Неприкаянная. Жизнь Мэрилин Монро - Адам Бревер

6 октября 1959 года Джанкана на четверть часа предстал перед чикагским федеральным большим жюри, проводившим расследование по делу о «гангстерском контроле» над Раш-стрит, центральным районом города, где сосредоточено большинство ночных клубов. «Chicago Sun-Times» отмечала, что «Джанкана высказывал непристойности в адрес суда Соединенных Штатов и бормотал бессмысленное: «Завтра, это завтра, это завтра, это завтра».

18 ч 25 мин

* Косметика «Pat-a-Crиme» от Элизабет Арден

* Румяна, пудра и крем для лица от Эрно Лазло

* Тушь для ресниц от Хелены Рубинштейн

Эти вещицы, помимо прочих, всегда присутствуют в ее застегнутой на молнию сумочке. Многие примитивные культуры обряжаются в маски и костюмы, дабы испугать своих врагов.

Стоя у зеркала в ванной комнате, она подкрашивает губы, затем подводит уголки чуть более темным контурным карандашом. Позади нее озеро выглядит черным пятном под проходящей тучей, поглощающей даже малейшие лучи солнечного света. От двух больших сосен, что растут прямо напротив, остались лишь смутные очертания. Через час она пойдет на шоу Фрэнка. Похоже, сейчас самым лучшим действительно будет раствориться в толпе. Там, где поют.

Она думает об этом персонаже – Мэрилин Монро, той, что находится под непрерывным огнем, но всегда полагает себя в безопасности.

Или так: ты пытаешься сделать что-то простое – всего лишь зажечь сигарету, но в результате поджигаешь весь дом. Все кричат, вопят, кругом царит ужасная неразбериха, а ты лишь стоишь с сигаретой в зубах и думаешь: «Так что, получится прикурить от этого огонька?»

Именно так она себя сейчас и чувствует.

Кое-где на вечернем платье она замечает складки. Проводит ладонями по швам на бедрах. Плавным жестом опускает руку к кровати и извлекает из чемодана шарфик. Едва не теряет равновесие, пытаясь распрямиться.

Она складывает шарф треугольником и набрасывает на голову, свободно завязывая под подбородком. Быть может, дело в погоде. Или в краске. Или у нее произошли какие-то гормональные изменения. Но волосы не слушаются, у нее никак не получается их причесать. Она распыляет на них спрей, но они теряют пышность. Уж лучше прикрыть голову. Не стоит всем знать, что там, под шарфиком.

19 ч 40 мин

Пэт Лоуфорд – сама элегантность; на ней короткое платье из тафты, без рукавов – консервативное, с небольшим, почти футуристическим вырезом вверху, задуманным, скорее, даже не для того, чтобы приоткрыть ложбинку между грудями, но чтобы показать двойную нитку жемчуга на шее. Крашеные темные волосы туго стянуты в узел, чтобы подчеркнуть свойственную всем Кеннеди четкую линию подбородка.

Проливая на поднос напитки, пробивает себе путь через запруженные двери казино официантка, разносящая коктейли. Темно-красные ковры зала идеально контрастируют с обитыми сосновой древесиной стенами и канделябром в виде оленьего рога, покачивающимся в центре игровой комнаты. Стильное местечко. Официантка бочком проходит мимо только что нашедших друг дружку в этой толчее Пэт и Мэрилин, слегка задевая задом бедро Мэрилин.

Быть может, дело в наброшенном на голову шарфике, но она прошла в зал никем не узнанная.

Пэт поворачивается к Мэрилин, смотрит ей прямо в глаза. Так, словно они одни в этом переполненном зале.

– А теперь вернемся к тому, что я хотела сказать тебе в самолете.

– О нет, – говорит Мэрилин. – Помню, я сказала, что не забуду. Но знаешь что?

– Что?

– Я все же забыла то, что не собиралась забывать.

Пулеметной очередью Пэт выкладывает новость. В самолете, говорит она, это было лишь слухом – им поделилась ассистентка перед тем, как за ней заехал автомобиль. Вот почему она скрывала это от Питера. Теперь же новость получила подтверждение. Она попросила ассистентку проверить через знакомого в отеле. Пэт делает паузу, словно для большего эффекта. Глаза ее расширяются. Здесь Сэм Джанкана! Где-то в «Cal Nova». Высадив их, самолет Синатры развернулся и полетел назад, в Лос-Анджелес, где подобрал этого бандита и доставил в Рино. Она трижды кивает в подтверждение, плотно сжав губы. А потом продолжает, добавляя, что его привезла в «Cal Nova» та же машина, что и их несколькими часами ранее. Как это противно, правда?

Мэрилин слушает ее так, чтобы не показаться невежливой, однако внимание ее обращено в зал; она смотрит, как женщины бросают монеты в игорные автоматы, как одетые в темные, лоснящиеся костюмы, отутюженные сорочки и тонкие галстуки мужчины, пахнущие «Pall Mall» или «Viceroy» вперемешку с дорогими одеколонами, заполняют карточные столы. И дело не в том, что она не разделяет озабоченность Пэт; скорее, это вопрос бдительности. Она понимает, как легко можно погрязнуть в этих драмах.

Пэт говорит, что будет настаивать на том, чтобы Фрэнк завтра же утром предоставил ей самолет для обратного рейса, и никогда не скажет ему – почему, и плевать ей на то, что подумает об этом Питер! Она не собирается оставаться в одном месте со знаменитым гангстером, который, в определенном смысле, публично объявил войну ее братьям за то, что те избрали его мишенью в своей кампании по борьбе с организованной преступностью. Это оскорбительно. Не говоря уж о том, что это и небезопасно, так как Джанкана всегда отзывался обо всей ее семье, как о чем-то прогнившем. И о чем только думал Фрэнк, если он вообще о чем-то думал?!

Хотя Мэрилин и не отвечает, она тоже удивлена тем, что Фрэнк позволяет Джанкане разгуливать по своему заведению. И дело не столько в присутствии здесь Джанканы – в прошлом она не раз приятно проводила время в его компании, – а в том, не являющемся секретом, обстоятельстве, что в штате Невада имеется черный список влиятельных гангстеров, и любое казино, где их станут обслуживать, рискует потерять свою лицензию. Впрочем, напоминает она себе, это не ее проблема. Как и не какая-либо другая. Просто она не может позволить себе во что-либо впутаться.

– А ты не можешь просто его игнорировать? – предлагает она Пэт. – Держаться от него подальше?

– Даже держась от него подальше, – говорит Пэт, – я не смогу делать вид, что ничего не было.

Она готова поклясться, что видит Джо за одним из столов для игры в крапс[5]. Волосы слегка поседели на висках, и выглядит он, как и следовало бы ожидать, немного расстроенным и «под мухой», но по-прежнему сохраняет форму и возвышается над соседями по столу. Неужели он нарушил запрет Фрэнка, лишь бы взглянуть на нее поближе? Она снова смотрит в ту сторону, но он сидит спиной к ней.

Они с Пэт осторожно направляются к обитым красным дверям, которые ведут в концертный зал. Пэт говорит, что хочет найти Питера раньше, чем начнется представление Фрэнка, раньше, чем он окажется посреди шумного сборища. Она собирается попросить, чтобы он отнесся к предупреждению серьезно. Собирается сказать ему, что утром они уезжают. Все трое. Она говорит, что Фрэнк поймет, что наделал, когда увидит, что и Мэрилин едет с ними; тогда, мол, он сообразит, что переступил черту.

Мэрилин снимает бокал шампанского с подноса еще одной проходящей мимо официантки, едва не опрокидывая этот самый поднос. На ходу делает небольшой глоток, и часть шампанского проливается на подбородок и с него капает на верх платья. Словно ребенок, она вытирает рот рукой. На маленьких русых волосках остаются блестящие капли вина.

У входа в фойе, в коридорчике между залом и рестораном, держа руки в карманах, стоит Пит Лоуфорд. Похоже, он кого-то ждет; бегающие глаза выдают человека, пытающегося принять позу тактика. Он отлично знает все принципы этой игры. Главное в ней – занять такое место, откуда ты сам всех будешь видеть и где будет видно тебя. Для него важно стоять в стороне от толпы, оставаясь на виду. Из-за двери доносится приглушенная музыка. Бадди Греко, первый в списке выступающих, поет о своих странствиях по миру, следуя неспешному басовому ритму. Из «Joseph Magnin», филиала наимоднейшего универмага Сан-Франциско, выходят две женщины с хозяйственными сумками и, вклиниваясь в толпу, пытаются пробить себе дорогу к залу. Питер роется в карманах и, наконец, извлекает коробок спичек. Срывая обертку с пачки «Tareyton», он сует сигарету в рот и одновременно пытается зажечь спичку. В прошлом Пэт признавалась Мэрилин, как сильно раздражает ее то, что Питер так старается не отстать от Синатры и прочих представителей так называемой крысиной стаи. А поскольку он так и не достиг статуса других (в особенности Фрэнка, Дина и Сэмми), ему, в какой-то мере, всегда приходится считаться с их прихотями, отдавая себе отчет в том, что он в этой группе – не основной. Потому он и дергается, с отчаянной поспешностью отвечает на приглашения, предложения и прочие распоряжения. Его женитьба на одной из Кеннеди лишь еще больше все осложнила. Да, он принимал участие в строительстве моста, связавшего политику с шоу-бизнесом, но натура всегда тянет его к гламуру, вследствие чего, по словам Пэт, его суждения и высказывания не раз ставили всех в неловкое положение.