ЗАПИСКИ СЕЛЬСКОГО СВЯЩЕННИКА - Георгий Эдельштейн

Не худо бы постоянно помнить, что не из-за бугра импортированы, а густо процвели на отечественной почве и успешно расплодились по всем городам и весям и "Белое братство",

83и "Богородичный центр", и какие-то "Христы" — Виссарионы, Зосимы, Порфирии, и "Общество Рерихов", и еще Бог знает какие прелестные цветочки "духовности". Перечислил лишь то, о чем читал восторженные статьи в наших газетах, что рекламировало наше радио. Нечего на зеркало пенять. "Берегитесь от соблазна, откуда бы он ни шел, — предостерегал Иоанн Златоуст, — от чужих ли, или от своих".

Без воли епископа пресвитеры и диаконы ничего не совершают

Церковь- в Карабанове закрыли и разорили в самом начале 50-х годов, когда никакой особо свирепой кампании по борьбе с опиумом для народа и с духовной сивухой в общесоюзном масштабе не велось. Закрыли ее совместными трудами светские и церковные богоборцы, не решусь отдать пальму первенства ни воинствующим безбожникам, ни правящему архиерею. Сомневающимся и удивляющимся, вздыхающим, что "тогда нельзя было иначе, приходилось идти на компромисс", т. е., попросту, сергиан-цам, напомню, что был в Русской Православной Церкви епископ Афанасий (Сахаров), был архиепископ Ермоген (Голубев), на совести которого нет ни одного закрытого храма, был архимандрит Таврион (Батозский), которого должны были рукоположить во епископа Курского, и были "красные попы", отправившие Ермо-гена на покой в Жировицы, не дававшие Афанасию служить, державшие его в заштате, согласившиеся не рукополагать Тавриона, ибо он — "фанатик".

Правящим архиереем в Костроме, когда закрыли храм в Карабанове, был один из самых выдающихся самодуров Московской Патриархии Антоний (Кротевич), повинный в сотнях, если не тысячах злохудожеств, включая и закрытие храмов. Мой предыдущий храм, Ильинскую церковь в селе Яковлевском Костромского района, закрыл тоже он. Многое в его поведении заставляет думать, что вряд ли он был психически нормальным человеком, но правящим архиереем он, безусловно, был.

Священники старшего поколения Костромской, Тульской, Ивановской епархии могут часами без устали рассказывать о его безобразиях. Ни один архиерей не оставил после себя такой неувядаемой "славы". Теперь, правда, весело смеются батюшки,

84

а лет 45 назад, если вызывал кого-нибудь епископ, служили молебен не о путешествующих, хоть добираться было нелегко, а о ненавидящих и обидящих нас. Вызываемый просил прощения у жены и родителей, благословлял перед своей дорогой детей, ехал в епархию словно в ставку монгольского хана. Управу на Высоко-преосвященнейшего Антония искать было бесполезно: где-то там, в самых высоких верхах, у него была мощнейшая рука.

"Вызывает меня Владыка в Тулу, — рассказывал мне не один раз огромный тучный архимандрит Василий, — сразу, с noli рога, без предисловий, без благословения: «Ты, — говорит, — осел, глупый, безмозглый осел, тебе нельзя ездить ни на поезде, ни на автобусе, теперь тебя будут возить по Туле на осле, чтобы все видели, кто ты есть». Дал иподиаконам сколько-то денег, велел нанять на рынке осла с тележкой, на них тогда все по рынку и с рынка возили, велел усадить меня в эту маленькую тележку, а я и тогда крупный был мужик, хоть брюхо было поменьше, и два часа возить, да непременно по центральным улицам. А за что про что такая милость, даже словом не обмолвился. Я, конечно, тоже не спрашиваю: еще пуще рассвирепеет. «Как благословите, — говорю, — Владыко». Но как только за угол завернули и Антонию из окна не стало нас видать, я обоим иподиаконам по красненькой (десять рублей. — Ред.) в зубы, один, правда, покуражился для порядка, мало ему показалось, но я больше не дал, он и успокоился. В центр везти не стали, а закоулочками да переулочками за базар завезли, там сколько надо постояли, один за пивом сбегал, а потом вернулись в епархию и доложили, что весь народ надо мною, ослом, всю дорогу животики надрывал".

"Как только он меня вызывает, я первым делом к Константину Арбузову, это его протодиакон и секретарь, — рассказывал заведующий канцелярией Саратовского епархиального управления о. Всеволод, много лет прослуживший в Тульской епархии. Антоний как-то ни с того ни с сего в порыве гнева весь рот Арбузову раскровянил прямо в алтаре, но очень ему доверял всегда. Если протодиакона дома нет, я там чего принес — мед или грибки — ос-| тавлю, а сам в Собор. Если там не найду, подкрадусь на цыпочках к калитке епархиального управления, оно от Собора совсем непода-I леку, и в дырочку в воротах заглядываю. Увижу кого-нибудь знакомого во дворе, Арбузова вызову, разузнаю что к чему, зачем Владыка вызывает, а потом уж иду. Когда — сразу, когда — после обеда, чтобы он на ком-то другом зло сорвал. Один раз стал подкрады-

85ваться, а он меня издалека в окно увидал, сам со двора к калитке подобрался (он шустрый был такой, на месте никогда не сидел, десять раз за день все кругом обежит), вдруг калитку распахнул и меня посохом по башке — раз! Я развернулся и деру вниз по улице к базару, а он в азарт вошел да за мной со своим дрыном, подрясник развевается. «Держи, — вопит, — держи мерзавца». На улице вроде никого не было, да я и не заметил бы никого. Полквартала бежал и орал, но я, конечно, помоложе, да ведь и шкуру спасал, не догнать ему меня. Через месяц, гляжу, опять зачем-то вызывает. Оказалось — насчет оформления разных треб. О прошлом даже не вспомнил, так и не знаю, почему бегали".

Естественно, Антоний дослужился в Московской Патриархии д'о белоснежного митрополичьего клобука. В последние годы конфиденциально рассказывал приближенным, что после смерти Патриарха Алексия (Симанского), вероятно, станет Святейшим. Но тут уж он брал не по чину, эту номенклатурную единицу замещали по решению мужей из Политбюро ЦК КПСС и высших сфер КГБ. Пришлось Антонию заканчивать свою карьеру не в Чистом переулке и не в имении в Переделкине, а на покое в Перове да Малаховке.

Как-то летом 1979 года Саратовский архиепископ Пимен велел мне сжечь кучу старых бумаг из архива. Во время работы, просматривая некоторые из них, я встретил довольно любопытные письма, образец эпистолярного жанра наших владык. Его автор — один из известнейших и колоритнейших епископов послевоенных десятилетий.

"Московская Патриархия Епископ Сергий

В/Конфиденциально. Его Высокопреосвященству, Высокопреосвященнейшему Палладию

Ваше высокопреосвященство!

Дабы предотвратить могущие быть осложнения для Вас, считаю своим братским долгом уведомить Вас, Владыка, о некоем художнике ЗАБОЛОТНОМ Александре Васильевиче, проживающем в г. Михай-ловке Сталинградской области. Заболотный, по неофициальным данным, сотрудничал со Спасским в составлении его открытого письма. В прошлом Заболотный А.В. репатриант, белогвардеец. Имею сведения от т. Косицына, что он участвовал в войне на стороне немцев. Был осужден,