Меню холодных блюд - Яна Розова

– Но мой телефон тут! – поймала его на нелогичности Феня. – Вы просто не хотели разрешить мне поговорить с Сухаревым, так?!

Хвостов даже не потрудился принять виноватый вид.

– Я, девушка, человек подневольный! Мне и так попадет, что я человека, подозреваемого в убийстве, почти рецидивиста, разрешил привести сюда. Это у вас – не жизнь, а малина. Делаете что хотите, да еще и денежки лопатой гребете, а у нас все строго.

Тут Феня ощутила потребность вцепиться ногтями в приплюснутый нос капитана. Бурное воображение тут же нарисовало эту картину. Получилось забавно, и Феня, покинув кабинет, не сумела удержаться от смешка.

…Телефон сигналил пропущенным звонком, и это был звонок Вязниковой. Уже на улице Феня набрала ее номер. Оказалось, хорошие новости.

– Феня! Я продала свою квартиру!

– Великолепно!

– Свершилось чудо! Нашелся мужчина, которому понравился наш район, и моя квартира тоже устроила!

– Ты молодец, Наталья! – расхваливала подругу Феня. – Ты настоящая бизнесвумен!

– Я, конечно, вумен, но насчет бизнеса – это вряд ли! Просто повезло, как я считаю. Представь, этого мужчину бросила жена, оставив ему десятилетнюю дочку. Предлагаю помочь ему найти новую жену!

– Думаю, торопиться не следует, – охладила ее пыл Феня. – Поверь, сейчас он ненавидит всех баб в мире. Надеюсь, со временем это пройдет.

– Александра! – вдруг окликнул ее кто-то.

От красного внедорожника к Фене направлялась красивая темноволосая женщина в красной же кожаной куртке. Это была Жанна Арнаутова, та самая настоящая любовница Ника Сухарева, которая любила его до сих пор, но не хотела о нем говорить.

– Что вы тут делаете? – спросила Феня не очень дружелюбно.

Жанна усмехнулась.

– То же самое, что и Лина. – В ее тоне была слышна самоирония. – Боюсь за любимого. Приезжала сюда уже пять раз, но она все тут торчала. Я видела, как к ней толстый мент подходил, так она ему сказала, что будет голодать. Наша Лина – дама бесподобная!

– Лина – законная супруга Сухарева, – заметила Феня не слишком тактично.

– А я – адвокат, – резонно ответила Арнаутова. – Кто ему сейчас нужнее?

Выходило, что она больше не боялась болезненных воспоминаний.

С неба вдруг стал накрапывать мелкий дождик. Поправив волосы, Жанна пригласила Феню в свою машину, и Феня приглашение приняла.

– Зачем вы меня окликнули? – спросила она.

– Хочу попросить вас составить мне протекцию у Сухарева. Номинально он должен вызвать меня, но он пока не знает, что это можно сделать. Кроме того, он не хочет огорчать Лину, обратившись ко мне…

«Адвокаты как вампиры, – развлекала себя глупостями Феня, – вы должны их пригласить в свою жизнь».

Арнаутова достала сигареты из кармана куртки, закурила.

– Жанна Георгиевна, – обратилась к ней Феня серьезным, почти официальным тоном, – я не советую вам брать на себя защиту Сухарева в этом деле. Подумайте сами: зачем вам такие душевные затраты? Вы продолжаете любить Николая Александровича, но в его чувствах не уверены. Он может снова разбить вам сердце.

Слушая консультанта по брачным делам, Арнаутова разглядывала причудливо струящиеся дождевые дорожки на лобовом стекле. Глаза ее блестели, а линию губ искажала едва заметная гримаса.

– Я уверена в его чувствах, – упрямо сказала она. – Мы были вместе много лет, но Лина втерлась в его жизнь, используя свое влияние на Колиного сына. Хочешь приручить львицу, то есть льва, – приручи его львенка… Понимаете, эта Лина – хитрая, жадная, она на все способна. Ей хотелось замуж, хотелось денег, а была она одинокой учительницей. Осуждать ее несправедливо – выгодно выйти замуж и иметь много денег, хотят все. (Феня подняла бровь.) Я тоже хотела. – На лице Жанны отразилось самое настоящее страдание. – Но не таким же методом!

– Ну а как вы собираетесь защищать Сухарева? – Фене было жаль эту женщину, идущую верной дорогой к новым страданиям.

– Не знаю, – пожала плечами Арнаутова. – Я же не видела дела.

– Но сами-то вы что думаете?

– Я не собираюсь искать убийцу, я просто докажу, что Коля не убивал повара.

– Как?

– Уничтожу свидетеля.

– Боже!..

– Не физически. Совершенно случайно я узнала, что Виктор Горячев не мог видеть убийство повара. Не было его в «Джазе»! Ночь убийства Горячев провел в вытрезвителе. Есть и протокол.

Не давать советов Феня не умела. По сути, этим она и зарабатывала себе на жизнь, а иногда и на орехи.

– Знаете что, Жанна, я бы на вашем месте просто пошла бы к Хвостову и рассказала бы ему все, что вам известно о Горячеве.

– Ну а мне-то что это даст? – откликнулась Арнаутова, глядя на нее с праведным возмущением.

– Вы покажете свою добрую волю Николаю Александровичу. После ваших показаний у следователя не будет оснований держать Сухарева в каталажке, его отпустят. Вот тогда-то вы и выйдете на связь с ним. Хотя, – добавила она, – именно этого вам и не надо делать.

Жанна вдруг вздохнула и закрыла лицо руками.

– Я не знаю, я подумаю, – она опустила ладони на руль. – Давайте я отвезу вас, куда вам надо.

Феня решила, что ей надо домой.

Блудный отец

Близилась пятница, день, на который Феня назначила свою вечеринку. К своему празднику она относилась очень серьезно, поэтому планировала большую уборку не позже, чем за сутки до события.

Еду она решила заказать в ресторане, ибо поварское искусство было для Фени большой загадкой. И ничего страшного, если комплименты за угощение получат повара «Центрального», это не повод для ревности.

В общем, остаток дня Феня провела со шваброй и тряпками, дивясь, откуда в ее небольшой квартире, где не имелось ничего лишнего, так много пыли?

В восемь вечера в дверь позвонили, это был папа, который выбрал для общения именно этот день и час, словно позабыв, что зван в гости на послезавтра!

– Пап, я тут в делах. – Феня не хотела демонстрировать свои обиды, а все-таки тон ее выдал.

– Шурик, а я не просто так, – с видом коробейника ответил Владимир Николаевич, указывая правой рукой на пакет в левой: – Вот, я выпивку на праздник принес: тут коньяк, ликеры, вино. И даже пиво. Давай по пивку? – подмигнул он.

Феня вмиг повеселела, перестала дуться и впустила родителя в квартиру. Папа никуда от нее не денется, словно только что поняла она, папа не уедет в Германию, не исчезнет от нее на двадцать лет, ей нечего бояться! А если ему для полного счастья нужна мама, то так тому и быть.

Пока гость снимал пальто, переобувался, располагался с пивом на кухне, Феня метнулась в душ, ибо уборка оказалась еще той тренировкой – пот стекал по спине, и вообще хотелось смыть с себя это ощущение, будто она сегодня Золушка.

За пивом папа спросил:

– А чего ты вдруг решила устроить пирушку? Майя в тюрьме, мама только из больницы…

– Майя еще долго сидеть будет. – Перед папой Феня не боялась выглядеть бездушной стервой. – А жизнь продолжается. Я этого, конечно, никому не скажу, кроме тебя и, может, Наташки, но для меня ничего не изменилось. Мы и раньше с сестрой не общались. Типа я все пытаюсь отбить у нее мужа. Эту же версию и мама поддерживала… Впрочем, – тут Феня припомнила, что маму не следует упоминать в подобном контексте, – все уже в прошлом.

– Понятно. – Папа сделал глоток пива. – Как ты думаешь, в моем возрасте не стыдно жениться?

Рассмеявшись легко и радостно, Феня ответила:

– Наконец-то я могу дать совет кому-то из моей семьи! Папа, тебе никогда не будет поздно жениться, потому что твоя душа не стареет. Звучит это глупо, но правда есть правда. – Она усмехнулась и покачала головой, вспоминая недавнего клиента «Юдифи», Майского. – Знаешь, так противно смотреть на мужиков в возрасте, которые охотятся за молоденькими девочками! Это означает, что их души одряхлели, они сами – рухлядь, а девушки для них – лекарство, омолаживающая терапия. Ты не такой, поэтому я горжусь тобой.

– Ну хорошо. – Отец выглядел растерянным. – Тогда расскажи о своих делах.

Это было очень хитро с его стороны, потому что поговорить на тему своих дел его дочь любила. Она тут же принялась с азартом рассказывать о пропавших у Самохина деньгах, о поджигателе-коммунисте Леопольде Бен-Гуравани, оказавшимся отцом известного в городе бизнесмена, о клиентках «Юдифи». И о Сухаревых тоже.

– Странно, – заметила Феня скорее для себя, чем для своего слушателя, – почему-то не могу настроиться на Лину, не понимаю я ее. В их отношениях с Сухаревым была такая неразбериха! Кто кого любил и почему погибли два человека – совершенно неясно!

– И она, как я понял, не говорит правды, – добавил папа. – «Словно каменный идол, словно горный обвал, рухнул. Tyrannosaurus rex».

– Рей Брэдбери! – радостно узнала Феня. – Да, очень похоже на его рассказ: Лина боится, что чужие, очутившись в ее прошлом, раздавят бабочку, и нынешнее положение дел страшным образом переменится. Но что там, в том прошлом?..