Болонская кадриль - Шарль Эксбрайя

Карло Коррадо набрал в легкие побольше воздуха — слишком много накипело у него на сердце, с тех пор как Антонина его разбудила.

— Синьор француз, надеюсь, вы поверите, что я не испытываю никакой особой враждебности к вашим соотечественникам и какие бы странные дела ни творились по ту стороны Альп, мне это безразлично? Откровенно говоря, меня это не касается. Нейтралитет, синьор, я соблюдаю строгий нейтралитет. Зато я не потерплю и не позволю, чтобы некий француз пересек границу наших двух стран с единственной целью опозорить сержанта Карло Коррадо!

— Уверяю вас, сержант, вы заблуждаетесь!

— Scusi, синьор!.. Я спокойно жил в Мольо, не строя никаких честолюбивых планов и радуясь, что у меня есть жена, которая чтит меня, как самого Господа Бога, вновь пришедшего на землю. Я гордился уважением начальства и доверием подчиненных и полагал, будто с честью ношу форму. Ma gue! Но вот на моем ясном, незамутненном горизонте появляетесь вы, и жизнь мгновенно становится адом кромешным!

— По-моему, вы слегка преувеличиваете, сержант…

— Синьор! Меня вытаскивают из постели и заставляют тащиться в Капуцци посреди ночи! Там я оказываюсь в окружении каких-то сумасшедших и призраков. В меня стреляют, разбивают голову, а на рассвете выпроваживают, чуть ли не обвиняя, будто я полез не в свое дело. Но едва я возвращаюсь домой в надежде на заслуженный отдых, как снова вынужден вставать с постели, ссориться с Антониной… И ради чего? Чтобы, приехав, обнаружить вместо пленника пустое место! По-вашему, это серьезно, синьор?

— Серьезно? И даже очень, сержант! Вы даже не представляете, до какой степени…

— Grazie![17] Не хватало только, чтобы вы обозвали меня дураком! Но теперь и это сделано! Grazie tanto[18], синьор!

— Да нет же, сержант, я не это имел в виду! Женщина, привязанная к кровати, никак не могла освободиться сама. Правда, Эмиль?

— Совершенно исключено, месье.

— Стало быть, ее кто-то освободил! А значит, люди, которые были здесь ночью, все еще неподалеку.

— Тот рыжий человечек, что грозил мне револьвером, а потом отшвырнул на кровать? Ну, уж его-то я поймаю! У нас с ним свои счеты!

Охваченный воинственным пылом сержант, позабыв о нанесенных обидах, потащил Морано в сад, где, быть может, скрывался Роналд Хантер.

Тоска и Санто видели, как карабинеры бросились в сад, и не преминули удивиться отсутствию Наташи. Узнав от Жака о побеге пленницы, Фальеро стал уговаривать Тоску прогуляться. Он мечтал хотя бы на часок-другой избавиться от невыносимой атмосферы виллы, от навязчивого присутствия Субрэя и от периодических, но всегда неожиданных набегов представителей Великобритании, Соединенных Штатов и Советского Союза. Все это изрядно отравляло существование молодожену, жаждущему побыть наедине с супругой.

Тоска согласилась, но сначала заставила Жака пообещать, что без нее он не станет лезть на рожон. Молодой человек поспешил успокоить ее:

— Не волнуйтесь, Тоска. Я воспользуюсь вашим отсутствием и немного отдохну. Мне это совсем не повредит. Впрочем, ради пущего спокойствия я спрячу знаменитый кейс в стиральной машине. Где-где, а там наши друзья не станут искать, даже если они снова явятся!

Тоска решилась уйти вместе с мужем, лишь получив от Эмиля заверения, что он позаботится о Жаке как о родном сыне. Фальеро это не доставило никакого удовольствия.

Мортон и Хантер, выскользнув из дома после того, как Наташа попала в руки противников, вернулись на прежний наблюдательный пост, покинутый ими час назад ради новой неудачной экспедиции. Однако оба отличались упрямством и не желали так легко отказываться от добычи. Они видели, как Наташа прыгнула с балкона и убежала, но, не заметив у нее в руках кейса, продолжали спокойно сидеть под кустом. Потом появились карабинеры.

— Опять они! — проворчал Роналд.

— Ну, эти нам не опасны! — успокоил его Майк.

— Все равно помешают…

— Нет… если только я не захочу…

Поглядев, как его спутник сжимает здоровенные кулачищи, Хантер невольно содрогнулся. То, что карабинеры вдруг опять выскочили из дома и, словно ищейки, начали прочесывать сад, привело обоих агентов в полное недоумение.

— Как, по-вашему, Майк, что это они затеяли? — спросил англичанин.

— Нас ищут…

— И, думаете, не найдут?

— Я бы не советовал, если у них есть семьи…

Потом из дома, взявшись за руки, вышли Тоска и Санто. Хантер, явно чувствующий себя все менее уверенно, мрачно заметил:

— Что, они тоже — по наши души?

— Кто? Эта парочка? Ну, эти заняты друг другом, так что им не до нас… Похоже, нам нарочно облегчают работу…

— Что вы имеете в виду, Майк?

— То, что Субрэй остался один…

— Не считая дворецкого!

— С ним мы тоже разберемся… Этот тип меня чертовски интересует… Ну, пошли, что ли, Ронни?

— Я пойду за вами!

Они встали, но почти тут же Роналд выругался и спустился на колено, завязывая шнурок. Мортон, не раздумывая, треснул его по затылку, и англичанин без единого вздоха повалился носом в булыжник.

— Sorry, Ронни… но ведь и вы недавно подставили мне подножку, а? Так что я не хочу давать вам еще один повод… Тут может быть только один победитель, и с вашего позволения им стану я.

Майк подтащил Хантера к небольшому деревцу и тщательно привязал к стволу, но, будучи по натуре добрым малым, не стал забирать у него револьвер. Он вовсе не хотел унижать коллегу.

Эмиль хлопотал на кухне. Поскольку другой прислуги в доме не было, ему приходилось всю работу выполнять самому. Сейчас он готовил оссо буко из продуктов, привезенных с виа Сан-Витале. Это его коронное блюдо! Он как раз успел тщательно обвалять в муке кусочки телятины и с любовью уложить в большую медную кастрюлю, хорошенько смазанную маслом, когда за спиной неожиданно послышался насмешливый голос:

— Наверняка получится очень вкусно, а, старина?

Метрдотель неторопливо оглянулся. Судя по всему, появление Мортона его нисколько не взволновало.

— Мы так и думали, что это вы, — бесстрастно заметил он.

— Почему?

— Только американцы так дурно воспитаны, чтобы назвать дворецкого «стариной». Прошу прощения, но, если вы намерены и впредь продолжать всякие нелепые фокусы, нам лучше выключить плиту — иначе мясо может подгореть.

— Продолжайте в том же духе, и вам самому жарко станет!

Эмиль поклонился:

— Мы видим, в Вашингтоне любят плоские каламбуры?

— Довольно! Вы перебарщиваете, старина! Я, конечно, парень не злой, но всему есть предел… Садитесь!

— На колени к синьору?

— Ну-ну, валяйте дальше! Делайте из меня дурака! Только не жалуйтесь, коли схлопочете по носу!

— А что же нам делать в таком случае?

— Я, кажется, уже велел вам сесть!

Заметив, что Мортон нервно сжимает револьвер, Эмиль решил больше не испытывать его терпения.

— А теперь?

— Заткнитесь, пока я вас буду привязывать. Чего-чего, а тряпок тут хватает!

— Странные у вас в Америке развлечения…

Майк привязал дворецкого к стулу, заткнул ему рот и, умиротворенный, пошел искать Субрэя. Это не заняло много времени — француз мирно спал на кровати. Мортон быстро обшарил комнату, надеясь добраться до кейса без посторонней помощи. Однако поиски успеха не принесли, и американцу все-таки пришлось разбудить Жака.

— Ну и упрямый вы тип, как я погляжу! — не удержался Субрэй.

— Да. Отдадите вы мне кейс добровольно?

— Нет.

Мортон сокрушенно вздохнул.

— Вам нравятся такого рода упражнения?

— Но вас, кажется, никто не заставляет…

— Не болтайте глупостей, Субрэй. Вы отлично понимаете, что я не уйду из этого дома без чертежей профессора Фальеро, даже если мне для этого придется вас убить!

— Моя смерть не поможет вам найти чемоданчик.

— Смерть, может, и нет, а вот то, что ей предшествует…

— А-а-а, понимаю… вы собираетесь меня пытать?

— С огромным сожалением… Вас оглушить или вы обещаете не сопротивляться, пока я вас буду связывать?

— Предпочитаю получать по башке как можно реже… Так что вяжите на здоровье.

Американец связал Субрэя, пуская в ход все, что попадалось под руку, в том числе и галстук Жака. Француз выглядел совершенно спокойным, зато Мортон чувствовал себя явно не в своей тарелке.

— А теперь слушайте внимательно, Субрэй: мне нужны документы, и я готов получить их любой ценой. Короче, лучше б вы сразу признались, куда их спрятали. Ну, куда вы девали этот проклятый кейс?

— Значит, вы советуете мне предать своих?

— Нет, лишь признать, что на сей раз вы проиграли.

— А я в этом совсем не уверен, Мортон!

— Что ж, как хотите, Субрэй. Клянусь вам, я далеко не садист, но раз надо применить суровые меры, я их применю!

— Валяйте, приятель!

Американец замялся.

— Субрэй… не вынуждайте меня вас пытать… Прошу как о дружеской услуге. Я всегда терпеть не мог такие вещи…

— Но, по-моему, вас ничто не заставляет…