Путь к Софии - Стефан Дичев

— Арестованы крестьяне сожженных Горублян. Сорок три человека.

— Невозможно!

— Все возможно, — сказал Леге. — Вы не были здесь в прошлом году во время восстания. Если бы вы видели, как тогда жгли болгарские селения, вас бы ничто не удивило, сударыня!

— Мне кажется, вы чересчур строги к нашим турецким друзьям! — сказал подчеркнуто любезным тоном генерал.

Неда вздрогнула и, сверкнув глазами, посмотрела на брата, а затем на Леге.

— В условиях инспирированного извне восстания и явно грабительской войны, — продолжал Бейкер, — отдельные эксцессы вполне возможны. Мне кажется, что нельзя упускать из виду главное. Не следует равнодушно воспринимать насилия международного масштаба и проявлять излишнюю чувствительность по поводу мелких происшествий, которые могут возникать то тут, то там...

— Да, вы правы, генерал, — сказал с иронией и с горечью Леге. — Мы живем в мире, где трагедия этих сорока трех несчастных, если применить к ней международные мерки, — капля в море. Так нам следует это понимать?

— Но ведь вы знаете, что они не виноваты, генерал! — воскликнула Маргарет; — Надо что-то сделать! Немедленно...

— Хорошо, — прервал ее резко и нетерпеливо Бейкер. — Я поговорю с Джани-беем, все будет улажено... Отвезти вас в клуб, консул?

— Нет, благодарю. У меня тут фаэтон. Надеюсь, вы не забудете, что послезавтра у меня прием, генерал? Миссис Джексон, я буду особенно счастлив...

— Увы! — драматически развела руками Маргарет и тут же весело рассмеялась. — Столь настоятельно рекомендованный вами врач запретил мне выходить из дому.

— Вы нездоровы? Мы все будем искренне огорчены.

— Пригласите лучше кого-нибудь из наших врачей, — посоветовал Бейкер.

Они попрощались. Леге задержал руку Неды.

— Спокойной ночи! И выбросьте из головы эти мысли, дорогая! — шепнул он ей.

Она отрицательно покачала головой.

— Вы сами рассказали о судьбе моих несчастных соотечественников, Леандр... И видели, с какой насмешкой и пренебрежением ответил генерал. Каково мне было это слышать? И я не уверена, что подобное не повторится...

— Но это глупости, мнительность! Как вы можете так говорить, Неда? Даже и те несчастные живут надеждой, что придет день их избавления... а вы, вы, которая так счастлива!..

— Не будем больше об этом говорить... Я обещала, — сказала она, отдернув руку. — И я приеду к вам.

Он улыбнулся. И, пожелав спокойной ночи, пошел к фаэтону.

— Ну как, все улажено? — спросил ее Филипп, когда она направилась к дому.

Неда не ответила.

На крыльце дома их дожидалась миссис Джексон.

— Какой чудесный вечер! — сказала она. — А этот ваш бездарный лекарь предписал мне целых два дня сидеть дома.

— Я приглашу кого-нибудь из английских врачей, госпожа Джексон…

— Нет, благодарю вас, дорогой Филипп! Я думаю, что вообще обойдусь без врачей.

— Так будет всего лучше, — согласился он тотчас.

Эти два слова: «дорогой Филипп», произнесенные американкой так непринужденно, вызвали у него радостное волнение.

Счастливый, торжествующий, он вошел следом за Маргарет в дом, забыв про сестру. А Неда осталась во дворе. В тишине осеннего вечера она стояла одинокая, запутавшаяся в противоречивых чувствах, которые ранили ее гордость и придавали ее любви к Леандру неожиданный терпкий привкус.

Глава 15

«Бейкер поступил умно, — думал Сен-Клер, едва сдерживая зевоту. — Надо было и мне улизнуть вместе с ним... Столько времени убито!.. А что решают? Топчутся на одном месте! Два батальона отсюда, три батальона оттуда... Никакого размаха... Все ждут приказов из Константинополя, а там полная неразбериха! Да, надо было сбежать и мне...»

Он обрезал кончик новой сигары, зажал ее в тонких губах и некоторое время держал, не закуривая. Он мог отказаться ото всего, только не от честерфилдских сигар. Эти сигары напоминали ему о доме, покинутом много лет назад... милый старый Честерфилд! Бейкер подарил ему целую коробку из своих запасов, и он был ему от души благодарен. Да, Бейкер догадался улизнуть, а он все сидит на этом бессмысленном заседании, курит и уже вряд ли хоть сколько-нибудь вникает в то, о чем говорят вокруг него офицеры.

— Нужны? Хорошо. Перебросьте их. Пять батальонов, — слышал он как в полусне педантичный отрывистый голос Мехмеда Али. По одной интонации можно было его узнать. «Немец. Принял магометанскую веру, завел гарем, а все равно немец. Так, так... В сущности, как мало меняются люди», — лениво размышлял Сен-Клер и посасывал свою сигару, не отрывая взгляда от маршала.

Щуплый Мехмед Али сидел в огромном кресле за золоченым столом. Низко надвинутая на лоб лиловая феска делала его бледную физиономию с бесцветной бородкой еще меньше и бледнее. Вокруг него в прокуренном кабинете расположились двенадцать высших офицеров — турок и английских советников. Они пили кофе, курили и, как казалось утомленному Сен-Клеру, намеревались здесь и ночевать.

— У нас нет ни одного орудия, — жалобным тоном доложил полковник.

— Генерал, объясните! — обратился маршал к Шакир-бею.

— В их распоряжение переданы две полевые батареи, — отчеканил тот. — Батареи находятся в Дерманцах. Но они не позаботились их оттуда вывезти.

Этот подтянутый деловой турок нравился Сен-Клеру. И Бейкеру нравился (они встречались раньше). Если бы все они были такие!

— Что вы на это скажете, полковник? — строго спросил маршал. — Чего вы ждете?

— У нас нет лошадей, ваше превосходительство.

— И дороги плохие... Невозможно добраться до Дерманцев.

— Почините их.

— Трудно. Река... мост...

— Война, полковник!

В голубых глазах маршала было презрение. «И это понятно, — подумал Сен-Клер. — Тупые скоты! Без кнута с ними нельзя... Но как немцы не умеют скрывать своих чувств!»

— Перейдем к другим позициям, господа, — продолжал маршал. — Докладывайте, генерал!

— По сравнению с другими участками там положение самое выгодное, ваше превосходительство. Русские сделали безрассудный бросок вперед, и наши фланги грозят окружением их центру. Вот здесь и здесь!

Шакир поднялся и показал на карте. Его овальное черноглазое лицо так отличалось от бледной физиономии его начальника, что Сен-Клер не мог их не сравнить.

— Только что сообщили по телеграфу, что колонна Дандевиля готовит отступление, господа, — добавил Шакир с радостной интонацией в голосе.

Все зашумели.

— Слава аллаху! — выкрикнул в глубине комнаты сиплый взволнованный голос.

— Да будет так! Да будет так!

— Ободряющее известие! — с улыбкой сказал маршал. — Телеграфируйте: черкесским полкам Фетие и Селимие немедля усилить пехотные части и, в случае если русские отступят, преследовать их вплоть до новых позиций. Есть еще вопросы, господа?.. Может быть, что-то добавят наши друзья? — спросил он совсем другим тоном — любезно, без повелительных интонаций. — Нет? Тогда благодарю вас, господа. До завтрашнего утра!

— Если разрешите, у меня предложение! — сказал вдруг Джани-бей.

Сен-Клер рассердился. Как им не надоело?

Чернобородый, ширококостный, с короткой шеей, похожий на медведя-людоеда, начальник полиции поднялся со своего стула.

— Речь идет о тыле, ваше высокопревосходительство.

Сен-Клер невольно навострил уши.

— За последние дни мы поймали нескольких шпионов! — зычный голос Джани-бея заполнил весь кабинет. — Болгар, конечно. Они переходят через линию фронта и, двигаясь от села к селу, тайком проникают в город.

— Ну и что же?

— Я думал, ваше высокопревосходительство, что больше этого терпеть нельзя и надо принимать меры.

— Какие именно, скажите!

— Прежде всего выселить всех болгар, которые живут в прифронтовой полосе. Тогда шпионам негде будет прятаться...

Раздались одобрительные возгласы.

— А второе касается городов, — покрыл шум голос Джани-бея. — Главным образом Софии.

— Та же мера?

— Выселим самых видных людей, и все подожмут хвосты.

— Этот вопрос надо обсудить отдельно, — сказал Мехмед Али. — Есть еще что-нибудь? Тогда наше совещание продолжим завтра. Вы свободны до завтра, господа. Благодарю вас!

Офицеры шумно поднялись и направились к выходу.

Поднялся и Сен-Клер. Хотя он по-прежнему выглядел равнодушным и вялым, внутри у него все кипело. Он раскусил Джани-бея, понял его маневр: турок не столько целился в болгар, сколько в него самого...

Сегодня у них произошла стычка. Правда, без крика, без взаимных обвинений. Но мрачный, недобрый взгляд Джани-бея говорил ему: из-за твоих фокусов мы упустили гяура... И вот теперь бей решил дать ему реванш и пытается подсунуть Мехмеду Али свой давнишний план. Но только ли потому, что остался нераскрытым агент? Только ли потому, что он, Сен-Клер, высказал предположение, что передать сведения мог и кто-нибудь из высших турецких офицеров? Нет, Джани-бей не раз давал ему понять, что он его терпеть не может и не желает выполнять его распоряжений, что он, полковник, не желает подчиняться ему, майору.