В объятии Зверя. Том 2 - Зена Тирс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Как я хочу быть с тобой!»
Покой разлился в душе, Маррей закрыла глаза и, наконец, уснула.
Под утро Владычица продрогла. Сев на постели, она испуганно оглядела комнату. Рейвана не было, лишь бледный свет сочился из крохотного проёма окна, растворяя мрак.
«Он ведь не приходил, — сообразила Маррей. — Он не был здесь. Зима — перевалы закрыты. Это всё вино. Всё — сон…»
Сердце захлестнула печаль, но вместе с ней заблестела и робкая благодарность за принесённое духами видение.
Взошло холодное солнце, и под его лучами туманы расступились. Владычица, закутавшись в плащ, взобралась на башню цитадели. Взгляд её был устремлён на север, где вдали острыми пиками вздымались в небо снежные рисские горы. Маррей не надеялась увидеть на бескрайних просторах следы Рейвана, но лишь хотела узреть те же силуэты, что и он. Она чувствовала, что он сейчас тоже думает о ней, и глаза её заслезились то ли от ветра, то ли от неуёмной тоски.
Позади раздались шаркающие шаги. Маррей обернулась и увидела отца Сетта.
— Я ждал тебя в процедурном зале, — сказал он. — Думал, что ты, как проснёшься, сразу со всей прытью побежишь проверить эликсиры. Я никак не ожидал отыскать тебя здесь!
— Не томи, Сетт! — резко воскликнула Владычица. Глубокие плачущие глаза её загорелись. — Говори, что там⁈
— Никаких шансов на свободу у кзоргов нет, — тяжело вздохнул старый хранитель. — Жидкости мутные, как тина. Бесполезно, Маррей.
Отец Сетт развернулся и медленно побрёл вниз. Беспросветное отчаяние обрушилось на Маррей. Она вцепилась пальцами в холодную твердь стены, устремив взор на север.
8 Не бойся, верь!
Копыта тонули в грязи весенней дороги. Как только в южных горах сошёл снег, Владычица Маррей покинула стены Харон-Сидиса и направилась в Рону. Надежда одолеть Причастие превратилась в прах, и душа её скорбела от бессилия. Лишь мысли о встрече с Владычицей Кордой были единственным, что согревало её. Старшая жрица много знала о материнстве и о любви и могла даровать крупицу утешения. Ведь она была его матерью. С Маррей следовали два кзорга-телохранителя, не отходившие от неё ни на шаг.
На выезде из ущелья Харон-Сидиса, на распутье дорог стоял храм Великой Матери, и Маррей решила остановиться здесь на ночлег. Давно она не была под сенью Богини и желала теперь преклонить колени у её каменного изваяния и помолиться.
Жрицы встретили Владычицу настороженно, а её кзоргов не пустили во внутреннюю часть храма. За трапезой Маррей услышала ропот: слухи о её кощунственной любви к кзоргу разнеслись по земле, и теперь все молоденькие жрицы смотрели на неё с укоризной и шептались меж собой.
— В чём дело? — строго спросила Маррей у матери Эдны — настоятельницы храма.
Старая жрица смерила Владычицу презрительным взглядом.
— Женщины не хотят рожать детей, — произнесла она. — Они боятся грядущей войны и разорения. Они берут пример с тебя — потому что ты вертишь хвостом и не рожаешь своему мужу. Это неправильно.
— Я не желаю давать детей человеку, разжигающему войну.
— Войны всегда были и будут, Маррей, — сказала мать Эдна. — Но если мы откажемся от своего долга, миру придёт конец. Первое проклятие, что постигнет мир перед концом, уже случилось — женщины перестали приносить в мир новую жизнь.
По спине Маррей пробежали мурашки.
— Ни одному человеку не под силу установить мир во всём мире, — продолжила настоятельница, — но каждый человек может исполнять возложенный на него святой долг, чтобы мир продолжал существовать. Ведь в нём живёт любовь нашей Богини. В нём должны жить наши дети.
Маррей поникла, губы её задрожали. Если Вигг сделается отцом и обретёт счастье с женой, должно быть, ему будет меньше дела до войны. Да и ей, когда она станет матерью, сделается не до душевных терзаний. Маррей покорно склонила голову.
— Я еду к мужу, — решила она. — Вам не о чем беспокоиться, матушка, я еду к нему, чтобы дать дитя.
Мать-настоятельница нахмурила седые брови.
— Что ж, это прекрасная новость для всех нас, — сказала она. — Надеюсь, скоро мы будем праздновать рождение наследника.
***
Стены Вайлена показались вдали. Вокруг замка пестрели военные шатры и временные домики. Царь стянул в предместья несколько тысяч воинов и готовил их к вторжению в рисские земли.
Весенний ветер донёс запах костров и человеческих нечистот. Проезжая здешние края в прошлый раз, Маррей застала округу в совершенно ином виде. Тогда стояло начало лета, и нежная листва на деревьях трепетала в тёплом закатном солнце. Неизменным оставалось лишь одно — колючая тоска по Рейвану, которая теперь стала ещё больше и неутолимее.
«Интересно, где он сейчас? И с кем?» — подумала Маррей.
Она знала, что кзорг далеко на севере. И видение из прошлого, как Рейван обучал Ингрид боевым искусствам во время осады Хёнедана, невольно восстало перед ней. В душе разгорелась зависть.
«Ингрид всегда знала, что он кзорг, и всегда принимала его. А мне никогда его не принять. Богине не угодно, чтобы мы были вместе».
На душе у Владычицы сделалось так же мрачно и грязно, как на улочках воинского становища.
Маррей с телохранителями въехала во двор замка и вдруг среди толпы разглядела Владычицу Корду.
Старшая жрица подняла на неё удивлённое лицо и поспешила навстречу. Маррей сошла с коня и велела телохранителям держаться в отдалении. Ей не терпелось обменяться с Кордой новостями, и она не желала, чтобы чужие уши их слышали.
— Ничего не получилось, — прошептала скорбным голосом Маррей, обняв и расцеловав старшую жрицу в обе щеки. — Прости меня! Рейвана невозможно спасти.
— Я знаю, — сдержанно ответила Корда. — Если бы ты сама не попробовала, то не успокоилась бы.
— Ты уже пыталась? Почему же не сказала мне⁈ — глаза Маррей горели негодованием.
Рядом толпились люди, и обе Владычицы замолкли, опасаясь быть услышанными. Корда смерила Маррей взглядом, поморщившись от вида её перепачканного дорожной грязью плаща.
— Тебе нужно переодеться и отдохнуть с дороги. Идём, — сказала она.
Корда повела Маррей в свои покои, расположенные в главной башне, там же, где размещались царь Вигг, Циндер и семейство наместника Вайлена.
— А ты как здесь? — спросила Маррей Корду. — Я думала, ты
