думаю, что убийцу удастся быстро изловить.

Мои глаза расширились от удивления. Коронер не имел права занимать столь откровенно пораженческую позицию. При этом я чувствовал, что, произнося эти слова, Харснет испытывал внутреннюю неловкость. Броун снова ухмыльнулся — так, будто он ожидал подобного оборота дел.

— Мы должны быть реалистами, — продолжал Харснет. — Я предвижу, что вердикт будет гласить: «Убийство, совершенное одним или группой неизвестных», и подозреваю, что они так и останутся неизвестными.

Я был потрясен. Оказывалось вопиющее давление на жюри присяжных, но никто из молодых барристеров не осмелился произнести ни слова.

И тут я услышал шорох юбок. Дороти встала со своего места и стояла, глядя на помощника королевского коронера.

— Вы не предоставили мне слова, сэр, но если кто-то здесь и имеет на это право, то это я. Я любой ценой увижу, как схватят убийцу моего мужа, и уверена, что это непременно произойдет. Благодаря помощи наших верных друзей.

Она дрожала всем телом, щеки раскраснелись, но голос оставался чистым и резал воздух, словно острый нож. Произнеся последние слова, она повернулась ко мне. Я поддержал ее энергичным кивком, и она опустилась на скамью.

Я ожидал взрыва негодования со стороны Харснета, но он просто сидел, сжав губы в узкую полоску. Его лицо побагровело. Броун усмехался. Замешательство вышестоящего чиновника явно забавляло его. Мне хотелось встать и стереть эту ухмылку с жабьего лица коронера. Наконец Харснет заговорил:

— Учитывая то, что миссис Эллиард находится в расстроенных чувствах, я не стану выносить ей порицания. Скажу лишь одно: для вынесения вердикта жюри необходимы дополнительные свидетельства и улики. Поэтому сегодня я не буду настаивать на вынесении вердикта. Дело остается открытым, а я тем временем проведу самостоятельное расследование…

Я вскочил на ноги.

— В обход жюри присяжных? Разве это допустимо, сэр?

— Коронер имеет право проводить собственное расследование в тех случаях, когда считает это необходимым. Это тот самый случай. Присяжные — юристы, каковым являлся и погибший. Чем меньше эмоций и чем больше здравого смысла будет в расследовании, тем лучше для дела, а это возможно лишь в том случае, если я буду действовать в одиночку. Сядьте.

Я сел, но не сводил взгляда с Харснета.

— А теперь слушайте внимательно и накрепко запомните то, что я сейчас скажу.

Харснет обвел взглядом сидевших в зале. Он говорил медленно, отчего его акцент стал еще более заметен.

— Я не позволю, чтобы слухи об этом убийстве будоражили Лондон. Уже подписан королевский указ, запрещающий публикацию любых статей на эту тему. Все присутствующие обязаны хранить то, что они знают, в тайне, а любопытным давать от ворот поворот. Город нынче и без того переполнен пересудами. Таков мой приказ как помощника королевского коронера, и всякий, кто ослушается его, будет примерно наказан.

Харснет встал. Броун тоже хоть и с трудом, но поднялся.

— Эти слушания объявляются отложенными sine die.[19] Они будут продолжены после того, как в моем распоряжении окажутся новые свидетельства. Всего наилучшего, джентльмены.

Пристав открыл дверь, и коронеры удалились. Сразу же послышался гул голосов.