Хроники крови. Пенталогия (ЛП) - Хафф Таня

На другом конце линии его напарник вздохнул столь глубоко, что задребезжали провода телефонной линии от Торонто до Кингстона.

— Разумеется, выкладывай. Чего ради стал бы ты мне иначе звонить?

— Мне бы хотелось, чтобы ты позвонил в Хамбер-колледж и поговорил бы с кем-нибудь на факультете санитарного просвещения о некоем Томе Чене, который недавно подавал заявление для приема на специальность распорядители похорон.

— Хамбер… Факультет санитарного просвещения… Том Чен… Ладно. Что именно хотелось тебе выяснить?

— Все, что им известно.

— Об этом Томе Чене?

— Нет, конечно, о смысле жизни. — Майк, хотя собеседник и не мог его видеть, обреченно закатил глаза. — Имя вымышленное, но это обстоятельство не должно повлиять на твое расследование. И эту информацию мне хотелось бы получить как можно быстрее.

Провода снова жалобно заверещали.

— Разумеется, в последнем я не сомневался. Как она держится?

— Вики?

— Нет, ее мать, кретин.

— Примерно так, как следовало ожидать, учитывая сопутствующие обстоятельства.

— Да… Ну что ж… — Последовала пауза, во время которой рассматривались эти сопутствующие обстоятельства. — Стало быть, ты намерен оставаться в квартире, где жила мать Вики, как минимум еще пару дней?

— Думаю, что так. Знаешь номер телефона?

— Позвоню за твой счет.

— Жалкий шотландский скряга, — пробормотал в ответ Селуччи и повесил, улыбаясь, трубку.

Дэйв Грэм — отличный коп и верный товарищ. Вот ведь странно — за исключением увлеченности работой, у них не было ничего общего, а их партнерство оказалось на редкость успешным и без каких-либо осложнений.

«Без каких-либо осложнений; это как раз то, с чем мне хотелось бы сталкиваться как можно чаще. — Майк направился в кухню и подошел к кофеварке. — Покойной матери Вики придется оплатить еще несколько счетов за междугородние переговоры. Какой-то тип, сам мертвый, убивает занимающихся любовью подростков. А в стенном шкафу скрывается вампир».

Он замер на полушаге.

«Совершенно беспомощный вампир в стенном шкафу».

Даже если дверь заперта с внутренней стороны, сейчас было бы довольно просто избавиться от соперника. Сохранить Вики только для себя. И всего-то надо было только немного солнечного света.

Селуччи вздохнул и занялся кофейником. Фицрой слишком умен и прожил на свете достаточно долго, так что вряд ли он остался бы в этом стенном шкафу, если бы опасался, что ему угрожает опасность. Майк покачал головой, не сомневаясь в проницательности вампира, и поднял кружку с кофе вверх, салютуя ему.

— Спи спокойно, ты, королевский ублюдок.

*

Потирая виски, Вики шумно выдохнула. Адреналин в ее крови иссяк, и она чувствовала себя невероятно уставшей. Физическое истощение она смогла бы вынести, неоднократно справлялась с такими испытаниями в прошлом, но эмоционально ощущала себя так, словно с нее целый день сдирали кожу, а потом еще и посыпали сверху солью.

Начала все это доктор Брайт, с ее внезапным сочувствием, а затем дело завершил доктор Девлин. Он испытывал более чем нежные чувства к ее матери и, все еще потрясенный ее смертью, как типичный ирландец, долго изливал ей свою непомерную скорбь. Вики, осознав, что не сможет его остановить, сидела с сухими глазами, в то время как профессор — мужчина среднего возраста — жаловался на жестокость судьбы, рассказывал, как ему нравилась Марджори, как все ее уважали, и продолжал подробно излагать, как гордилась Марджори Нельсон своей дочерью. Вики знала, как остановить его. «Иногда, — говорил им инструктор в полицейской академии, — вы должны дать возможность человеку, которого расспрашиваете, говорить все, что ему вздумается. Позвольте ему высказаться на любую тему, мы научим вас, как отделять зерно от плевел. Но иногда вы должны прервать его и направить разговор в нужном вам направлении…» Но она просто не могла сделать этого.

Ей не хотелось слушать, какой удивительной личностью была ее мать, насколько все они полагались на нее, как им всем будет ее недоставать, но отказываясь слушать, она бы чувствовала себя предателем. Она и так предостаточно уже натворила.

Коробка с личными вещами, которую она забрала из офиса, стояла с обвиняющим видом на краю кофейного столика. Вики была не в состоянии сделать с ней ничего иного, как только принести с собой в квартиру, и даже это далось ей нелегко.

И тут же она осознала, что Селуччи только что задал ей какой-то вопрос, а она не имела ни малейшего представления, о чем он спрашивал.

— Извини, — сказала она, поправляя очки с такой силой, что сдвинула их на лоб.

Майк обменялся взглядом с Фицроем и, хотя она не смогла точно уловить содержания таящегося в них вопроса, их предположения явно ее не порадовали. Вики едва могла справиться с каждым из них по отдельности. На данный момент, объединившись, по любому вопросу они одерживали над ней верх.

— Я спросил, — повторил он отчетливо, — о подопечных доктора Брайт. Ты говорила нам, что у нее есть группа из нескольких аспирантов. Существует ли вероятность, что они выполняют под ее руководством какую-либо работу?

— Сомневаюсь. Согласно словам миссис Шоу, когда я вернулась к ней после разговора с доктором Брайт и снова коснулась списка встреч, назначенных на сегодня, одна из них имеет отношение к каким-то бактериям, другой занимается чем-то связанным с компьютерами, а еще один, и здесь я ее перефразирую, — это какой-то тупица, который не в состоянии понять, чего он сам хочет. Я все же… — Селуччи открыл было “рот, но она продолжила прежде, чем тот смог заговорить: — Завтра утром мы начнем проверку этих фактов.

Генри, сидевший в кресле, наклонился вперед, лицо его, как она начала осознавать, приняло выражение, какое появлялось, когда вампир выслеживал добычу.

— Так ты подозреваешь доктора Брайт?

— Не знаю уж, что о ней и думать. — Перебирая в памяти разговор с ученой дамой, Вики будто снова услышала, как она спокойно произносит: «Это просто удивительно, насколько вы напоминаете вашу мать». Что не соответствовало действительности в лучшие времена и было уж вовсе сомнительным теперь, когда ее мать была мертва. — Она обладает редкостной самоуверенностью, этого ей точно не занимать, немалым интеллектом и высокой квалификацией, но все без исключения твердят о том, каким блестящим администратором она является. — Женщина пожала плечами и тут же раскаялась, что позволила себе этот жест: было такое ощущение, что плечи придавила стотонная свинцовая тяжесть. — И все же, пока нам не известно, что она абсолютно точно

к этому непричастна,

доктор Брайт остается в списке подозреваемых. Однако я считаю, мы можем полностью исключить из него доктора Девлина.

— Почему?

— Потому, что он никогда бы не смог сохранить в тайне столь неординарный предмет исследования. Если бы он принимал

в этом

участие, — Вики произнесла совершенно безобидное местоимение как проклятие, — он не смог бы удержаться, чтобы не разболтать об этом всему свету. Кроме того я поняла, что он — благочестивый ирландский католик, а до недавнего времени они выступали даже против обычного вскрытия.

— Но ведь он тоже ученый, — заметил Селуччи, — И мог просто удачно разыгрывать свою роль.

— Ведь весь мир — это сцена, — тихо продолжил Генри, — а мы — всего лишь актеры

[4]

.

Майк закатил глаза.

— И что это должно означать, хотел бы я знать?

— Только то, что, если вы беседуете с человеком, несущим за что-либо ответственность, он непременно начнет вам лгать.

— Вот потому-то мы собираем массу разнообразных свидетельств, Фицрой. Чтобы выделить лжецов. Мы сегодня вечером знаем больше, чем вчера, и завтра узнаем больше, чем теперь. В конце концов, правда всплывет наружу. Ничто не останется тайным навечно.