Учение о составе преступления в уголовном праве России и Китая - Коллектив авторов

Хроническое психическое расстройство – это болезнь, т. е. длительно протекающее расстройство психики, которое характеризуется стойким дефектом психики, несмотря на временное улучшение или ухудшение психического состояния человека. К такого рода психическим расстройствам относятся: шизофрения, паранойя, маниакально-депрессивный психоз, прогрессивный паралич, прогрессирующее старческое слабоумие (маразм), другие болезни психики. Следует заметить, что, например, шизофрения отнюдь не всегда исключает вменяемость (к примеру, в случае стойкой ремиссии).

Временное расстройство психики – это вре́менное болезненное расстройство психической деятельности, которое, как правило, заканчивается выздоровлением человека. К ним относятся: алкогольный психоз, белая горячка, патологический аффект, инреактивные психозы и т. п.

Слабоумие (олигофрения) – это различной степени врожденные или приобретенные снижение или полное поражение интеллектуальных психических способностей человека в результате того или иного прогрессирующего психического расстройства. В специальной литературе различают три степени слабоумия: дебильность (легкая), имбецильность (средняя) и идиотия (глубокая, тяжелая степень поражения умственной деятельности). Необходимо иметь в виду, что если идиотия исключает вменяемость, то при дебильности, а в ряде случаев и имбецильности, вменяемость исключается не всегда.

Иное болезненное состояние психики – это не психические болезни в собственном смысле этого слова, а те болезненные состояния, процессы и явления, которые сопровождаются расстройствами психики. Сюда относятся: острые галлюцинаторные бредовые состояния, вызванные различными причинами; последствия травмы головного мозга или его опухоли; пароксизмальные состояния и т. п.[181]

Установление медицинского критерия само по себе не предрешает признание лица невменяемым. Даже заболевание шизофренией (как одной из наиболее тяжелых форм хронических психических расстройств) не всегда лишает человека применительно к конкретным жизненным ситуациям способности отдавать отчет своим действиям или руководить своими поступками.

Состояние невменяемости определяется на момент совершения лицом общественно опасного деяния. «Невменяемость» есть категория юридическая, а не медицинская. Установление состояния невменяемости является исключительной прерогативой юристов (органов дознания, следствия, суда). Медики лишь помогают юристам установить наличие у лица той или иной патологии психики. Но даже заключение судебно-психиатрической экспертизы о наличии такой патологии не является обязательным для дознавателя, следователя или суда.

Невменяемое лицо, не будучи субъектом преступления, уголовной ответственности не подлежит. Однако лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом могут быть назначены принудительные меры медицинского характера (ч. 2 ст. 21 УК РФ).

Одним из важных аспектов теории вменяемости (невменяемости) является проблема уголовной ответственности лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения.

Из многовековой судебной практики известно, что достаточно часто имеют место случаи, когда к уголовной ответственности привлекаются лица, совершившие преступное деяние в состоянии опьянения, порождающего дефекты мышления и воли, т. е. играющего определенную роль в механизме преступного поведения и определяющего пониженную сиюминутную способность прогнозировать последствия своих действий и осознанно руководить ими. При этом субъект полностью не лишен возможности саморегуляции (сознательности и произвольности) значимого для права поведения, когда способность лица осознавать свои действия или руководить ими не утрачена совсем, но по сравнению с общепринятой нормой уменьшена.[182] Как же оценивать такое поведение?

Ретроспективный анализ проблемы показывает, что состояния опьянения в истории уголовного законодательства России то служило обстоятельством, смягчающим наказание, то расценивалось как обстоятельство, отягчающее вину. Г. Н. Борзенков по этому поводу замечает, что в отечественном законодательстве веками складывалось «снисходительное отношение к состоянию опьянения как некоему извиняющему фактору, которое не смогла преодолеть даже многолетняя практика применения УК РСФСР 1960 г., относившая опьянение к отягчающим наказание обстоятельствам»[183].

В действующем УК РФ на сей счет сформулирован следующий постулат: «Лицо, совершившее преступление в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ, подлежит уголовной ответственности» (ст. 23).

Обращает на себя внимание тот факт, что законодатель, во-первых, расширил трактовку понятия опьянения, включив в число его источников не только алкоголь, но и наркотические средства и другие одурманивающие вещества; во-вторых, не отнес совершение преступления в состоянии опьянения к обстоятельствам, отягчающим или смягчающим наказание.

При этом российский законодатель, очевидно, исходил из того, что простое (физиологическое) опьянение, даже повлекшее за собой фактическую утрату лицом способности отдавать себе отчет в своих действиях или руководить своими поступками, не может расцениваться как состояние невменяемости, ибо отсутствует ее медицинский критерий. Поведение лица, находящегося в таком состоянии, не должно рассматриваться как извинительное. Субъект подлежит уголовной ответственности на общих основаниях.

Ситуация меняется, если общественно опасное деяние причиняется лицом, находящимся в состоянии патологического опьянения. Здесь уже налицо сочетание и юридического, и медицинского критериев. В психиатрии патологическое опьянение признается разновидностью психических расстройств (ими являются белая горячка, алкогольный или наркотический галлюциноз, алкогольный параноид и др.). Уголовная ответственность лиц, находящихся в таком состоянии, исключается, но к ним могут быть применены меры медицинского характера, не являющиеся наказанием (ст. 97 УК РФ).

Что же касается ст. 23 УК, то, по справедливому мнению многих отечественных юристов, она имеет важное воспитательное и превентивное значение, поскольку однозначно определяет, что ссылки на состояние опьянения во внимание правоохранительными органами не принимаются.[184]

§ 4. Проблема специальной вменяемости (невменяемости)

Проблема дифференциации уголовной ответственности в условиях научно-технического прогресса обусловила постановку вопроса о дальнейшей законодательной корректировке вменяемости и ответственности за преступную неосторожность. В связи с этим в 70-е годы XX столетия в уголовном праве возник вопрос о так называемой «специальной вменяемости (невменяемости)» субъектов некоторых преступлений, относящихся в основном к категории операторов технических систем. Впервые он был поставлен М. С. Гринбергом[185] применительно к особым ситуациям, возникающим в результате взаимодействия человека и техники. Исходный момент его позиции состоял в следующем: традиционный взгляд на вменяемость (невменяемость) и уголовную ответственность названных лиц якобы уже не удовлетворяет практику борьбы с преступностью, а вопрос о преступной неосторожности специальных субъектов не может быть разрешен в рамках субъективного критерия неосторожности. Для этой цели будто бы необходима «специальная вменяемость и невменяемость».

Основные аргументы в пользу такого подхода к проблеме вменяемости и границ ответственности лиц, связанных с техническими системами, по мнению М. С. Гринберга, сводятся к следующему. В современных условиях наблюдается «разрыв» между резким усложнением среды за счет включения в нее экстремальных процессов и относительной стабильностью «внутренних ресурсов» человека, его психофизиологических свойств и качеств. В результате того, что изменение факторов среды (усложненные ситуации, деятельность операторов технических систем и т. п.) не адекватно изменениям психофизиологических свойств и качеств людей, не исключается возможность несоответствия последних предъявляемым требованиям. Поэтому у пультов управления техническими системами может оказаться человек, вменяемый в традиционном значении этого слова, но не способный принять правильное решение в сложной производственной ситуации.

Такое лицо, считает М. С. Гринберг, оказывается лишенным свободы воли и уподобляется невменяемому в традиционном значении этого слова. Отсюда делается вывод, что способность человека отдавать себе отчет в своих действиях и (или) руководить ими может быть утрачена не только в результате душевной болезни, но и вследствие неполного развития воли и сознания, экстремального состояния внешней среды и таких пороков рецепторных, моторных и иных психофизиологических качеств человека, которые, не делая его невменяемым в смысле ст. 21 УК, исключают его адекватное поведение в определенных условиях. Следовательно, делается другой вывод: способность лица отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими уже не может рассматриваться как нечто однозначное, внутренне недифференцированное, а должна подразделяться на «общую» – способность к адекватному поведению в обычных условиях, и «специальную» – способность к такому же поведению, но в условиях нервно-психологических перегрузок. Соответственно и неспособность лица отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими должна, по его мнению, подразделяться на «общую» и «специальную» невменяемость[186].