Самая крупная победа - Виктор Пушкин

Заметив это, Вадим Вадимыч предупредил:

— Только уговор: ни в коем случае не думать об этом. А на тренировке поговорим поподробнее, решим, кто войдет в команду, а кому еще рановато. Хорошо?

Я вместе со всеми пробурчал, что да, хорошо, а сам удивился, да как же это можно — не думать?! Отмахнулся от Севы, который все спрашивал о чем-то, машинально простился с тренером и товарищами и, потянув осоловевшего и еле двигавшего от усталости ногами Севу за рукав, тяжело зашагал к дому, точно мне на плечи опустилась невидимая тяжесть.

— Да что ты так медленно? — раздраженно оборачивался я к Севе, у которого то и дело вываливались из рук то лыжи, то палки. — Ну ладно, давай уж мне все.

По лестнице мы еле взобрались — она стала будто еще круче и выше. Сева раз даже чуть вниз не скатился, за меня удержался.

Вышедшая навстречу Денежкина всплеснула руками:

— Батюшки мои! Да где же ты так вывалялся? А его папа перебил ее:

— Ну что ты понимаешь — «вывалялся»! Зато посмотри, сколько они сил набрались! Верно, друзья?

— Угу, — еле выговорил Сева и перевалился через порог, позабыв даже про свои лыжи.

Когда на следующее утро я шел в школу, то в двух шагах ничего не видел — так крутила метель. Она то била в лицо, то, наоборот, подхлестывала в спину. Машины ехали медленно, у них вовсю горели фары, но все равно было плохо видно, точно снег, метавшийся вокруг фар, уносил с собою часть света.

Так же беспокойно было и на душе. Я так и не решил, хотя вчера целый час заснуть не мог, что же все-таки лучше: участвовать в состязаниях или не участвовать. И очень хотелось, и в то же самое время было страшно. И потом: участвовать и проиграть — позор, а не попасть в команду, значит, считаться слабым — тоже позор. Вот и пойми, что лучше.

На уроке физкультуры (он был первым) я решил попробовать свои силы. Попросил Жору, который баловался с волейбольным мячом, прижать его к груди, чтобы по нему можно было стукнуть.

— А, какой хитрый! Давай сначала я!

— Ну ладно, валяй. — Я взял мяч и прижал. — Бей!

Жора оглянулся и, смешно вытаращив глаза, по-девчачьи размахнулся и ударил. Я даже не покачнулся, только слегка напряг мышцы живота, чтобы больно не было.

— Ну вот, теперь держи ты, — сказал я, передавая ему мяч.

И, прицелившись, коротко, без всякого замаха — будто и не я! — ударил справа и испугался, так как Жора вдруг беззвучно открыл рот, а на глазах у него навернулись слезы. Потом он все-таки продохнул, сердито бросил мяч в сторону и пошел прочь.

— Да ты не обижайся! — догоняя, стал уговаривать я его. — Ведь это я не со зла, а для того, чтобы попробовать…

— Чего попробовать? — сразу же насторожился он. Я замялся и кое-как перевел разговор на другое: предложил ему подняться, кто быстрей, на одних руках по канату.

Жора всегда считался здесь чемпионом, запросто всех обгонял и очень гордился этим.

— Ладно, — сразу же смягчившись, сказал он, — давай, — и весело крикнул старосте, чтобы тот был судьей.

Мы подошли к спускавшимся с высоченного потолка толстым и шершавым канатам — лицо у Жоры прямо сияло — и по сигналу «марш» взялись и начали, быстро перехватывая руками и балансируя ногами, подниматься.

Жора сразу же вырвался вперед, и я даже чуть было не отказался от продолжения борьбы. Но, вспомнив, как постоянно говорил нам Вадим Вадимыч, что никакие неудачи вначале не должны огорчать, стал из последних сил перебирать руками.

Вот все ближе и ближе становятся сначала Жорины ноги, потом спина, голова… Стиснув зубы, делаю рывок, и вот уже не он, а я впереди! Вихляясь из стороны в сторону и удерживаясь, чтобы в горячке не помочь себе ногами, первым судорожно дотрагиваюсь до потолка.

— Мо-ло-дец! — услышал я вдруг голос физкультурника. — Оч-чень хорошо! (Он, оказывается, все видел.)

Багровый от напряжения и торжества, обжигая о канат руки, я соскользнул вниз и удивился: все были уже в зале и тоже смотрели на меня, и Лиля!

— И вообще, друзья, — обернулся ко всем учитель, — вот что значит регулярно посещать уроки физкультуры.

Посмотрите, какие у него мускулы стали и какой он вообще сделался сильный!

Я смущенно глядел в пол, а в душе все пело: «Все видели! Все смотрели!»

А Жора, еще более обиженный и обозленный, хмуро отходил от каната.

Он целый урок, явно недоумевая, глядел на меня и, наверно, думал: «Отчего это в самом деле у него все стало так хорошо получаться? Раньше был так себе, никто и внимания-то не обращал, а теперь в пример все время ставят».

А я почувствовал себя таким сильным, что готов был ну вот хоть сейчас на ринг выйти! Но это сразу же прошло, как только я приехал во дворец и вошел в раздевалку.

Лица у ребят были пасмурные.

Вадим Вадимыч с каким-то нарочитым задором поздоровался с нами и, зябко потирая руки, сказал:

— Ну вот уж теперь, братцы, я вам могу сказать точно: состязания будут в конце месяца. Так что с сегодняшнего дня мы с вами и начнем к ним готовиться…

Я покрепче сжал кулаки, чтобы не дрожали пальцы. Потом Вадим Вадимыч сказал, что теперь наши тренировки будут строиться совсем по-иному.

— Раньше мы как? Вначале делали гимнастику, постепенно разогревая мышцы, потом повторяли разученные на прошлых тренировках приемы, знакомились с новыми и лишь после этого надевали перчатки и шли на ринг, чтобы проверить и закрепить там все разученное. Верно?

Все хмуро ответили, что верно.

— Теперь же будем сначала разогреваться — два раунда боя с тенью! — и после этого сразу на ринг для спарринга, то есть уже не для учебного, а для тренировочного боя. Ясно?

Мы все опять кивнули.

— В общем, все будет, как в настоящих боевых условиях, где вам придется сразу же втягиваться в поединок, не тратя до этого слишком много энергии. Понимаете? — спросил Вадим Вадимыч и, не дав никому ответить, радостно воскликнул: — И, главное, соревнования будут в нашем Круглом зале! А как гласит народная мудрость? В своем доме и стены помогают! — весело закончил он и посмотрел прямо на меня.

— П-помогают… — без всякого энтузиазма ответил я. В этот момент я даже забыл, как страстно мечтал выступить в этом самом Круглом зале. Осторожно оглядел ребят: не замечают ли они, что со мною творится. Никто не обращал на меня абсолютно никакого внимания — все как-то чересчур внимательно слушали и смотрели на тренера.

— Да! — спохватился Вадим Вадимыч. — Между прочим, чтобы никаких изменений в режиме! — и строго предупредил, чтобы мы ели, пили, спали, учились, как всегда, и не особенно думали о предстоящих встречах. Вот только, пожалуй, неплохо бы употреблять поменьше жидкости: чаю, воды, супу. От этого в каждом из нас станет меньше лишнего весу, отчего мы, оказывается, все только выиграем, так как будем значительно легче чувствовать себя в бою.

— Ну, сами прикиньте, физику-то знаете, — говорил он, — что получится, если, скажем, пронести пять метров лишний килограмм. Сколько бесполезной работы совершится при этом?

— Пять килограммометров… — обиженно, что задают такие детские вопросы, пробурчал Мишка.

— Вот видите! — обрадовался Вадим Вадимыч. — А на ринге? Да там вам придется зря таскать этот самый лишний килограмм уже не пять метров, а пять, а то и все двадцать пять километров, а значит, и совершать во много раз больше ненужной, совершенно бесполезной работы. А зачем нам такая самодеятельность? Уж пусть лучше все те калории послужат нам для победы. Ведь верно?

— Ве-е-рно!.. — нестройно полетело в ответ.

— Но только чтобы разумно: не голодать и не испытывать жажды. Договорились? — Вадим Вадимыч сделался строгим. — Впрочем, я и так сразу же замечу, кто переборщит: к состязаниям спортсмены всегда приходят свежие, сильные, с хорошим, жизнерадостным настроением, а тот, кто перегнет палку, наверняка будет вялый, унылый, и придется такого отстранить от участия в боях. А теперь скажу, кого мы, посовещавшись со старостой, решили включить в число выступающих.

Вадим Вадимыч, вытащив из кармана и развернув хрусткий лист бумаги, начал читать. Те, чью фамилию он называл, радостно вспыхивали и опускали голову.

Вот, сдерживая довольную улыбку, потупился Борис, потом Комаров, Мишка — он последнее время совсем повеселел, так как с помощью Бориса все свои тройки исправил, — и еще трое. Я стиснул зубы, чтобы они не стучали. Да неужели же я… да неужели же все-таки меня?.. Вспыхнул — Вадим Вадимыч назвал и мою фамилию и даже посмотрел с таким видом, точно говорил: «Вот видишь, какое доверие мы тебе оказываем, так что старайся!»

«Ой, да уж я теперь!..» — опуская голову и принужденно кашляя, думал я, чувствуя, как меня всего наполняет чувство радости и гордости. Но вслед за этим стал охватывать страх.

Вадим Вадимыч кончил читать, сунул листок обратно в карман и сказал: