Герои «СМЕРШ» - Александр Юльевич Бондаренко

Время это было самое напряжённое — противостоящие стороны готовились к решающей битве.

В июне 1943 года командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Клюге[223] писал в телеграмме, адресованной в ОКХ:

«…нам не избежать на Восточном фронте русского наступления. Так или иначе мы должны будем когда-нибудь покончить с ними. Для этого имеются три возможности…»[224]

Далее, соответственно, фельдмаршал рассматривает эти варианты действий вверенных ему войск — «чисто оборонительные на всём Восточном фронте», «отражение русского наступления группой армий „Юг“ и нанесение отвлекающего удара из Орловской дуги» и, наконец, приоритетный вариант: «проведение наступления по плану „Цитадель“ группировкой сил, установленной приказом и в основном уже созданной. Это решение является, по моему мнению, наилучшим. Оно вынудит противника попасть под удар наших клещей. Само наступление будет развиваться быстро благодаря наличию крупных танковых сил в обеих группах армий. Имея большой размах, оно неизбежно вовлечёт в свою орбиту основные силы всех русских войск, в том числе находящиеся севернее Орла. В случае удачи оно должно принести максимальный успех…»[225].

План операции «Цитадель» «фюрер германской нации» Адольф Гитлер утвердил ещё 15 апреля. Фельдмаршал фон Клюге не был сторонником этого решения, но что теперь он мог сделать? Приказы, как известно, не обсуждаются.

Кстати, в том самом оперативном приказе германской ставки от 15 апреля 1943 года особый интерес для нас представляют следующие положения:

«2. Необходимо:

а) Как можно надёжнее обеспечить внезапность и прежде всего оставить противника в неведении относительно дня наступления. <…>

7. В целях сохранения тайны ознакомить с намерениями только абсолютно необходимых лиц, расширяя их круг лишь постепенно и как можно позже. На этот раз в любом случае надо добиться, чтобы в результате неосторожности или небрежности противнику не стало что-либо известно о наших намерениях»[226].

Но скрыть свои грандиозные планы гитлеровскому командованию не удалось. Маршал Советского Союза Василевский[227], тогдашний начальник Генерального штаба, вспоминал:

«Советской военной разведке удалось своевременно вскрыть подготовку гитлеровской армии к крупному наступлению в районе Курского выступа с использованием в массовом масштабе новейшей танковой техники, а затем и установить время перехода противника в наступление. <…>

Анализируя многочисленные разведывательные данные о характере предстоящих действий врага и о его подготовке к наступлению, фронты, Генеральный штаб и Ставка всё больше склонялись к идее перехода к преднамеренной обороне…»[228]

Прочее нас в данный момент не очень интересует. Главное, что противник пытался утаить свои замыслы, но не сумел. Однако хотелось бы уточнить: информация о планах гитлеровского командования поступала не только от военной разведки, но и от внешней разведки НКВД.

Генерал-лейтенант Вадим Алексеевич Кирпиченко[229], первый заместитель руководителя советской внешней разведки, рассказывал нам, что «Джон Кернкросс[230] в конце апреля, за два с лишним месяца до начала Курской битвы, передал в Москву полную информацию о том, что немецкое наступление начнётся в начале июля. Это была дешифровка телеграммы в Берлин немецкого генерала фон Вейхса[231], который готовил немецкое наступление на юге от Курска, в районе Белгорода. В телеграмме было совершенно точно указано, какими силами немцы предпримут наступление, когда, какие силы будут действовать от Орла, какие — от Белгорода, какая новая техника будет введена. Было обозначено расположение немецких полевых аэродромов и т. д., и т. п. …

Но информация проверялась десятки и десятки раз! Начальник Генерального штаба Василевский дал указание проверять её через резидентуры ГРУ, войсковую разведку, Центральный штаб партизанского движения, 4-е Управление НКГБ, занимавшееся разведывательно-диверсионной работой в тылу у немцев»[232].

В общем, наше командование знало о планах гитлеровского командования и готовилось выдержать удар чудовищной силы, остановить неприятельские войска, а затем самим перейти в контрнаступление. Однозначно, наши спецслужбы переиграли противника… Но тут возникает вопрос: а так ли благополучно было всё у нас самих? Имел ли противник какое-то представление о планах и намерениях советского командования? И вот — свидетельство историка:

«УКР „Смерш“ Брянского фронта изучало в июне 1943 г. причины „утечки“ информации о предстоящих наступательных операциях. Результаты расследования начальник фронтового управления контрразведки генерал-майор Н. И. Железников незамедлительно сообщил Военному совету и в ГУКР НКО „Смерш“. Судя по тексту докладной записки, наблюдалась плохая маскировка в районах сосредоточения войск, особенно это касалось артиллерии. В итоге противник подверг авиаудару боевые позиции 7-го и 2-го артиллерийских корпусов. Контрразведчики установили и явные просчёты в работе штаба фронта. В частности, вопрос о скрытности всех подготовительных действий решался формально, не было даже разработано плана маскировки. Вместе с тем Н. Железников признал и недостатки в оперативном обслуживании штабов, а также факты, когда не удалось предотвратить переход на сторону врага некоторых военнослужащих — изменников Родины»[233].

Вот что конкретно писалось по этому поводу в донесении Железникова:

«Как установлено (агентурным путем), противнику стало известно о подготовляемой операции из допросов наших перебежчиков (изменников Родине) и захваченных пленных (красноармейцев) при проведённой им частной операции на участке 63-й армии, где разведкой боем противником было захвачено 11 человек красноармейцев»[234].

Пусть не смутит это читателя: мол, что за нелепость, Красная армия наступает, гонит врага с родной земли, а кто-то из её бойцов переходит на сторону противника? Пока ещё не обречённого, но близкого к тому… Так вот, случаи дезертирства и даже перехода на сторону противника происходили до самого финала войны. Причин тому много, они разные — хотя бы надежда попасть в плен к союзникам, чтобы скрыться от ответственности за преступления, совершённые на советской земле. Примеры тому можно увидеть в сообщении, направленном генерал-майором Железниковым в ГУКР «Смерш» НКО 3 августа 1943 года, в то время, когда войска Брянского фронта участвовали в Орловской стратегической наступательной операции, известной под кодовым наименованием «Кутузов»:

«Арестован бывший старшина 16-й гв. танковой бригады — Монаенко Александр Фёдорович, 1906 г. рождения.

В 1938 г., работая на Рыбинском авиазаводе, Монаенко был связан с резидентом немецкой разведки Васениным, которому передавал ценные сведения о количестве выпущенных авиамоторов, за что получил вознаграждение — 2500 руб.

В 1942 г., будучи призванным в РККА, добровольно перешёл к немцам, был перевербован и с разведцелью заброшен в тыл Красной армии.

Выполняя задание, устроился на службу в гвардейскую танковую часть, где собирал сведения о наличии танков, их боеспособности и готовился перейти к противнику, но был арестован. <…>

Арестован Сафронов Дмитрий Макарович, 1908 г. рождения. В 1941 г., находясь в Красной армии в 420-м артполку 13-й армии, добровольно сдался в плен противнику, бежал из лагеря к своей семье в дер. Кривцово Брянского района и через некоторое время добровольно поступил на службу в немецкую полицию.

Будучи полицейским, притеснял гражданское население, заставлял выполнять все грабительские налоги