Похищение Бет - Ребекка Маддимен

— Тут ей меньше часа, — сказал он, глядя на снимок. — А я смог увидеть ее, только когда ей исполнилось уже почти три недели.

Он взглянул на детектива, и по лицу его промелькнула какая-то тень. Гарднер в душе посочувствовал ему, подумав, как он, должно быть, сожалеет о своем решении отказаться от Бет.

Гарднер вышел из этого дома примерно через полчаса. На вопросы по поводу взаимоотношений Саймона с Эбби и Бет тот ответил, что они были прекрасными. Насчет Пола Саймон сказал то же, что и вчера: он знал его совсем плохо. Что касается Джен, то ее он знал еще меньше. Накануне вечером он вообще увидел ее в первый раз, но они не разговаривали.

Когда Гарднер уже шел к машине, раздумывая над тем, что его главная версия, похоже, зашла в тупик, в кармане зазвонил телефон. Пришли результаты анализа ДНК.

Глава 36

Эбби смотрела на проплывающие по небу тучи. После ухода Саймона она поднялась по лестнице в спальню дочки и села посреди разбросанных на полу мягких игрушек, чувствуя себя одинокой как никогда в жизни. Даже более одинокой, чем в тот момент, когда узнала о смерти родителей. Часы на стене в виде кота с раскачивающимся хвостом-маятником мерно отсчитывали минуты, которые оставались до того момента, когда она наконец узнает, жива ли ее дочь. Она думала, будет ли кто-нибудь рядом, когда она выяснит это, или теперь она всегда будет одна. Может, с этих пор вся ее жизнь будет выглядеть именно так? Пустым домом с пустой детской колыбелью?

Через некоторое время она взяла телефон и позвонила Джен.

— Почему ты мне ничего не говорила? — спросила та. — Поверить не могу, что за все это время ты и слова об этом не сказала.

— Я хотела, но не смогла, — призналась Эбби. — Думала, это будет как-то странно из-за того, что вы с Полом раньше были вместе.

— Мы с Полом? — переспросила Джен. — Пол интересует меня в этой ситуации меньше всего. Ты моя лучшая подруга. И должна была мне все рассказать.

— Я знаю, — ответила Эбби, и слезы покатились по ее щекам. — Это я все испортила. Я люблю Пола. Правда люблю. И я не хотела причинять ему боль. Я просто… Жаль, что уже ничего нельзя изменить.

— Я все понимаю, детка, — успокоила Джен. — Он у тебя?

— Пол? — удивилась Эбби.

— Нет, Саймон. Это ведь был он, верно?

— Да, — сказала она. — Он ушел. Здесь я тоже все испортила. Фактически я обвинила его в том, что это он забрал Бет.

— Ты и вправду так думаешь?

— Нет, — заверила Эбби. — Нет. Он не мог.

— Если хочешь, я приеду.

Эбби ответила не сразу.

— Нет, — наконец сказала она. — Я в порядке.

Она выглянула в окно. Все на улице было каким-то неподвижным. Облака словно примерзли к своим местам на небе, и Эбби уже начало казаться, что она умерла и сидит в странной пустой Преисподней, как вдруг звонок в дверь вернул ее к реальности.

Эбби бегом кинулась вниз, надеясь, что человек, который стоял сейчас за дверью, кто бы он ни был, спасет ее от мучений.

Распахнув дверь, Эбби увидела на крыльце Гарднера, который выглядел уставшим и неухоженным, как будто несколько дней не спал и не брился. Она впустила его в дом и в ожидании того, что сейчас услышит, крепко обхватила себя руками. Он заговорил через секунду, которая показалась Эбби вечностью.

— Мы получили результаты экспертизы, — сказал он.

2010

Глава 37

«Растет тревога по поводу судьбы семилетней Челси Дейвис из Редкара, которая пропала четыре дня назад. Несмотря на усилия более полутора сотен полицейских и десятков добровольцев из местной общины, до сих пор никаких следов Челси не обнаружено. Детективы провели поквартирный опрос местных жителей и с помощью собак-ищеек обследовали более двух тысяч частных домов и участков. Было остановлено и опрошено более тысячи автомобилистов.

Вчера вечером мать Челси, Джил Хофман, выступила по телевидению с эмоциональным обращением, умоляя вернуть ее дочь.

«Я очень люблю свою дочь, — сказала мисс Хофман, — и сделаю все, лишь бы вернуть ее домой. Ради нее я готова умереть».

Мисс Хофман подняла тревогу в среду вечером, когда Челси не пришла домой. Немедленно, с привлечением полиции всего региона, начались поиски, которые возглавил детектив-инспектор Майкл Гарднер из полиции Кливленда. Сегодня инспектор Гарднер сделал следующее заявление:

«Мы опасаемся за безопасность Челси. В случаях когда речь идет о детях или беззащитных взрослых, фактор времени имеет решающее значение. Поэтому мы призываем всех, кто обладает какой-либо информацией, немедленно обращаться в полицию Кливленда».

Инспектор Гарднер вел дело о пропаже Бет Хеншоу в 2005 году. Бет, которая также была родом из Редкара, на момент похищения было восемь месяцев. Ее так и нашли».

Эбби швырнула газету туда, откуда взяла ее, — на холодный каменный парапет. Лицо Челси Дейвис за последние несколько дней она видела так часто, что оно буквально въелось в память. Она сталкивалась с ним, как только включала телевизор или открывала газету. Когда какая-то журналистка позвонила ей и попросила прокомментировать это событие, Эбби сначала хотела просто повесить трубку. Бет их не интересовала, им нужно было ее мнение о Гарднере. А в эти игры она играть не собиралась. С другой стороны… Возможно, газетчики могли ей помочь и напомнить миру о существовании ее маленькой девочки.

Она взглянула на группки людей на пляже: парочки, держащиеся за руки; подростки, подначивающие друг друга полезть в ледяную воду холодного Северного моря; дети, гоняющиеся за собаками, которые, в свою очередь, гоняются за мячами.

Солнце, каким бы слабым оно ни было, готовилось завершить этот день — как и мамочки, которые уже начали собирать разложенные на песке одеяла, детские ведерки и лопатки. Она ужасно проголодалась и боролась с искушением купить на автостоянке гамбургер, но не хотела никуда двигаться, пока пляж полностью не опустеет. До тех пор, пока не отсканирует каждое лицо, она будет сидеть на месте и продолжать наблюдение.

Эбби сунула руку в карман, и пальцы ее наткнулись на пачку конвертов. Ей больше не нужно было заглядывать в эти письма, чтобы вспомнить, о чем в них сказано. Запомнить их содержание было несложно. Они были очень короткими и всегда одинаковыми. Три записки, по одной в год, начиная с момента исчезновения Бет, а потом ничего. Потом все просто оборвалось. Она не знала, что это может означать.

Запахнув поплотнее куртку, она искоса смотрела, как ветер поднял рядом небольшую песчаную бурю. В ее сторону направлялась семья из трех человек. Дети, несмотря на уговоры матери, побежали вперед. Эбби переключилась на их лица, но мальчика, естественно, сразу же отбросила. Сестра старалась не отставать от него. Вздохнув, Эбби отвернулась. Слишком взрослые, подумала она. Мальчик уже пробежал мимо Эбби, когда девочка вдруг споткнулась и вскрикнула. Упав на песок, она заплакала, но мальчишка продолжал бежать дальше. Эбби слезла с парапета, на котором сидела, подняла девочку и оглядела ссадину на ее коленке.

— Все будет хорошо, малышка, — сказала она, вынимая из кармана салфетку, чтобы смахнуть песок с ранки.

— Лорен! — позвала подошедшая сзади женщина. Мельком взглянув на Эбби, она взяла девочку за руку, даже не осмотрев ее. — Я же велела тебе не бегать, — сказала она и, окликнув мальчика, повела детей в сторону стоянки.

Эбби стояла и смотрела, как женщина укладывала вещи в машину, пока она и ее ссорящиеся дети не исчезли из виду, потом снова забралась на свой наблюдательный пункт. Пляж быстро пустел. Над морем показались темные тучи, и Эбби поняла, что надвигается шторм.

Когда с пляжа ушли последние гуляющие, Эбби спрыгнула на землю и пошла домой. На полпути ее застал дождь. Капли были очень крупные, и на тротуаре быстро образовались глубокие лужи. Проезжавшие мимо машины брызгали на ноги Эбби грязной водой, дождь хлестал ей в лицо. Она вытирала рукавом глаза — бессмысленное занятие — и чувствовала себя жутко одинокой. Ей и самой было трудно понять, плачет ли она, идя под этим ливнем. Она попыталась вспомнить, когда плакала в последний раз. Уже давно. Относительно, конечно.

Повернув за угол, она увидела перед домом машину. Она не ожидала его сегодня, но какая-то ее часть даже обрадовалась, что, по крайней мере, эту ночь не придется проводить одной. Хотя, возможно, она этого заслуживала. Эбби понимала, что сейчас с ней очень тяжело. Она не могла выдерживать эти осуждающие взгляды и незаданные вопросы о том, где она была и о чем думает. Остановившись, она смотрела на дом, к которому имела уже слабое отношение. Она практически здесь не жила. По-настоящему не жила. Это был уже не родной очаг. Она не могла вспомнить, чтобы хоть где-то чувствовала себя действительно дома. Дом, который она делила — и делила счастливо! — со своей семьей, казался таким далеким воспоминанием, что она уже не была уверена, не выдумала ли все это.