Черепаха без панциря - Георгий Шилович

"В науке нет широкой прямой дороги, и только тот сумеет достичь ее сияющих вершин, кто, не боясь трудностей, карабкается по ее каменистым тропам".

Юрка прочитал эту выдержку медленно и выразительно. Потом сказал:

- Не так просто научиться читать чертежи или разбираться в схемах. Еще более сложно - конструировать самому. Так что легких путей здесь не ищите. Тот, кто пожелает открыть двери нашего Клуба, должен будет сперва написать сочинение, в котором нужно ответить на вопрос: "Почему я хочу записаться в Клуб юных изобретателей?"

- А, это можно!

- Хоть завтра!

- А где писать: здесь или дома? - послышались голоса.

- Конечно, дома. Попытайтесь рассказать, как вы представляете себе завтрашний день нашей техники. Кем бы вы хотели стать?

- И про кибернетику можно?

- И про счетную машину?

- А что, если про объемное кино?..

Венька прислушивался к вопросам ребят и чувствовал какую-то растерянность. Определенного мнения относительно сочинения у него не было. Он никогда не ставил перед собой такую цель - стать изобретателем.

- Подождите, друзья, не все сразу, - вдруг сказал Агей Михайлович. - А знаете, кто у нас будет главным консультантом? Наш добрый знакомый, наш друг из Академии наук...

- Вадим Иванович?.. Руденок?..

- Он, - улыбнулся учитель.

Веньку словно обухом по голове ударили. Казалось, он не слышал ни возбужденного говора, ни аплодисментов, взорвавших комнату. Венька в одно мгновение сник, подумал, что в таком случае сюда он больше не ходок.

- Когда Вадим Иванович придет? - нетерпеливо допытывались у Агея Михайловича. - Когда мы начнем занятия?

Учитель отвечал, что-то объяснял, но Веньке все это было безразлично. Он чувствовал себя посторонним. Нет, он теперь постарается с Вадимом Ивановичем не встречаться, а в Клубе и вовсе не покажется. Да и вообще нечего было сюда соваться!

Потихоньку, не оглядываясь, Старовойтенко медленно отошел к двери. Никто не остановил его, никто не окликнул.

На следующий день Агей Михайлович однако поинтересовался:

- Куда же ты вчера подевался? Что-то я тебя под конец не видел.

По лицу Веньки пробежала тень растерянности. Конфета во рту показалась ужасно горькой.

- Я, я... - не сразу нашелся что сказать Венька, стараясь проглотить конфету, - я не буду записываться в Клуб.

- Почему?

- Да так, - ответил Венька, глядя в сторону.

- Экзамена испугался?

- Нет...

- Ничего не понимаю. А я думал, что ты будешь вместе с нами. Будешь мастерить с друзьями "Первоклассницу".

- Счетную машину?

- Да.

- Ведь это же очень сложно.

- Конечно, не просто, но главное - желание. К тому же мы начнем с обыкновенного реле. Так что не спеши с ответом. Слышишь, Веня, подумай. Как говорится, не боги горшки обжигают.

Разговор с учителем не выходил у Веньки из головы. И так и этак примеривался он к сказанному Агеем Михайловичем. Прикидывал: а что, если и в самом деле записаться в Клуб? Кто у него будет спрашивать о черепахе? Вадим Иванович? Он же ничего не знает. А там...

После уроков, нигде не задерживаясь, Венька сразу же заспешил домой. Всю дорогу думал, с чего бы начать сочинение. Но как ни ломал голову, ничего придумать не смог. Полет человека на Луну?.. Путешествие в глубины океана?.. Фотонная ракета?.. Про все это говорили в классе, писали уже. Да и не его это стихия.

Он зачитывался книгами о пиратах и индейцах, о таинственных кладах, о мужественных людях, которые на обыкновенных парусниках открывали новые страны и материки. В мыслях он часто путешествовал по океанам и морям. Плыл на катамаране или индейской пироге где-нибудь в дельте Амазонки, охотился на анаконд, крокодилов...

И только однажды, когда папа взял его с собой на работу, чтобы показать, чем он занимается, и они поднялись на самолете метеослужбы, Веньку захватило совсем иное. Не папины приспособления, с помощью которых он брал пробы воздуха, измерял температуру, определял силу ветра на высоте, заинтересовали мальчишку. Он сидел в кабине летчика рядом с пилотом и не сводил глаз с множества рычажков, кнопок и разных приборов. "А это что? спрашивал он. - А это для чего? А вон тот рычажок?.."

К концу полета ему казалось, что он уже отличает их, знает, какие показывают высоту и скорость полета, а какие следят за работой моторов. Казалось, что сам бы смог в точности повторить каждое движение пилота, а это значит - поднять машину в воздух и повести ее сквозь толщу голубого океана навстречу солнцу.

Как-то, разговорившись с ним, отец сказал:

"Хорошая у тебя мечта, сын, но вряд ли ты сумеешь ее осуществить".

"Почему?" - едва не крикнул Венька.

"Летчик, - сурово сказал отец, - должен быть волевым, мужественным человеком, а ты - куда ветер подует, туда и клонишься, словно былинка какая".

Тогда Венька не очень обиделся, потому что почувствовал в отцовских словах справедливый укор. Что он мог ответить?

Но теперь он не согласен с отцом. Никакая он не былинка. И не трус. Раньше, может, и был, но сейчас - ни в коей мере! Он добьется своего. Не отступится от того, что задумал. Никто его силой не тянет в Клуб. Да он, скорее всего, и сам бы не пошел, если б не эта черепаха, не угрызения совести. А как же иначе починишь киберноса, как докопаешься до истинной причины того, что сломано в этой чертовой черепахе? А ведь он должен раскумекать, что там и к чему. Обязательно должен, чтобы поставить черепаху на ноги.

Глава пятнадцатая

ЭВРИКА, ОТКРОЙ ДВЕРЬ!

Прошло еще несколько невеселых для Веньки дней. Никто особенно не докучал ему с приглашением в Клуб изобретателей: ни друзья, ни Агей Михайлович. Обидно было и то, что в подготовке к сбору, который решили провести широко и празднично, не только как встречу с Ириной Владимировной, он, в сущности говоря, не принимал никакого участия.

"Ну что это за поручение - пригласить бабушку, привести ее в школу! переживал Венька. - Нашли работу!.. Ему, командиру "Красных следопытов"!"

Он приходил на занятия задолго до звонка, садился за парту и раскрывал перед носом какую-нибудь книгу. Делал вид, что споры ребят не интересуют его, подготовка к сбору его не касается. На самом же деле Венька чутко прислушивался к каждому разговору, с какой-то болезненной настороженностью следил за всем, что происходило в классе. Он знал, что Казик и Шурка уже проявили пленки, на которых была снята их экскурсия в Академию наук. К сбору отряда они готовили свой кинофильм и все спорили, нужно ли подключать к новым кадрам те, какие Казик сделал летом на Палике.

- Не надо все мешать в кучу, - говорил Шурка и доказывал, что Палик с экскурсией не монтируется.

- Тогда пустим впритык или после перерыва. - Казику очень хотелось показать пленку с партизанскими землянками.

Поля, у которой был магнитофон, предлагала подобрать музыку и сделать текст для кинофильма. Эта мысль понравилась и Шурке и Казику. За нее сразу ухватилась редколлегия стенной газеты "Знайка и Незнайка", которая была ответственной и за альбом "Герои революции". Алиса Николаевна посоветовала разучить к сбору несколько песен времен гражданской войны, принесла Маше ноты.

С приближением сбора в классе крепли согласованность и хорошее настроение. И только Венька по-прежнему чувствовал себя человеком со стороны. Ему казалось, что это торжественное событие незаслуженно проходит мимо него.

"Посмотрим еще, - Веньку так и распирало упрямое самолюбие, - что у вас получится..."

Но пока суть да дело, у самого Веньки ничего не получалось: не ладилось с сочинением, которое должно было дать право на зачисление в Клуб юных изобретателей. В тетради, специально для этого заведенной, не появилось ни строчки. Правда, кроме одной. В самом верху, подчеркнутый двумя красными черточками, красовался заголовок: "Не боги горшки обжигают". О чем писать дальше, с чего начинать, как рассказать о том, что еще так неопределенно зрело в голове, Венька не знал.

Бывало иной раз, вернувшись из школы и пообедав, он сразу хватался за эту свою тетрадь. Раскрывал ее, брал карандаш и... мечтательно глядя на нее, задумывался. Страничка тетради, разлинованная едва заметными, как бы выцветшими линиями, таяла, исчезала. Вместо нее откуда-то наплывала и бежала навстречу бесконечная снежная бель. Глаза щурились от морозного ветра, и он никак не мог разглядеть, что там впереди за этой метельной мутью. Куда подевались нарты с Машей? Им, геологам и исследователям, ведущим поиски новых кимберлитовых трубок, нужно совсем б другую сторону. Он это знает наверняка, потому что стрелка компаса его не обманывает.

"Ма-а-ша! М-а-а-ш-а-а!" - кричит он, захлебываясь от ошалевшего, бьющего в лицо ветра. Но напрасно. В ответ только жалобный посвист метели. Не слышно уже и собачьего лая. Венька проваливается в снег по самую грудь. Последние силы покидают его. Не выручить ему Машу, не выбраться и самому...

И тут внезапно очень знакомыми звуками начинает полниться тундра. Что это?.. Самолет?.. Вертолет?.. Аэросани?.. Венька молниеносно выхватывает ракетницу. Надо скорей! Скорей подать сигнал о помощи. Но пальцы, скованные морозом, не слушаются. Скорей, скорей, а то будет поздно... И тут он видит, что на выручку им спешит не самолет, и не вертолет, и не аэросани. Словно привидение появляется из мрака полярной ночи кибернос Вадима Ивановича. Не такой маленький, как тот, что свалился по его, Венькиной, вине с балкона, а огромный, точно танк. Черепаха уверенно таранит сугробы снега, слепит глаза стеклянным глазом-прожектором... Ни бездорожье, ни метель, что валит с ног, не могут остановить ее, кибернос пробивается на помощь геологам...