Гаити вздрогнет еще раз! - Сергей Зверев

Несколько минут залегшие в десятке метров от лачуг десантники внимательно наблюдали за хижинами рыбаков. Но ничего не происходило. Нигде не мелькал свет, по так называемой улице никто не ходил. Даже собак не было видно.

Локис подозрительно покосился на лежащего рядом с ним кубинца.

— А ты уверен, что здесь кто-нибудь живет? — спросил он шепотом.

— Катера видел, амиго? — ответил тот вопросом. — Значит, на берегу кто-то есть. Хотя эта безлюдность мне тоже не нравится…

— Нам надо торопиться, Мануэль, — сказал Володя, — стрельба на дороге давно прекратилась. Я опасаюсь, они уже разобрались, что к чему, и теперь начнут искать нас. Да и рассветать скоро начнет.

Кортеги ничего не ответил, думая о чем-то своем.

Об этом поселении кубинец знал немного. Но тех сведений, которые у него имелись, было вполне достаточно, чтобы опасаться определенных осложнений. Контрабандисты — народ непредсказуемый и скрытный. К тому же они наверняка слышали взрыв и последующую стрельбу. Так что легко можно предположить, что они перебрались на свои суда для безопасности. На катерах спрятавшихся людей в случае чего значительно труднее застать врасплох, да и убежать от незваных гостей проще.

— Так что будем делать? — повторил свой вопрос Локис. — Время-то идет…

— Можно попытаться обыскать лачуги, — задумчиво ответил Кортеги, — но только без шума. Я подозреваю, что рыбаки перебрались на суда.

— Что значит без шума? — от возмущения Володя даже привстал на локте. — У нас всего три ствола! А если эти ваши рыбаки вооружены? Тогда что?

— Ничего, — спокойно отозвался кубинец. — У них нет огнестрельного оружия, только холодное. Контрабанда — это одна из составляющих гаитянской экономики, за нее почти не наказывают. Поэтому контрабандисты предпочитают не связываться с тем оружием, за которое можно схлопотать тюремный срок. На Гаити тюрьмы ужасно грязные, вонючие, кишащие насекомыми и крысами. Да и кормят в них так, что проще умереть с голоду, чем есть то, что там предлагают…

Локис с сомнением покачал головой. Затем, повернувшись к лежащему справа от него Круглову, тихо приказал:

— Передай по цепи: по моей команде «захват», слева по одному, начинаем зачистку хижин. Не шуметь. Действовать аккуратно. Если кого-то обнаружите, не убивать, только обездвиживать.

Выждав минут пять-шесть, он хлопнул по плечу Кортеги.

— Захват! — прошипел он.

Кубинец в несколько прыжков преодолел расстояние до первой лачуги и скрылся в ней. Вторым пошел сам Локис, почти в точности копируя действия Кортеги. Оказавшись перед хлипенькой дверью, он изо всех сил ударил по ней ногой и с автоматом на изготовку шагнул в темноту. С его стороны это было весьма опрометчиво. Несмотря на заверения Санчеса, что у рыбаков и контрабандистов нет огнестрельного оружия, Володя рисковал схлопотать удар ножом в живот. Эта вероятность была тем более высока, что внутри хижины была кромешная темнота.

Несколько секунд понадобилось Владимиру, чтобы глаза хоть немного освоились с ней. Но и тому, кто спал на лежанке, требовалось время, чтобы понять, что происходит и кто тот человек, который столь бесцеремонно нарушил его сон. Правда, у «рыбака» было одно существенное преимущество — черный цвет кожи…

Локис скорее почувствовал, чем увидел движение в хижине. Какая-то темная, едва различимая масса оторвалась от одной стены к противоположной. На раздумья были всего какие-то доли секунды. Одним громадным прыжком Локис подскочил к этой массе и наотмашь удар по ней тяжелым прикладом «АК». Однако из-за того, что он плохо различал контуры человека, удар получился не таким результативным, как хотелось Владимиру. Приклад угодил во что-то мягкое, что никак не могло быть головой невидимого противника. Человек вскрикнул от боли, но этот крик не смог заглушить тонкого металлического взвизгивания.

«Нож!» — сразу же понял Локис и быстро отступил к дверному проему, рассчитывая на то, что слабый уличный свет лишит человека его преимущества — невидимости.

Если бы противник не был так зол из-за того, что кто-то ворвался к нему среди ночи, и от боли после удара прикладом, он, возможно, разгадал бы нехитрый, в общем-то, прием Локиса. Но именно боль и злость подвели его.

Увидев, что напавший на него человек отступает, он с победным криком бросился преследовать его. Локис едва успел прикрыть голову автоматом от занесенного над ней мачете — широкого, длинного, а главное, очень острого ножа для рубки сахарного тростника. Лезвие мачете со звоном ударилось о сталь автомата. Дюжий негр, который оказался противником Локиса и хозяином лачуги, не успел удивиться. Круговым боковым ударом ноги Володя заставил его согнуться, а удар приклада в шею опрокинул негра на песок. Локис тут же наступил ему на живот ногой, запихал автоматный ствол в рот и лязгнул затвором. Последнее он сделал больше для устрашения, чем для надобности. Патрон в патронник он загнал еще на базе спасателей.

— Тихо лежи, пристрелю! — грозно скомандовал Локис.

И хотя в запарке он говорил по-русски, негр понял его правильно и лишь испуганно качнул головой, давая понять, что больше никакого сопротивления оказывать не собирается.

Откинув в сторону мачете, Володя отступил от распростертого негра на пару шагов и, махнув стволом автомата в сторону, приказал:

— Go! Come on!

Хозяин лачуги медленно поднялся, не переставая коситься на автомат, заложил руки за голову и что-то быстро залопотал по-креольски. Локис поморщился.

— Можешь мне ничего не объяснять, — буркнул он. — Я все равно ни фига не понимаю. Иди, давай…

Чтобы показать, что настроен он вполне серьезно, Локис дал задержанному увесистого пинка под зад. И тут же устыдился этого.

«И давно ты, Вова, сделался расистом?» — спросил он у самого себя мысленно.

Спустившись к морю, Локис увидел там Кортеги и всех разведчиков. Перед ними, скрестив ноги, сидели трое «зачищенных» жителей селения. Кубинец о чем-то спрашивал их, мешая креольские и испанские слова. И хотя интонации голоса у него были вполне миролюбивые, рыбаки (или контрабандисты) смотрели на него со страхом. Точнее, смотрели они не на Кортеги, а на его пистолет, стволом которого он раскачивал перед их лицами с монотонностью часового маятника.

Локис подтолкнул пойманного им гаитянина к его соседям, и тот послушно сел на песок рядом с ними.

— Как у вас тут дела? — тихо спросил он у Петра.

— Как видишь, все в порядке пока, — так же тихо отозвался Круглов. — Вот эти трое — хозяева катеров. Наш Мануэль убеждает их помочь нам добраться до острова. Остальных мы заперли по хижинам. Пусть отдыхают.

— Звери! — непонятно в чей адрес высказался Локис. И склонившись над ухом Кортеги, поинтересовался. — Ну, что они говорят?

— Погоди, амиго, — нетерпеливо отмахнулся тот. — Гаитянцы обычно покладисты, но иногда требуется время, чтобы их в чем-то убедить.

Локис разочарованно вздохнул и посмотрел на свои наручные часы. С того момента, когда на дороге произошел взрыв, прошло два с небольшим часа. Вроде бы и немного, но это с какой стороны посмотреть. Для них, пытающихся уйти от возможного преследования, это очень много.

Пока Локис думал об этом, в настроении гаитянцев произошла разительная перемена. Тот, которого привел Володя, некоторое время внимательно слушал, что им говорит Кортеги, и вдруг, убрав руки с затылка, опять что-то залепетал. Кубинец выслушал его и с сомнением покачал головой.

— Ну, что там еще? — нетерпеливо спросил Володя.

— Говорит, что согласен отвезти нас куда угодно, — начал вольно переводить кубинец, — но для этого ему нужен моторист…

— И в чем загвоздка?

— Вот в этом человеке, — Кортеги небрежно толкнул ногой одного из пленников. — Он говорит, что никогда не выходил в море ночью. Врет, конечно.

— И что будем делать? — Локис перекинул автомат с плеча на плечо.

— Если бы у них тут были семьи, я бы нашел убедительные аргументы, — развел руками Кортеги. — Но они живут здесь одни, поэтому придется прибегнуть к другим способам убеждения…

Кубинец неожиданно направил на упрямого моториста пистолет. В ночном воздухе гулко хлопнули два подряд выстрела. Первая пуля, просвистев над самой головой гаитянина, взметнула большой фонтанчик песка за его спиной. Второй выстрел был направлен ему же под ноги. Насмерть перепуганный мужчина с причитаниями повалился на бок и попытался отползти в сторону. Но не тут-то было. Кортеги, почти не размахиваясь, снизу ударил несчастного ногой в живот. А когда тот, подпрыгнув, завалился на спину, с силой ткнул его стволом, пахнущим свежесгоревшим порохом, под самый нос. От несильного на первый взгляд удара порвалась нежная носовая перегородка и разбилась верхняя губа.

Расчет кубинского контрразведчика, обучавшегося у советских чекистов старой закалки, был абсолютно точен. Грохот выстрела почти над самым ухом, свист пули, кисловатый запах пороха и солоноватый привкус крови во рту подействовали на упрямого контрабандиста значительно лучше всяких посулов, уговоров или угроз. Прижатый к песку коленом кубинца, он извивался, пытаясь вырваться, и истерично выкрикивал: