Отряд-5 - Алексей Евтушенко

«Согласен, – кивнул Хельмут – Оля, Нэла и Влад – назад на тридцать шагов. Рурика спрятать за поворот. Сами – капюшоны на головы, исчезнуть между камнями. Остальные – рассредоточиться, замаскироваться. Шнайдер, назад, за уступ. Ждём их здесь».

Разведчики Второй мировой не владели языком глухонемых. Но жестами и знаками разговаривать умели. Война научила.

Эти двое шли, не таясь. Перебрасывались на ходу словами на незнакомом языке. Один раз громко рассмеялись. Под их сапогами хрустели раздавленные ракушки и шуршал песок. Когда подошли совсем близко, стало слышно их дыхание, а дунувший в сторону Отряда ветерок донёс до ноздрей вжавшегося спиной в обрыв Велги запах давно немытых тел.

В отличие от тех же сварогов, которые с людьми, можно сказать, одного роста, айреды в среднем ниже сантиметров на десять. А то и на все пятнадцать. Ещё у них два сердца, но это в данном случае не имело ни малейшего значения. А вот рост – да, имел. Потому что одно дело обездвиживать гуманоида одной с тобой комплекции и одного роста и совсем другое – вязать того, кто ниже, легче и слабее. К тому же не имеет ни малейшего понятия о приёмах рукопашного боя и вообще не ждёт нападения. И напрасно, кстати. Солдат всегда должен быть готов отразить атаку. Иначе он плохой солдат.

Эти двое не успели вообще ничего понять. Как только они шагнули за уступ и пропали из виду лагеря и кораблей, то были мгновенно сбиты на землю, разоружены, связаны по рукам и ногам, оттащены подальше от уступа (Шнайдер опять остался наблюдать) и с кляпами во рту усажены спиной к обрыву.

Хельмут и Александр сняли рюкзаки, отложили винтовки, вразвалочку подошли к пленникам. Один из них – тот, у кого отняли меч, был в лёгкой кольчуге с короткими рукавами поверх полотняной рубахи, чей подол почти достигал колен. Волосы чёрные, коротко стриженные. Тёмно-карие, глубоко посаженные глаза. Над верхней губой – полоска загибающихся книзу усов. На вид – около тридцати земных лет. Второй, лучник, был на вид моложе своего товарища лет на пять. Бритый подбородок и усы, волосы тоже чёрные, прямые, длинные, почти до плеч. Глаза болотного цвета, но ближе к карим. Облачён в стёганую куртку на голое тело. Оба в неопределённой формы штанах, заправленных в низкие кожаные сапоги.

Дитц небрежно закурил. Велга вытащил из ножен на поясе боевой нож и принялся им поигрывать, пуская лезвием солнечные зайчики в глаза пленных.

– Имена, звания? – негромко, с ленцой, осведомился Хельмут по-немецки.

Плоская коробочка автопереводчика, тысячу лет назад украденная Валеркой Стихарём у Карсса Оргома, повторила его вопрос на языке рашей. Пленники переглянулись, замычали. Велга приставил нож к горлу лучника, вытащил кляп.

– Кто заорёт, умрёт на месте, – пообещал Дитц. – Имена, звания?

Кольчужный презрительно усмехнулся и длинно проговорил что-то на незнакомом языке.

– Кто спрашивает? – перевёл лучник. – И советуем нас развязать. Если не хотите умереть долгой и мучительной смертью.

Дитц наклонился и коротко, справа, ударил кольчужного по лицу. И тут же врезал слева. Голова кольчужного мотнулась туда-сюда. Глаза вспыхнули дикой злобой.

Обер-лейтенант снова запихал кляп в рот кольчужному и с размаха врезал ему ногой между ног. Пленник замычал, захрипел и повалился на бок.

– Ну? – осведомился Велга и чуть усилил нажим. – Будем говорить?

– Не надо, господин, – сказал лучник по-рашски, испуганно переводя глаза с лезвия у своего горла на скорчившегося в позе эмбриона кольчужного. – Не убивайте нас. Мы… Я всё скажу.

Дитц повторил вопрос.

– Это – Усгерик Аххан, командир четвёртой сотни Первого царского полка великих уйсов, – сказал лучник. – А я – Альфар. Лучник того же полка и той же сотни. И переводчик.

– Сколько вас?

Лучник замялся, покосился на своего командира. Тот уже немного пришёл в себя и теперь пытался сесть, отталкиваясь плечом от песка. С третьей попытки ему это удалось.

– Будет больно, – сказал Велга.

– Шесть тысяч, – неохотно вымолвил Альфар. – Или немного больше. Точно я не знаю.

Командир четвёртой сотни Первого царского полка снова замычал. Дитц пожал плечами и вытащил кляп. Кольчужный что-то коротко сказал и сплюнул на песок. Слюна была красной от крови.

– Что он сказал?

– Что я предатель.

– Скажи ему, что он дурак, – сказал Велга. – Мы – могущественные пришельцы с неба. Мы можем сжечь все ваши корабли и убить каждого десятого за то время, пока он прочтёт утреннюю молитву.

Лучник перевёл. Кольчужный снова презрительно усмехнулся и что-то сказал.

– Мы слышали о пришельцах с неба, – сказал Альфар. – Если вы – это они, то почему идёте пешком? Где ваш корабль, который умеет летать?

– Вопросы здесь и сейчас задаём мы, – сказал Дитц. – Но я, так и быть, предоставлю тебе доказательства.

Он поднял винтовку, вскинул её к плечу, прицелился куда-то поверх голов, повел стволом и выстрелил. Короткая молния плазменного заряда с легким треском пронзила воздух, и через две секунды обожжённые остатки длиннолапой чёрной птицы рухнули на берег рядом с полосой прибоя. Из мёртвого клюва выпала на песок серебристая рыба. Затрепыхалась на мокром песке, дождалась прибоя, забила хвостом, вода ей помогла, и вскоре рыба исчезла с глаз, вернувшись в родную стихию.

Сотник, как мысленно прозвал его Велга, расширенными глазами смотрел на то, что осталось от птицы размером с хорошего баклана, после выстрела. Кучка обгорелых перьев, клюв и полголовы.

– Хорошо, – подумав, неохотно согласился сотник. – Что вам нужно?

– Нет, это что вам нужно? – осведомился Дитц. – Как я понимаю, вы сейчас находитесь на земле рашей. И, по-моему, они вас к себе не приглашали. Во всяком случае, не шесть тысяч вооружённых до зубов уйсов.

– Уйсы всегда воевали с рашами, – перевёл Альфар слова своего командира. – Они наши враги. Что же касается земли, то ещё тридцать лет назад она была землёй уйсов. Отец Дравена Твёрдого подлым ударом в спину, нарушив клятву, сбросил нас в море. Пришло время ответить за это.

– Не знаю, как его отец, а сам Вершинный князь рашей и города Брашена Дравен Твёрдый, кажется, не так давно подписал с уйсами вечный мир? – вкрадчиво осведомился Велга.

Он понятия не имел ни о какой дипломатической деятельности князя Дравена и бил наугад. Судя по метнувшемуся в сторону взгляду Усгерика, попал.

– Я простой солдат, – сказал Усгерик. – Дело солдата – выполнять приказы. А кто там что подписывал или не подписывал… Даже если и подписал, то этот договор не имеет силы. Потому что…

– Каков у вас приказ? – властно перебил Велга.

– Не знаю, – снова отвёл глаза в сторону уйс. – Я всего лишь командир сотни. Вам нужно спросить тысячника. Или командующего.

– Врёшь, – сказал Дитц. – Всё ты знаешь. И мы знаем, зачем вы здесь. Решили воспользоваться тем, что народ рашей выкосила Ржавая Смерть и взять, что плохо лежит? Шесть тысяч хорошо вооружённых солдат! Да это целая армия вторжения! А насчёт тысячника или командующего – это, пожалуй, хорошая мысль, – он выключил «переводчик» и повернулся к Велге. – А, Саша, как считаешь?

– Считаю, да, – кивнул Велга. – Если они захотят разговаривать.

– Сожжём пару-тройку кораблей, убьём с полсотни солдат, и захотят, – сказал Дитц. – Никуда не денутся.

Уйсы, переставшие понимать о чём речь, тревожно переводили взгляды с одного лейтенанта на другого, время от времени посматривая также на других членов Отряда.

– Пропускать их в глубь Раши нельзя, – сказал Александр. – Дравен сейчас, боюсь, и пары тысяч копий собрать не сможет. Но начинать переговоры со стрельбы… А если они не испугаются и кинутся на нас всей массой?

– Хочешь сказать, это будет негуманно?

– Хочу сказать, что нам просто не хватит зарядов, телами завалят.

– Согласен, – секунду подумав, сказал Хельмут. – Тогда давай так. Я и… – он обернулся, посмотрел на бойцов Отряда, – Руди берём этих двоих и идём по бережку прямо к бравой армии вторжения. С оружием, понятно, и в полном боевом. А вы поднимаетесь на обрыв и оттуда, сверху, с удобной позиции, берёте на прицел парочку этих корыт с мачтами и офицеров. Следите за нами. Если скажу в рацию: «Саша, давай!» – стреляйте по кораблям. Ниже ватерлинии, чтобы ко дну пошли, но люди успели выплыть. А если: «Давай на поражение!» – по кораблям и офицерам.

Велга невольно посмотрел вверх. Край обрыва виднелся метрах в пятнадцати, не меньше.

– Рурик, – сказал Хельмут.

– Ага, – почесал щёку Велга. – И впрямь. Ладно, попробуем. Но смотри, не геройствуй.

– Делать мне нечего. Руди, готов?

– Готов.

– Молодец, – Хельмут включил «переводчик» и обратился к пленным: – Какого цвета у вас флаг переговоров?

– Белого, – ответил Усгерик.

Разобрали носилки, одну штангу превратили во флагшток. На флаг Борисов пожертвовал белую майку, которых у него оказалось несколько.