Воин - Дмитрий Колосов

Спальня Сомрис отличалась изысканностью отделки, свидетельствовавшей о хорошем вкусе царицы амазонок. Размеры ее были невелики, но здесь уместилось все, что могло потребоваться хозяйке или ее гостю. Добрую треть спальни занимала огромная кровать с балдахином. Очертания ее терялись в облаке воздушной кисеи, мягко окутывавшей окованные серебром бока. Кровать стояла на двенадцати ножках, вырезанных в форме обезьяньих лап. Сбоку от кровати располагалась ширма, а рядом с ней золоченый столик, заставленный блюдами и кувшинами, узрев которые, Конан перестал интересоваться прочими предметами обстановки. Проверив содержимое кувшинов на запах, киммериец выбрал один из них и не ошибся — то было красное вино, особенно любимое им. Истомленный жаждой Конан припал к этому сосуду и поставил его на место лишь после того, как последние капли вина исчезли в варварски ненасытной глотке.

И лишь сейчас киммериец увидел царицу. Увлеченный поглощением вина он не успел заметить откуда она взялась — из-за ширмы или из другой комнаты. Впрочем, это было совершенно неважно. Взгляд Сомрис был красноречив.

— Однако ты пьешь… — протянула она.

— И еще ем, — сообщил киммериец. — А иногда, когда я выпью и поем, меня тянет к женщине.

— Надеюсь.

Сомрис провела рукой по облаченному в тончайшую шелковую рубашку телу. От шеи до бедра, продемонстрировав сладострастный изгиб талии. Киммериец вновь отметил, что с левой грудью у амазонок не все в порядке.

— Полагаю, что могу поесть или я не должен прикасаться к еде без разрешения женщины? — вызывающе спросил варвар.

— Я разрешаю, — мгновенно ответила амазонка.

Конан хмыкнул и принялся за еду. Наблюдая за тем, как киммериец жадно насыщается, царица в волнении гладила свое тело руками.

— Если твой любовный аппетит хотя бы вполовину сравним с аппетитом телесным, эта ночь обещает мне бездну наслаждений, — как бы про себя заметила амазонка. Конан не посчитал нужным ответить на ее слова, зная, что куда сильнее в деле, нежели в разговоре. Царица тем временем возбуждалась все более. Облизав чувственные губы языком, она сказала:

— На этом ложе до тебя побывали многие. Некоторые из них были достаточно приятны, но ни один не смог подарить мне то неземное наслаждение, которое зовется любовью. Когда Кхар Уба рассказал мне о великом воине Конане, я поначалу сомневалась. Ведь маг не таил, что тебе уже за шестьдесят. А что такое мужчина в шестьдесят? Он уже немощен. Он не может ни поднять меча, ни любить женщину. Но Кхар Уба сказал мне, что ты совершенно другой, что даже в столь преклонном возрасте ты сможешь одолеть в схватке десятерых мужей и утолить любовную страсть самой пылкой женщины. Он столь много рассказывал мне о твоих подвигах, что я поверила ему. Поверила и приказала доставить тебя в Аржум. И, похоже, я не ошиблась.

— Откуда Кхар Уба узнал обо мне? — поинтересовался Конан.

— Он рассказывал, что прежде долго жил в гиборийских странах, где много слышал о подвигах киммерийца Конана. Долгими вечерами, а они особенно долги, когда рядом нет достойного мужчины, он рассказывал мне о твоих приключениях. Я наизусть помню эти рассказы: как ты был пиратом и вожаком мунганов, как ты служил в гвардии Турана и командовал гвардией царицы Тарамис, как ты захватил трон Аквилонии и сумел отстоять его от происков враждебных тебе королей и могущественных волшебников.

Киммериец грозно нахмурил брови.

— Так значит Кхар Уба сам предложил тебе похитить аквилонского короля и доставить его в Амазон?

— Да, это была его идея.

— Проклятый лжец! А он заявил мне, что повиновался твоему приказу.

Сомрис не стала отрицать и этого, не замечая, что противоречит сама себе.

— Да, он поступил так по моей воле.

И тут Конану пришла в голову удивительная мысль. Он даже на мгновение прекратил жевать.

— Скажи мне, царица, если Кхар Уба столь могущественный маг, то почему он служит тебе?

— Я сама не раз задавалась этим вопросом, — нахмурив лоб, промолвила Сомрис. Он утверждает, что прогневал Черного Ормазда и в наказание бог приказал ему тридцать лет выполнять все повеления царицы амазонок.

— Странное наказание, — пробормотал Конан.

Царица подошла к нему и коснулась рукой мускулистой груди.

— Тебе не кажется, что мы тратим слишком много времени на разговоры?

Вместо ответа Конан привлек ее к себе и крепко поцеловал в губы.

Наполненная страстью и бурными ласками ночь пролетела стремительно. Утренние лучи застали любовников лежащими на смятой постели в объятиях друг друга. Сомрис светилась от счастья и познанного наконец наслаждения. Конан, напротив, чувствовал себя словно выжатый лимон.

Положив руку на бурно вздымающуюся правую грудь царицы киммериец словно невзначай заметил:

— Кхар Уба сказал мне, что ты отняла у него волшебный перстень. Во время моих скитаний мне однажды попадался похожий. Если ты не прочь, я хотел бы взглянуть на него. Или, может, ты боишься, что я воспользуюсь его силой и убегу?

Счастливо улыбаясь царица ответила:

— Я не боюсь. Я люблю твою страсть и твою силу, король, и уверена, что я не та женщина, от которой можно с легкостью отказаться. Но у меня нет этого перстня. Я отдала его Горгии, которой легче сохранить сокровище от злых рук в лесной чаще.

Сказав это царица, вновь прильнула к Конану, который уже был далек от мыслей о любовных утехах. Ему позарез был нужен перстень…

Прошло много месяцев с тех пор, как Конан очутился в Амазоне. Несмотря на все старания королю никак не удавалось вернуться в родную Аквилонию. Амазонки стерегли его пуще собственного глаза, а Сомрис в утешение постоянно твердила, что как только она разрешится от бремени, признаки которого почувствовала после первой же любовной ночи, Конан будет торжественно препровожден в Куш, где сможет сесть на корабль и достичь берегов Аргоса. Королю пришлось смириться и терпеливо ждать истечения срока, отведенного природой женщинам.

Жизнь в Аржуме не отличалась особым разнообразием. Лишь изредка устраивались охоты на гепардов или косуль, в которых принимал участие и Конан. Несколько раз амазонки организовывали набеги на близлежащие княжества. Конана в эти дни стерегли особенно тщательно.

Время тянулось невыносимо тягуче, киммериец изнывал от скуки. Как правило, день проходил в бесцельном шатании по городу. Независимый вид Конана раздражал амазонок, их бессильная злоба немного развлекала варвара. Вечерами к нему непременно приходил Кхар Уба с кувшином вина и они проводили время за беседой.