Эти настоящие парни - Олег Белаковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бросилась в глаза странно выпиравшая ключица. Стараясь не причинить лишних страданий, осторожно разрываю футболку и сразу же поворачиваю голову Николая так, чтобы тот не видел разорванной кожи и торчащей кости. Трамва оказалась тяжелой.
Сквозь стиснутые зубы Тищенко выдавил:
– Что со мной?
– Вывихнул ключицу. Потерпи, сейчас все будет в порядке.
Мужественный парень. Стиснул зубы. Терпит. Опятьтаки как можно осторожнее вправляю кость. Процедура – не позавидуешь. Но терпит стоически. И все это на поле, тут же, в присутствии и наших и болгарских футболистов.
Что для меня было главным в эти минуты? Движения рук. Они должны быть очень четки, чтобы не причинить сильной боли…
– Ну потерпи. Еще чуть-чуть… Умница… Так… Отлично… Вот и все… Можешь подниматься.
Ребята помогают ему встать. Поднимаюсь и я, но собственных ног не чувствую… Ну хорошо, допустим, кость я вправил. Но ведь ясно – здесь разрыв акромиально-ключичного сочленения. Надо снимать Тищенко с игры. И немедленно. Надо отправлять его в отведенный для олимпийцев госпиталь святого Винцента и чем скорей, тем лучше. Но ведь в таком ответственнейшем матче для команды это будет невосполнимая потеря, брешь, заделать которую будет очень трудно. А что же делать?
По упрямому взгляду, брошенному на меня исподлобья, по желвакам и этим насмерть стиснутым зубам, по этому стоическому терпению к боли вижу, что для Тищенко вопрос решен. Он с поля не уйдет.
И не ушел…
И ни черта я с ним сделать не мог. Ничего не мог сделать с ним, потому что ничего не мог поделать с собой. Суди меня, медицина, как хочешь, но в тот момент я не мог поступить иначе. Понимал этого парня, как самого себя. Понимал и свою ответственность, и рожденный ею долг. Все это и определяет суть спортивного врача. Четыре года назад я разрешил Боброву играть с больным коленом. Я не в силах был отказать в праве на игру Ермолаеву. И вот теперь оставляю на поле Тищенко. Точно так же много лет спустя у ворот, но уже не футбольных, а хоккейных, я разрешу играть травмированному Виктору Коноваленко.
И каждый раз это мое решение опиралось прежде всего на страстное желание спортсмена продолжить поединок и на сознание того, что дальнейшее его участие во встрече не усугубит его травмы. Хотя тут-то и была заложена значительная доля риска…
Я не случайно упомянул о необходимости физического и нервного запаса прочности, который в конце концов определяет успех спортивного состязания. Его «кирпичи» складываются в длительном процессе ежедневных тренировок и предварительных соревнований, в той многодневной и трудной тренировке тела и духа, когда происходит не просто «складирование» биологического и психологического материала, но и тщательная «сортировка» его с отбором всего лучшего и наиболее прочного. Уже сам по себе этот процесс представляет исключительный интерес и для врача и для тренера. Но здесь, к сожалению, нет ни места, ни времени для его чисто профессионального рассмотрения. Повторяю лишь одно: без тщательной, всесторонне продуманной и с медицинской и с чисто спортивной точки зрения подготовки, без физического и психологического «задела» нельзя рассчитывать на победу в подобных матчах.
Полуфинальный матч в Мельбурне прекрасно подтвердил эту простую истину…
Второй тайм нашей встречи с Болгарией также не принес результата. Судья назначает дополнительное время. Кажется, что буря на трибунах достигла своего апогея, когда болгарским футболистам удается в это дополнительное время забить нам гол. В самом деле, на что можно надеяться в такой ситуации? Разве что на чудо?
Следует удар Эдуарда Стрельцова. Гол! Опять ничья. А до конца игры считанные минуты. Но затем произошло нечто, во что просто невозможно поверить. Сейчас невозможно. Но, видимо, тогда, оставляя на поле Николая Тищенко, я все-таки в это верил…
Но прежде чем рассказать, что же произошло на последних минутах этого олимпийского поединка, рассмотрим позиционную ситуацию, сложившуюся к этому моменту на футбольном поле.
Итак, в воротах Лев Яшин. В защите: Тищенко, Башашкин, Огоньков. Линия полузащиты: справа Нетто, слева Парамонов. И наконец, линия нападения: центральный нападающий – Стрельцов, слева – Рыжкин и Сальников, справа – Иванов и Татушин. Такова дислокация. Линия нападения, возглавляемая Стрельцовым, выглядела бы безукоризненно, если бы не одно досадное обстоятельство. Дело в том, что Иванов был травмирован еще в первом тайме. Заменить его мы не могли. О серьезной травме Иванова соперники знали. Теперь тяжелую травму получил еще и Николай Тищенко.
Таким образом, одиннадцать болгарских футболистов против девяти активно задействованных наших ребят. А матч, заметьте, олимпийский, и болгары очень сильны.
Чувствовал ли Николай в этот момент всю сложность создавшегося положения? Безусловно. Да, он дей ствительно передвигался и медленно и с трудом, но, если все-таки и передвигался, то движимый как раз этим чувством осознанной им ответственности.
Болгары посчитали, что Тищенко – слитое звено в нашей команде, и не обращали на него особого внимания.
Но соперники плохо знали этого парня. Его несокрушимую волю и блестящие технические данные. Они поняли свою оплошность минуту спустя, когда было уже поздно…
Николай перехватывает мяч и неожиданно для всех быстро проходит с ним к воротам болгар. Следует красивая комбинация Тищенко – Рыжкин – Татушин, и в ворота соперников влетает второй мяч. 2: 1. Это победа!
Мы выходим в финал Олимпийских игр…
Теперь югославы.
Югославская сборная была сильной командой. Именно ей наши ребята уступили на Олимпиаде в Хельсинки в дополнительном матче. Теперь эта встреча приобрела особо принципиальный характер. Упорнейший поединок. И мы выигрываем финальный матч со счетом 1:0.
Мы – олимпийские чемпионы!
В этой победе очень отчетливо просматривались грани мужества, определившие накануне наш успех в матче со сборной Болгарии. На том же дыхании, на той же всеобщей жажде во что бы то ни стало победить была сыграна эта последняя сцена большого олимпийского спектакля.
Вот в чем, как мне кажется, состоит особая значимость того, что сделал Николай Тищенко. В способности подобных поступков заражать других, наделять их волей к победе…
К сожалению, это была первая и пока последняя наша победа на олимпийских турнирах…
С футболистами я проработал 14 лет.
Были за это время товарищеские встречи с нашими зарубежными коллегами – и на их полях, и на наших, участвовала наша сборная в чемпионатах мира и Европы, но мне хочется рассказать сейчас читателям о моем последнем турне с футболистами по странам Латинской Америки, которое состоялось в 1970 году.
Вот несколько страничек из моего тогдашнего латиноамериканского дневника.
* * *«…Борт самолета «Боинг-707» французской авиакомпании «Эйр Франс». Через несколько минут мы приземлимся в Каракасе и начнется наше турне по Южной Америке. До этого провели несколько встреч в Европе. Латиноамериканская программа очень напряженная. Матч в Каракасе с «Ботафого» (Бразилия). Там же со «Спартаком» (Трнава, ЧССР), затем игры в Лиме со сборной Перу, в Сан-Сальвадоре со сборной Сальвадора. И наконец, две игры в Мексике: в Пуэбло и Гвадалахаре.
Тяжелейшее турне, тяжелейшие игры. Но это только преддверие перед главными событиями года – чемпионатом мира в Мексике…»
«Каракас. Первая встреча с «Ботафого». И проигрыш…
Стараюсь рассмотреть его крупным планом. Только на 30 минут первого тайма хватило «пороху» нашим ребятам. Именно этот отрезок времени они сыграли понастоящему хорошо. Затем начался спад. Бразильцы есть бразильцы. Минута потребовалась их форварду, чтобы успеть до перерыва забить нам гол.
Весь второй тайм наши играли просто плохо. Играли с ошибками, давали бразильцам возможность свободно передвигаться по всему полю, свободно принимать мяч, играть раскованно и технично. Когда мы уходили с поля, кто-то с трибун громко по-русски крикнул: «Сопляки!» Было стыдно.
Конечно, сказались усталость, перелет через океан, акклиматизация. Но прежде всего недостаточная подготовка к такого рода встречам. Особенно с бразильцами. Нельзя играть с ними вполсилы. Однако были у наших и объективные причины. Тренироваться здесь практически нельзя. Утром жарища. Вечером быстро темнеет.
Все раздражены. Взаимная неприязнь и раздражение, на мой взгляд, худшее и опаснейшее из того, что несет с собой поражение. Да еще в начале турне…
Взвинченность опасна не сама по себе. Она опасна наступающей вслед за ней апатией.
Перед обедом состоялся разбор игры с «Ботафого». И сразу вспыхнула острая полемика между тренером и игроками.
Защитники выступили сторонниками игры со «свободным».
– Гавриил Дмитриевич, – обращаясь к Качалину, заявил Хурцилава, – вы прекрасно знаете, что, когда Шестернев играет свободным, это для нас очень хорошо, это гарантирует нас от поражения. А вы отказались от этого варианта!
