Отличный парень - Кристина Арноти

Внучка, если бы ты могла мгновенно состариться. Только с возрастом начинаешь ценить жизнь…

Анук произнесла:

— Дед, ты совсем не думаешь о тех, кто сейчас бедствует и терпит лишения.

— Я думаю о себе. Нельзя одновременно стремиться к идеалу и делать деньги. Одно исключает другое.

— Дед, откуда в тебе столько презрения ко всему человеческому сообществу?

— Это объясняется тем, что именно оно способствовало моему коммерческому успеху. Порой я краснею, вспоминая о том, скольких дураков я обвел вокруг пальца. В делах дозволены любые приемы. Сколько честных глупцов я встретил на своем жизненном пути…

— Дед, ты веришь в правосудие?

— Если правосудие защищает твои интересы, то можно верить и ему.

— Дед, а во что ты веруешь?

— Мне кажется, что рай, ад и чистилище существуют. Я боюсь вечности.

— Дед, что бы ты сделал, если бы попал в рай?

— Я преподнес бы в дар изображение скорбящей Божьей Матери кисти какого-либо знаменитого итальянского мастера…

— Дед, что бы ты сделал, если бы ты попал в ад?

— Я бы предложил взятку черту, чтобы он не подкладывал дров в костер под моим котлом…

— Дед, что значит для тебя семья?

— Некий моральный кодекс, который человек сам себе и придумал.

— А родина?

— Капкан для волков! Родина?.. Высокопарное слово для сентиментальных дураков… Повод, чтобы умереть…

— А если убийство совершается в благополучной буржуазной семье? Дед, взгляни на меня! Ты же знаешь, о чем я говорю. Посмотри на меня…

Он только пожал плечами.

— Я не могу ответить на твой вопрос. Убийство? Что это значит? Я умею побеждать. Чаще всего это означает только одно — воровать.

После дедовой кончины отец нашел с помощью юристов какие-то нарушения в тексте завещания, и музей в Довиле так и не был открыт. Город так и не узнал, какое сокровище похитили у него.

7

Анук восклицает:

— О!

Она оборачивается. За ее спиной стоит американец. Он подносит указательный палец к губам. «Тс!», что означает «Тише».

— Не надо кричать. Могут подумать, что вы хотите украсть картину или же я засунул руку в вашу сумочку.

И в самом деле, неподвижные фигуры хранителей музейных сокровищ приходят в движение. Они группируются, качают головами и тотчас расходятся по своим местам. Охранники застывают на месте словно вкопанные, заложив руки за спину и устремив взгляд в зал. И только один из них держится за пояс, словно боится, что у него отнимут оружие.

— Вы испугали меня… — говорит Анук.

— Испугал? При таком количестве охранников? Вы не дождались меня в холле отеля. Не надо было так спешить… Я звонил Дороти, а ее линия была занята. Мне пришлось долго набирать ее номер. Спустившись вниз, я обнаружил, что вы исчезли. Испарились.

— Не стоило так беспокоиться, — произносит девушка.

— Ничего страшного, — ответил он. — Я сказал Дороти, что покажу вам город. Порой она бывает ревнивой, хотя не высказывает этого вслух.

— Вы даете ей повод для ревности?

Он улыбается.

— Красивые девушки окружают нас на улице, на работе и даже в лифте. Среди них бывают такие красавицы… Вот Дороти и ревнует. Слишком много девушек развелось вокруг…

— Почему вы рассказали ей, что познакомились со мной?

— У нас нет друг от друга секретов. Совместная жизнь лишь тогда складывается удачно, когда один супруг не утаивает ничего от другого. Вы еще долго намереваетесь пробыть в музее?

— Я только что вошла, — отвечает Анук.

— Вы сможете вернуться в него завтра, — говорит американец. — К тому времени я уже буду в Нью-Йорке… А здесь красиво. Очень красиво. Завтра будет такой же день. И будет так же красиво, как сегодня.

— Господин…

Немного смутившись, она поправляется:

— Стив… Куда же мы пойдем?

— Куда хотите. Сейчас без четверти одиннадцать утра. В четыре часа дня мне надо навестить больного друга в Аннаполисе. В Нью-Йорк я вылетаю поздно вечером. Самолеты отправляются туда в любое время суток. Как автобусы.

— Ладно, я вернусь в музей завтра, — говорит Анук.

Ей очень хочется повнимательнее рассмотреть американца. Не бросить мимолетный взгляд, а как следует разглядеть его. С таким же восторженным чувством, как ребенок смотрит на украшенную новогоднюю елку.

Он останавливается. Они находятся в галерее, в которой экспонированы скульптуры. В конце зала виднеется ротонда, окруженная колоннами из темного мрамора, с фонтаном в центре. Струи воды ниспадают вокруг статуи маленького мальчика.

— Вас надо тянуть за руку… Как ребенка…

— Я — дочь торговца картинами. В музее мне все интересно. В особенности в таком, как этот… В одном из самых больших в мире…

— Завтра, — говорит он. — Вы все рассмотрите как следует завтра. Но город тоже заслуживает интереса…

Мимо них проходит группа экскурсантов. На секунду они вынуждены посторониться. Наконец Анук может оглядеть Стива с головы до ног.

Американец высок ростом. Его коротко остриженные волосы местами выгорели на солнце.

— Анук, о чем вы задумались?

Он говорит по-французски с сильным акцентом. К Анук возвращается свойственное ей присутствие духа. Он склоняется к ней. Крепкий парень привлекательной внешности. В безупречно чистой светлой одежде.

— Я бы хотела… — говорит Анук.

— Что?

Американец берет ее за руку.

На секунду ее охватывает паника. «Надо поскорее уносить ноги», — проносится у нее в голове.

— Так что бы вы хотели?

Она могла бы ответить, что больше всего на свете ей хочется удрать куда-нибудь подальше от его глаз. С ней происходит что-то удивительное. Ее тянет к этому человеку. И это путает ее. Она не хочет никакой зависимости — ни физической, ни моральной. Он слишком много говорил ей о Дороти, о своем малолетнем сыне, о своей устроенной жизни. Анук вдруг показалось, что за благополучным фасадом скрывается совсем другой человек.

— Я бы хотела выпить кофе…

— На первом этаже есть кафетерий…

Он идет на несколько шагов впереди ее. Почему он так спешит? Молодой человек, похоже, проявляет нетерпение. Почему-то он кажется ей уязвимым. «О чем я думаю? — задается вопросом Анук. — Уязвимый атлет — звучит нелепо. Он такой же мужчина, как и любой другой. По-видимому, меня привлекают его национальные особенности. Акцент, манера поведения. Представители другого народа всегда окружены в наших глазах ореолом таинственности. Они отличаются от нас нравами и привычками. Нас так и тянет все разузнать о них. Неизвестность особенно притягательна для нас».

— Вас не раздражает музыка? — спрашивает Стив.

— Раздражает?

— Да.

— Ну что вы. Совсем нет.

Стив кусает нижнюю губу.

— Вы еще и ногти грызете? — спрашивает Анук.

— Не понимаю, о чем вы говорите…

— Тот, кто кусает губы, часто грызет и ногти. Так говорят.

— Я не грызу ногти, — отвечает американец. — У нас не принято делать замечания другим…

— Простите, — говорит она. — Я сказала, не подумав, только для поддержания разговора. По-французски это называется — чесать языком.

— В Америке не чешут попусту языком, — говорит он. — Для этого нет времени.

Они быстро спускаются по лестнице. Затем они проходят мимо служащей, раздающей посетителям бесплатный план музея.

— Сюда, — произносит Стив. Он ведет ее по длинному коридору. Они входят в кафетерий.

Анук встает в очередь за продвигающимися вдоль прилавка людьми, которые заполняют подносы блюдами с едой. Конечная остановка ждет их у кассы.

— В Америке всегда приходится ждать… Нельзя пройти без очереди.

— Один кофе, — говорит Анук раздатчице кафетерия.

Секунду спустя она стоит с чашкой кофе в руке перед кассой.

Анук делает вид, что ищет деньги.

— Оставьте, — говорит Стив. — Это недорого стоит. Я заплачу.

Они устраиваются за маленьким столиком. Вокруг много народа. Некоторые едят горячее уже с утра.

— Сахару… — предлагает Стив.

Анук кладет сахар в чашку.

— Во Франции тоже пьют много кофе. Однако он более крепкий… Ваш кофе… Однажды я был в Париже… В Латинском квартале… Сен-Жермен-де-Пре… Красиво. Я жил в отеле на улице Гарп.

— Вы учились во Франции? — спрашивает Анук.

Она не знает, о чем говорить со столь любезным собеседником.

— Я провел полгода во Франции. Меня туда посылала армия… На курсы усовершенствования.

— Чем же вы занимаетесь в жизни?

— Служу в одной фирме, — говорит он. — Раньше было интереснее работать. И денег я зарабатывал намного больше. А ваш муж? Чем занимается он? У него, должно быть, высоко оплачиваемая должность, раз он может привезти вас в Вашингтон… И поселиться в таком дорогом отеле…

— Вы тоже остановились в этом отеле, — говорит Анук.